диссертация (1169491), страница 23
Текст из файла (страница 23)
[Electronic resource]. ‒ Mode of access: https://www.state.gov/documents/organization/287683.pdf (accessed: 01.03.2019).330Воробьев А. Китай и Центральная Азия: растущая дружба под боком России. РСМД, 04.07.2017.[Электронный ресурс]. ‒ Режим доступа: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/kitay-i-tsentralnayaaziya-rastushchaya-druzhba-pod-bokom-rossii-/32987своего влияния,канала распространения культуры и «мягкой силы» 331,фактическое доминирование в этой области и резкое увеличение «Китая» и всего«китайского» в регионе может способствовать росту китаефобии 332.
Во избежаниетакого неблагоприятного сценария необходимо формирование положительногообраза Китая в общественном сознании стран Центральной Азии, и здесьпубличная дипломатия в ее культурно-гуманитарном измерении становитсянеобходимым элементом внешней политики Поднебесной. Более того, какотмечают специалисты, нынешнее руководство Китая стремиться изменить имиджКитая в глазах центральноазиатских государств, пытаясь показать, что «времена,когда китайцы видели во всем только свою выгоду, прошли»333. Активно этотдискурс, как было отмечено, продвигается при обосновании выгоды от проекта«Один пояс и один путь». В изданном внешнеполитическим ведомством КНРдокументе «Прекрасные перспективы и практические действия по совместномусозданию экономического пояса Шёлкового пути и морского Шёлкового пути XXIвека» проект «Один пояс и один путь» представляется как путь взаимногоуважения и взаимного доверия, сотрудничества и общего выигрыша.
Помимоэкономических выгод, данный проект, как отмечается в документе, призван«расширить гуманитарные обмены между народами и взаимообогащение культур...позволит народам разных стран чаще встречаться и больше познать друг друга,тогда будет и больше взаимодоверия и взаимоуважения, и все они будут жить вгармонии, спокойствии и достатке» 334.Как отмечают американские исследователи П.Стронски и Н.Николь, насовременном этапе Китай для укрепления своих интересов в Центральной АзииКазанцев А. А., Звягельская И. Д., Кузьмина Е.
М., Лузянин С. Г. Перспективы сотрудничества России и Китая вЦентральной Азии. – М.: РСМД, 2016. C.18.332Плотников Д.С. «Мягкая сила» политики Китая, Турции, Ирана, России и США в Центральной Азии в сфереобразования // ARS ADMINISTRANDI. – 2016. – С. 160-177.333Интересы России в Центральной Азии: содержание, перспективы, ограничители / [В. В. Наумкин (рук.) и др.];[гл. ред. И. С.
Иванов]; Российский совет по международным делам (РСМД). М.: Спецкнига, 2013. С. 35.334См.: «Прекрасные перспективы и практические действия по совместному созданию Экономического поясаШелкового пути и Морского Шелкового пути XXI века». Госкомитет по делам развития и реформ, Министерствоиностранных дел и Министерство коммерции (издано с санкции Госсовета КНР). Март, 2015. [Электронный ресурс].‒ Режим доступа: http://www.fmprc.gov.cn/rus/zxxx/t1254925.shtml (дата обращения: 18.07.2018).33188использует инструменты «мягкой силы», в отличие от, например России, котораяимеет в регионе инструменты / институты жесткосилового характера. 335 Однакопод «мягкой силой» названные авторы подразумевают экономику, котораяявляется скорее «жесткой силой». Растущую экономическую экспансию Китая врегионе удачно описывает концепция «липкая сила» (sticky power), которуюамериканскийпрофессорУолтерРасселМидметафорическиобъясняетохотничьей стратегией росянки.
По его мнению, хищное растение, завлекаетдобычу методом, чем-то напоминающим методы «мягкой силы», то есть насекомоепривлекает в ловушку приятный запах. Однако, как только оно касается покрытогосоком листа, оно увязает и не может вырваться 336. Растущая экономическаязависимостьотКитаястранЦентральнойАзииужесейчасвызываетнастороженность не только местных элит, опасающихся посягательств Пекина нагосударственный суверенитет в ситуации кризиса 337, но и негодование широкойобщественности338.Все эти факторы не могут не оказывать отрицательное влияние и наформирование благоприятного регионального контекста продвижения китайской«мягкойсилы».Китайцамбудетнелегкосохранятьбалансмеждупривлекательностью и фобиями по отношению к себе.
Сами китайскиеисследователи отмечают, что «первоначальной задачей Китая остается ослаблениеантикитайских настроений в регионе»339, а публичную дипломатию называют335Stronski P., Nicole Ng. Cooperation and Competition: Russia and China in Central Asia, the Russian Far East, and theArctic. Carnegie Endowment for International Peace. February 2018. [Electronic resource]. ‒ Mode of access:https://carnegieendowment.org/files/CP_331_Stronski_Ng_Final1.pdf336Mead Walter R. America's Sticky Power. Foreign Policy.
2004. No.141, pp. 46-53.См. также: Mead Walter R. Power, terror, peace, and war: America’s grand strategy in a world at risk. New York:Knopf. 2004. 226 p.337Сушенцов А. Экономическая экспансия Китая в Центральной Азии // Аналитическое агентство «Внешняяполитика», 19.03.2014. [Электронный ресурс]. ‒ Режим доступа: http://www.foreignpolicy.ru/analyses/ekonomicheskaya-ekspansiya-kitaya-v-tsentralnoy-azii/ (дата обращения: 29.05.2017)338См.: Хуррамов Х. Ҳарос аз Чин дар Осиёи Марказӣ аз куҷо маншаъ мегирад? (Откуда возникает синофобия вЦентральной Азии? - на тадж.) Радио «Озоди», 09.11.2018. [Электронный ресурс]. ‒ Режим доступа:https://www.ozodi.org/a/29588235.html (дата обращения: 11.12.2018); Хуррамов Х. Шиддат ёфтани руҳияизиддичинӣ дар Қирғизистон (Усиление антикитайских настроений в Кыргызстане - на тадж.).
Радио «Озодӣ»,15.01.2019. [Электронный ресурс]. ‒ Режим доступа: https://www.ozodi.org/a/ china-kyrgyzstan/29710719.html (датаобращения: 15.01.19).339Ли М. Распространение китайского языка как фактора мягкой силы во внешней политике КНР в XXI веке: дис.... канд. полит. наук: 23.00.04. – СПб: Санкт-Петербургский государственный университет, 2016. – С. 154.89важным инструментом в борьбе с надуманной, враждебной концепцией«китайскойугрозы»340.АктивноенаращиваниеКНРсвоейсоциально-гуманитарной деятельности в Центральной Азии, в частности в области культурыи образования, является логичным ответом на упомянутые вызовы.В русле идей вышеназванного документа, призывающего к укреплениюобмена и сотрудничества между общественными организациями стран вдольШелкового пути, сосредоточению внимания на народных массах, в ЦентральнойАзии динамично развивается культурно-образовательное измерение китайскойпубличной дипломатии.
Стоит отметить, что с момента открытия первыхинститутов Конфуция (2004 год в Корее), которые курируются государственнойканцелярией по продвижению китайского языка за рубежом - Ханьбань, их числозначительно увеличилось. На 2017 год, по данным агентства Синьхуа, в 142 странахмира функционировало уже 516 институтов и 1076 классов Конфуция, а общееколичество их слушателей достигло 7 млн. человек341. В Центральной Азии кромеТуркменистана функционируют 10 таких институтов и 12 классов, в которых наобучение охвачено более 23 тыс.
студентов 342. Для проецирования китайскогокультурного влияния в Центральной Азии в столице Синьцзяна - городе Урумчи с2010 г. действует специальная база по распространению китайского языка встранах региона. Результатом ее работы, по мнению некоторых исследователей,стало усиление культурной экспансии Китая в Центральной Азии 343.
Это при том,что эффективность деятельности института Конфуции в развитых странах даженекоторыми китайскими исследователями ставится под сомнение. По их мнению,эти институты не способны укрепить китайскую «мягкую силу», поскольку вразвитых демократических странах в них видят инструменты пропаганды Китая,Цзи Кайси. Связи с общественностью в структуре публичной дипломатии (по материалам российско-китайскихотношений): дис. ... канд. филол. наук: 10.01.10. – М.: МГУ имени М.В. Ломоносова, 2017. – С. 97.341516 Институтов Конфуция созданы в 142 странах мира. Агентство Синьхуа, 30.09.2017.[Электронный ресурс].
‒ Режим доступа: http://russian.news.cn/2017-09/30/c_136650568.htm342Михневич С.В. Мудрец помогает Поднебесной: развитие сети Институтов Конфуция как инструментреализации политики «мягкой силы» КНР в Большой Восточной Азии // Вестник международных организаций. –2015. – №1. – С.80-117.343Плотников Д.С. «Мягкая сила» политики Китая, Турции, Ирана, России и США в Центральной Азии в сфереобразования // ARS ADMINISTRANDI. – 2016.
– С. 160-177.34090угрозу академической свободе344. Другими словами, агрессивное продвижениекультурных инициатив КНР через институты Конфуция становится триггером ещеодной «китайской угрозы».В развитии образовательного сегмента центральноазиатское направлениепубличной дипломатии Китая тоже демонстрирует впечатляющие успехи. В 2015году в Китае обучались более 13 тыс. студентов из Казахстана – в 3,5 раза больше,чем в 2005 году345. Примечательно, что в случае с Кыргызстаном образовательныйобмен с Китаем носит двусторонний характер, хотя и с внушительным перевесомкитайцев.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
