диссертация (1169494), страница 19
Текст из файла (страница 19)
Шейн.По его мнению, диаспоры в мировой политике способны играть активнуюили пассивную роль. В случае пассивной роли речь идет о том, что диаспоры183Cohen R. Diasporas and the Nation-State. pp. 517-518Kunz R. The Discovery of the Diaspora//International Political Sociology. – 2012. – №6 (1).pp. 104-10618478участвуют во взаимодействиях помимо собственного желания. Такое можетпроизойти в трех случаях, не исключающих друг друга. Во-первых, неравноеположение и возможная дискриминация диаспоры в «принимающем» государстве может служить основой для вмешательства извне (то есть «Родины»).
Во-вторых, страна происхождения часто стремится оформить институционально и политически тот факт, что она представляет «своих людей», внезависимости от их гражданства и мнения. Такая стратегия может быть взятана вооружение как для поддержания идентичности диаспоры (а, значит, исобственной идентичности), так и для получения возможности оказыватьвоздействие на внутреннюю и внешнюю политику других государств. Инымисловами, если диаспора позитивно относится к правящему режиму в странепроисхождения, то данный режим в известной мере задает иерархию политических целей диаспоры.
В-третьих, действия в отношении диаспоры в конкретной стране могут отразиться на взаимоотношениях двух других государств, одно из которых представляет собой «Родину» для данной диаспоры.Таким образом, при пассивной роли диаспоры субъектами взаимодействийвыступают государства и иногда движения, борющиеся за независимость илиавтономный статус некоторой территории185.Диаспоры проявляют себя как самостоятельные игроки в ряде случаев.Во-первых, диаспоры стремятся влиять (определять, корректировать) внешнюю политику «принимающего» государства.
Такое возможно как в демократических странах западного образца (плюралистическая этническая система), так и в «слабых» государствах, где власть, цели и методы управленияоспариваются различными группами населения. Во-вторых, диаспоры могутвлиять на внешнюю политику «Родины», в особенности, когда последняяпредставляет собой общепризнанное государство 186. Безусловно, частостремление диаспор воздействовать на внешнюю политику «принимающего»государства нельзя признать решающим фактором. Более того, в демократических странах решения на государственном уровне принимаются в рамкахShain Y., Barth A.
Diasporas and International Relations Theory. р. 453; Laguerre M.S. Diaspora, politics, and globalization. рр. 69-70186Shain Y., Barth A. Op. cit. р. 453-45418579компромиссов, достигаемых между несколькими (многими) социальнымигруппами, нередко на ситуативной основе 187. Однако, в ряде случаев однигруппы более эффективно и утонченно использовали свои возможности, чтоувеличивало их влияние на принятие решений.
В частности, хрестоматийнойстала деятельность еврейской диаспоры США и одной из ее организационных структур – АИКОД (Американо-израильский комитет общественныхдел). Данная организация неоднократно «отменяла» инициативы Белого Дома по урегулированию палестинского вопроса, основанные на необходимости освобождения израильскими войсками части занимаемых территорий: в1969 году – «план Роджерса», в 1975 году – идею Г. Киссинджера о «переоценке» американской политики на Ближнем Востоке, в 1989-1990 гг. –намерение Дж. Буша-старшего прекратить строительство поселений на спорных территориях, в 2003-2005 гг. – «Дорожную карту» Дж. Буша-младшего.Более того, в 1998-1999 гг.
официальные лица США настоятельно советовалисвоим иорданским коллегам на переговорах о поставках оружия Иорданиипредварительно заручиться согласием АИКОД. Вдобавок, АИКОД многократно лоббировала санкции – например, против СССР или Ирана 188.Перечисление ситуаций, в которых проявляется акторность диаспор,продолжил известный исследователь этнополитических конфликтов М.Дж.Эсман. По его мнению, часть пассивных ролей диаспор при некоторых условиях может превратиться в активные: это и защита диаспор государствомпроисхождения от дискриминации в стране проживания, и поддержание связей с государством происхождения.
Кроме того, не стоит недооценивать вовлеченность диаспор в преступные сети (например, наркоторговцев) или ихвклад в политическое, экономическое и культурной развитие «Родины» 189.Недостатки анализа диаспор с позиций (нео)либеральной парадигмызаключаются в следующем. Констатация глобальных перемен у неолибералов сводится скорее к пересмотру роли государства, что не позволяет в достаточной мере продемонстрировать, как меняются другие акторы (в томБоришполец К.П. Национальное измерение глобального мира.
– М.: Navona, 2009. С. 91Лозанский Э.Д. Этносы и лоббизм в США. С. 116-122189Esman M.J. Diasporas In the Contemporary World. – Cambridge&Malden: Polity Press,2009. pp. 121-13118718880числе, как транснациональная активность меняет диаспоры) 190. Это подводитк проблеме индивидуального членства: непонятно, как учитывать участиелюдей в деятельности тех или иных акторов. В то же время, для государствэта проблема решается с помощью понятия гражданства как политикоправовой связи индивида с государством.
А, во-вторых, неолиберализм непозволяет полноценно ответить на вопрос, почему люди обращаются к темили иным транснациональным практикам, почему отдельным категориям индивидов «интересна» диаспора. Это означает игнорирование перформативного аспекта функционирования диаспор (диаспора как политический проект уР. Брубейкера)191. Разрешение этих проблем требует анализа дискурсивныхоснований диаспоральной практики, то есть привлечения конструктивистских концепций.С точки зрения конструктивистской парадигмы проблема включенияили невключения диаспор в предметное поле ТМО и мировой политики заключается не в том, как диаспоры взаимосвязаны со структурными изменениями глобального масштаба.
Основным понятием, которое вводит феномендиаспор в конструктивистскую версию ТМО и мировой политики, являетсяидентичность. Хотя и понятие уровней анализа нередко (пусть и имплицитно) используется конструктивистами. Различают два основные течения вконструктивизме: североамериканское и европейское. Первое ориентировано, главным образом, на исследование норм и процесса формирования глобальных структур, а второе – сосредоточено на изучении отдельных практик,лингвистических особенностей и дискурсивных оснований мирополитической реальности192.
Европейское течение конструктивизма, вероятно, предоставляет больше возможностей для анализа роли диаспор 193.Например, С. Сассен определяет политическую деятельность мигрантов как антиподпрактик повседневного укрепления («национализации») национального государства. Подробнее см.: Sassen S. Losing Control? Sovereignty in an Age of Globalization. рр. 63-65191Bauböck R. Cold constellations and hot identities: Political theory questions about transnationalism and diaspora (Chapter 15) // Diaspora and Transnationalism: Concepts, Theories andMethods / Edited by R. Bauböck and Th. Faist.
– Amsterdam, 2010. pp. 297-299, 314-317192Алексеева Т.А. Мыслить конструктивистски: открывая многоголосый мир // Сравнительная политика. – 2014. – №1(14). С. 5193Лидер североамериканского конструктивизма А. Вендт следующим образом обосновалсвою приверженность государство-центричному подходу (англ. statism): “Значение госу19081В целом, конструктивизм позволяет найти теоретическую рамку длядинамичных явлений, связанных с социально-культурными процессами вмире, учитывает внутренние и внешние факторы их конструирования. В тоже время, существуют определенные ограничения для включения диаспор висследовательские программы конструктивистов. Главное из них –кон-структивизм (во всяком случае, в А.
Вендта) рассматривает любого социального агента сквозь призму отношений «свой-чужой», а диаспоры вынужденынаходиться в некоем промежуточном пространстве – между собственнодиаспорой, «принимающим» обществом и территорией происхождения. Конструктивизм откровенно не способен обосновать, что является своим и чужим для диаспор. Более того, «чужими» по отношению к государствам являются другие государства, что оставляет открытым вопрос о роли транснациональной активности диаспор. Единственный выход из этой теоретическойловушки – рассматривать в качестве «чужого» диаспор систему государственных суверенитетов, национальные и другие политические границы 194.Но тогда вновь возникает определенная иерархия уровней анализа («чужие»государств – государства, «чужие» функциональной части государства, тоесть государственных границ – диаспоры).Умеренный вариант включения проблематики диаспор в предметноеполе ТМО и мировой политики предложил М. Хеслер.
По его мнению, в результате миграции меняется одна из основ обществ – связность, восприятиесобственного единства. Появление культурно отличающихся индивидов приводит к формированию политики признания множественности идентичностей, к исчезновению даже возможности сформулировать некие единые длядарств определенно сокращается в сравнении со значением транснациональных корпораций, новых социальных движений, […] межправительственных организаций, и постмодернистские формы мировой политики заслуживают большего внимания исследователей.Но я также убежден, что в среднесрочной перспективе суверенные государства останутсяпреобладающими политическими акторами в международной системе. Переход к новымструктурам глобального управления и глобальных идентичностей, к «постмеждународным» отношениям, будет осуществляться через определенный институциональный механизм уравновешивания единства и разнообразия, частного и общего, а это иесть государство».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
