диссертация (1169491), страница 11
Текст из файла (страница 11)
Последующая эволюция теоретических основанийназванного феномена «привела специалистов к мысли о необходимости развитиясистемы двустороннего диалога и вовлечения зарубежных аудиторий»183. Такоепереосмысление стратегии публичной дипломатии во многом и легло в основу«новой публичной дипломатии» - концепции, которая, по словам А.Долинского,суммирует все эволюционные и революционные изменения, произошедшие впубличной дипломатии184.Корейский специалист Х.Ким выделяет 6 характеристик новой публичнойдипломатии, из которых автор настоящей работы выделяет такие атрибуты, какориентированностьнаусиление«мягкойсилы»страны,поддержаниедвусторонней и симметричной коммуникации, сотрудничество для достиженияобщих целей, привлечение негосударственных акторов к осуществлениюпубличной дипломатии185.
Другими словами, на современном этапе, как отмечаетпрофессор МГИМО М.Лебедева, публичная дипломатия приобрела форматДолинский А.В. Эволюция теоретических оснований публичной дипломатии // Вестник МГИМО-Университета.– 2011. – Выпуск № 2. – С. 275-280.182Харкевич М.В.
Формы публичной дипломатии и типы государств. // Политика и Общество. – 2016. – № 9. – C.1244-1255. DOI: 10.7256/1812-8696.2016.9.16271183Там же.184Долинский А.В. Дискурс о публичной дипломатии // Международные процессы. – 2011a. – Том 9. № 1(25). – С. 63-73.185Kim H. Bridging the Theoretical Gap between Public Diplomacy and Cultural Diplomacy. The Korean Journal ofInternational Studies. 2017. Vol. 15, No. 2, pp. 293-326.18137«улицы с двусторонним движением», когда воздействие официальной дипломатиина гражданское общество дополняется обратным воздействием 186.Названные тренды и повышениенаучно-практического интересакпубличной дипломатии привлекли внимание исследователей к некоторымсмежным и близким по значению понятиям – «пропаганда», «культурнаядипломатия», «гражданская дипломатия», «народная дипломатия», «общественнаядипломатия», «брендинг государства» и др.
Анализируя названные концепты,автор настоящей диссертации старается выявить их соотношение с публичнойдипломатией и динамику теоретической мысли на этом направлении.1. Публичная дипломатия и пропагандаИсторически публичная дипломатия не только связана с пропагандой, но иобязана этому термину своим появлением в общественно-политическом, а потом инаучном дискурсе. Публично-дипломатическая деятельность до появленияклассическойгуллионовскойдефинициивсередине60-хименоваласьпропагандой. Сам Э.Гуллион тоже предпочитал именно понятие «пропаганда»,утверждая, что оно более точно описывает информационное сопровождениевнешней политики США.
Однако, ввиду установившейся тогда в общественномсознании негативной коннотации термина «пропаганда», выбор был сделан впользу public diplomacy187. Отошла ли, однако, практическая деятельность в этойсфере от применения пропагандистских инструментов?Положительным ответ на этот вопрос быть не может, если учитыватьтогдашние реалии идеологического противоборства между Западом и Востоком.Публично-дипломатическая деятельность США в период «холодной войны»оставаласьвполнепропагандистской;американцысчиталипубличнуюдипломатию значительным превентивным средством в «американском оборонномЛебедева М.М. Публичная дипломатия в урегулировании конфликтов // Международные процессы.
– 2015. –Том 13. № 4 (43). – С.45-56.187Цит. по John Brown. The Anti-Propaganda Tradition in the United States.URL:http://www.publicdiplomacy.org/19.htm18638арсенале»188. Эдвард Мерроу, глава Информационного агентства США, в 1963 годуписал, что арсенал убеждения Соединенных Шататов должен быть такжебоеспособным, как и американский ядерный арсенал, и задействован энергичнее,чем когда-либо189.Пропагандистской во многом была и публичная/народная дипломатиясоциалистического блока, в первую очередь, Советского Союза. По мнениюН.Калла, несмотря на большие инвестиции в проецирование своего культурноговлияния и формирование позитивного имиджа, успехи советской публичнойдипломатии носили среднесрочный характер190.
Однако некоторые американскиеспециалисты отмечают, что в годы «холодной войны» их государство частоотставало от коммунистов в «рекламе самого себя»191. «Мягкосиловую» мощьСССР в своем фундаментальном труде «Мягкая сила: средства достижения успехав мировой политике» (Soft Power: The Means to Success in World Politics) признаети Джозеф Най192. Советский Союз, действительно, умело использовал широкийспектр ресрусов публичной дипломатии – от культурной составляющей до научнообразовательного аспекта.
Российские исследователи справедливо отмечают, чтодлительное время (до конца 1970-х – начала 1980-х гг.) СССР имел сильныепозиции в сфере «мягкой силы», особенно в части идеологической пропаганды, атакже формирования достаточно лояльных политических элит зарубежныхгосударств во многом через предоставление иностранным гражданам высшегообразования в Советском Союзе 193.Carnes Lord, Helle C. Dale. Public Diplomacy and the Cold War: Lessons Learned.
. [Electronic resource]. – Mode ofaccess :http://www.heritage.org/research/reports/2007/09/public-diplomacy-and-the-cold-war-lessons-learned189Tomlin Gregory M. Murrow's Cold War: Public Diplomacy for the Kennedy Administration. Lincoln, NE: PotomacBooks, 2016. P.142.190Cull N. Public Diplomacy: Taxonomies and Histories.
The Annals of the American Academy of Political and SocialScience. 2008. Vol. 616, pp. 31-54.191Gienow-Hecht J. Shame on US? Academics, Cultural Transfer, and the Cold War - A Critical Review. DiplomaticHistory. 2000. Vol. 24, No.3. pp. 465-494.192Nye J. S. Soft Power: The Means to Success in World Politics, Public Affairs, 2004, pp. 73-75.193См.: Филимонов Г. Ю. Культурно-информационные механизмы внешней политики США. Истоки и новаяреальность: монография. – М.: РУДН, 2012. – 408 с.; Цветкова Н.А.
Оценка эффективности международнойобразовательной политики СССР и США в годы «холодной войны» // 200 лет российско-американских отношений:наука и образование: сборник статей / Под ред. А.О. Чубарьяна и Б.А. Рубла. – М.: ОЛМА Медиа Групп, 2007. С.378–393.18839Логично утверждать, что с окончанием «холодной войны» в публичнойдипломатии США немного отпала необходимость в соблюдении «жестких»пропагандистских установок.
Публично-дипломатические механизмы сталииспользоваться в более «мягких» вариантах – как транслятора западных ценностейи массовой культуры, как канал популярного освещения внешнеполитическихнарративов и как инструмент диалога с элитами освободившихся от блоковыхограничений стран Восточной Европы, а также новых государств на постсоветскомпространстве.Однако с начала нового столетия, в наступившей эпохе Web 2.0., когда резкоповысилось влияние информационного измерения публичной дипломатии, на фонеобщей напряженности в отношениях между ведущими центрами силы в мире,публичная дипломатия разных стран все чаще начала напоминать именноклассическую пропаганду. Параллельно наблюдается рост популярности этогопонятияв общественномдискурсе.Во многомэто сталорезультатомдеструктивной информационной деятельности такого террористического квазигосударства как ИГИЛ 194, которое, ориентируясь на распространение своихэкстремистских идей среди молодого поколения 195, поставило пропагандистскуюработу в сети Интернет на качественно новый уровень 196.Более того, вектор развития публичной дипломатии как в научном, так и впрактическом измерении, оказывается под влиянием динамики глобальнойтрансформациисовременнойполитическойсистемымира 197.Происходитрасширение участников взаимодействия по линии публичной дипломатии,агрессивнее используются информационные инструменты воздействия как соДеятельность организации запрещена на территории Российской ФедерацииСедых Н.С.
Современный терроризм и молодежь: проблемы информационно-психологического взаимодействия// Мусульманский мир. – 2017. – №2. – С.26-38.; См. также: Васильев А.М., Исаев Л.М. Коротаев А.В., ШишкинаА.Р. Инструменты «мягкой силы» ИГ: типология и оценка эффективности // Азия и Африка сегодня. – 2018. – №12.– С.3-10. DOI:10.31857/S032150750002565-3; Манойло А.В. Модели «мягкой силы» сетевых террористическихорганизаций (на примере «Исламского государства», Аль-Каиды, Талибана и «Братьев-мусульман») // Русскаяполитология — Russian political science. – 2016.
– №1. – С.69-79.196Смирнов А. Негосударственные акторы в современных информационных войнах // Международная жизнь. – 2018.– №5. – С.83-99.197Лебедева М.М. Публичная дипломатия: исчезновение или новые горизонты? // Публичная дипломатия: Теория ипрактика / под ред. М. М. Лебедевой. – М.: Аспект Пресс, 2017. – С.8-20.19419540стороны государств, так и негосударственных акторов; то, что называетсяпубличной дипломатией одним государством, другим признается деструктивнойпропагандой. Такую картину, например, мы наблюдаем на примере отношенияРоссии и стран Запада к публично-дипломатической деятельности друг друга,особенно в ее информационном сегменте. Как отмечает российский исследовательА.Бартош, рассматривающий публичную дипломатию Запада как катализатора«гибридных войн» и «цветных революций», стратегия публичной дипломатиитрансформируется под влиянием обострения глобальных, межнациональных,этноконфессиональных исоциокультурных противоречий.Синергияэтихфакторов «приводит к фундаментальным сдвигам в особенностях процессареализации определённых сторон публичной дипломатии на практике» 198.В западной же академико-практической среде набирает популярностьпонятие «острая сила» (sharp power), которым описывается, например, спецификапродвижения российской «мягкой силы».
По мнению американских специалистовДж.Ная, а также К.Уолкера и Дж.Людвига, «острая сила», продвигаемаясредствами информационно-пропагандистской войны, помогает авторитарнымрежимам (авторы под ними подразумевают Россию и Китай) контролироватьповедение внутри государства и манипулировать общественным мнением зарубежом199.Российскиежеисследователипарируютрассуждениямиобамериканоцентричности самой концепции «мягкой силы», ее заточенности подконкретные политические характеристики США, то есть рассматривают ее как«элемент стратегии США, направленной на поддержание собственного лидерствав мире»200.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
