диссертация (1169155), страница 79
Текст из файла (страница 79)
миллионами туристов, которые критикуют не только местнуюеду, но и самих местных жителей в странах, в которые они едут отдыхать690.П. Верлюиз пишет о ещё двух часто упоминаемых иностранными дипломатамикачествах, в которых они упрекают французов, – самонадеянности и лицемерии. Онипорой вмешиваются в процессы, о которых у них нет полных данных с точки зрениявозможных проблем и расклада сил. Когда французы выступают с позиции великих,якобы универсальных принципов, иностранцы улыбаются и считают их лицемерами,скрывающими амбиции власти за якобы благородными принципами. Даже тогда, когдаони осуществляют «гуманитарную» миссию, французы имеют репутацию тех, ктоприкрывает образом благотворителя комплекс превосходства. Дж.
Лафлэнд отмечает итакоеотличиефранцузовотамериканцев:американцысчитаютфранцузоввысокомерными, также как и французы крайне чувствительны к американской гегемонии,усматривая в ней высокомерие. Разница же в том, что у американцев при этом естьстратегия691.П. Верлюиз приводит высказывание европейского переговорщика, которомуприходилось многократно сталкиваться с некомпетентностью высокопоставленныхфранцузских должностных лиц при обсуждении экономических и финансовых вопросов в689Verluise P.
Op.cit.Ibid.691Ibid.690282рамках Евросоюза. Прежде всего, это касалось Германии – её истории, культуры,менталитета, особенностей отношения к работе. Причём, эти же французы произносилизагадочные фразы вроде «Для Франции нет никакой опасности в федеративныхотношениях с Германией: настолько мы хитрее этих болванов! У нас всегда будетполучаться их контролировать и ими манипулировать».
Между тем, искусство и способ, скоторыми немцы навязали французам свою концепцию экономического союза,свидетельствует об обратном. Этот комплекс превосходства у некоторых членовфранцузской элиты по отношению к немцам (среди которых он упоминает и ПрезидентаФ.Миттерана), имеет истоки в непризнаваемом комплексе неполноценности. Причём нетолько из-за поражений от Германии, в т.ч. во Второй мировой войне, но и из-заповедения (не «безупречного», как пишет Верлюиз) в период оккупации 1940-1944-огогодов692.
Историк Э. Юссон полагает, что по этой же причине с 1960-х годов проводилосьнедостаточно исследований по истории Германии, особенно периода 1871-1945-ого годов,включая нацизм и военные преступления, чтобы не нанести ущерба дружбе с Германией икурсу на сотрудничество в рамках евроинтеграции. Но в тоже время, и из-за опасенийтакими исследованиями «разбудить спящего волка». При том, что травматизмизлечивается не замалчиванием, а обсуждением, чтобы покончить с недосказанностью инедоверием. Непонимание же, в данном случае немцев, основанное на их незнании,приводит к беспокоящему наивному мнению о возможности ими манипулировать 693.Похожая ситуация и с изучением и пониманием современной России.
Во-первых, всефранцузские знания о ней, как пишет П. Верлюиз, были полностью уничтоженыфеноменом «перестройки», затем ещё раз – исчезновением СССР и, наконец, отставкой Б.Ельцина в 1999 г.694. Во-вторых, сегодня выросло уже целое поколение французов,которое не получило в школе какой бы то ни было чётко описанной картины, внятносформулированного видения истории СССР и России. Без этого мало кто понимает, чтопроисходит в современной России и поэтому, как в ней и с ней работать политикам ипредпринимателям.Наконец,еслиредкиеинтересныеработыфранцузскихисследователей всё же появляются, французской спецификой является то обстоятельство,что политики и бизнесмены их мало и редко читают. Поэтому, и тем более в нынешнеевремя многих интеллектуальных, дипломатических и экономических вызовов вследствиеизменений в Центральной и Восточной Европе, такая дисфункция ошеломляет, приводит692Ibid.Ibid.694Как и американцы, и специалисты-историки и даже советологи из других стран, французы предполагалидлительное сосуществование двух систем и их, в лучшем случае, постепенную конвергенцию.693283к тому, что политики только реагируют на события, вместо того, чтобы их предвидеть695.Хотя эти точки зрения были оформлены в начале 2000-х годов, они имеют своё значения,по меньшей мере, как этап в развитии французской науки и дипломатии.П.
Верлюиз постулирует: «С 1870 по 1945-й годы Германия и Францияпротивостояли друг другу в трёх войнах. С 1950 г. обе страны часто представляются вкачествестолповевропейскойинтеграции.Темнеменее,сколько французовдействительно знают историю немецкой нации? На основе революционного наследства,французы сначала думают об универсальном человеке (человеке вообще – прим. Н.Л.).Это затрудняет для них говорить: «Это – немец, это – англичанин ... а я – француз». Дажеесли они формально придают гражданство иностранцу, они в целом мало знают историю,которая за этим стоит, и то, что из этого следует. Короче говоря, французы испытываюткультурные трудности понимания и признания особенностей, которые определяютотличия другого, его инаковости»696. Приводя мнение Председателя Комиссии Сената помеждународным делам, обороне и вооружённым силам К.
де Вильпена (отца министраиностранных дел и премьер-министра Д. де Вильпена) о том, что французскиеспециалисты, как в прошлом, так и сейчас недостаточно знают и понимают, как устроеныи что происходит в супердержавах «холодной войны» - России и США, П. Верлюиздобавляет, что это же можно сказать и об Африке, и даже о Европе. Отсюда следует выводоб общей проблеме: как вообще французы формируют своё представление о мире?Следует отметить, что приводимые многочисленные высказывания французскихпослов о таком достойном сожаления и изменения поведении, как туристов, так ичиновников,свидетельствуюткакразотом,чтоони–дипломаты,какквалифицированные наблюдатели, видят, замечают это высокомерие и невнимание кдругому, сами работая иначе.
Более того, с 1998 г. МИД и информационная службаПравительства начали систематические исследования образа французов за рубежом.Однако пока не ясны выводы и действия на основе получаемых данных. Хотя и удипломатов, как и у всех, присутствует субъективный фактор. Иностранцы удивляются,каким образом сочетаются труднейшие конкурсы на право занятия административныхдолжностей и кооптация таких, безусловно, способных, талантливых кадров в советыдиректоров самых крупных государственных, смешанных и даже частных компаний.Столь же удивительным кажется назначение на посты экономических и торговых атташе впосольствах Франции чиновников, без какого бы то ни было опыта в бизнесе. П.
Верлюизпишет о недостаточном знании даже дипломатами своих международных партнёров,695696Verluise P. Op.cit.Ibid.284причём, даже европейских. По словам одного из крупных еврочиновников, французынастолько провинциальны в этом смысле, что обращаются к иностранным собеседникам,как будто те окончили те же «гранд эколь», что и они. Они задают рамки, стильмышления, изложения, аргументации, понятные тем, кто с ними учился, но абсолютночуждые иностранцам, озабоченностей которых они не замечают. Наконец, существует иузость мышления, а именно – кроме европейского, сосредоточение ещё только наафриканском направлении.
Но мир не ограничивается Африкой, – замечает П. Верлюиз, –и чтобы наилучшим образом действовать в XXI в. «стоило бы открыть глаза и уши,определить адекватную стратегию, отказаться от европейской двусмысленности,отбросить примитивный антиамериканизм и лучше узнать Азию»697.Тем не менее, следует определить как именно французский подход стремление крациональности,выработанноефранцузскимижевыдающимисяфилософамиисоциологами, прежде всего, Р. Декартом и О. Контом, а в последствии развитым Э.Дюргеймом и другими. Выделяемая нами, как французская специфика, рациональнаяисходная для переговоров позиция включает искренность, честность, открытость целей,того, что французская дипломатия стремится достичь, аргументированность своейпозиции, логическое, можно сказать, научное её разъяснение другой стороне, внимание ксобеседнику с целью понимания его позиции, интересов, терпеливое, но настойчивоестремление добиться собственных целей, объясняя контрагенту, что так будет лучше длявсех.
Хотя, при возможности, найти взаимовыгодное решение. Однако, такой подходсодержит и противоречия. Во-первых, как быть в ситуации, когда цели французов ясныдругой стороне и они полностью противоположны их собственным? Убедить, что то, чтовыгодно Франции, выгодно и другой стране – это не просто, если вообще возможно вцеломрядеситуаций(например,притерриториальныхспорах).Во-вторых,рационализация переговоров, аргументация, логическое её изложение предполагает, какминимум, возможность такого же мышления другой стороны.
Но как быть, если принцы впрошлом или некоторые политики современности не владеют логикой, а то и неграмотныв прямом смысле слова (это, конечно, в минувших эпохах, но именно тогда эти принципыпереговоров были заложены)?697Ibid.2854.2. Французская дипломатическая служба и общие социально-политическиепроцессыПроблемы рефлексии организационной структуры дипслужбыПервой проблемой инфокоммуникационного характера французской дипслужбыследует назвать частое изменение инфраструктуры – управлений и департаментов МИД,посольств и других загранучреждений. Разумеется, что дело не в смене их названий.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
