Диссертация (1168778), страница 19
Текст из файла (страница 19)
Ральф, Саймон и Джек отправляются в поход, отыскивать зверяи сражаться с ним. Саймон представляет зверя человеком, трагическими больным. В этом походе Ральф снова сталкивается с необходимостьюпреодолеть себя, справиться с внутренним страхом: «И тогда что-то, оченьизглубока, заставило Ральфа вымолвить: – Я главный. Я сам пойду. И не спорь»[4, с.
122].Постепенно накапливаются неразрешимые противоречия между героями,и Джек открыто предлагает заменить Ральфа, лишить его статуса «главного»:«– Поднимите руки, – сказал Джек строго, – кто за то, чтобы Ральф большене был главным» [4, с. 143].Не найдя поддержки, Джек уходит, это переломный момент, когда ребятаокончательно разделяются на два лагеря, для которых характерны разныемировоззрения и взгляды на социальное устройство: одна группа ребят, охотники,представляют тоталитарную, дикую точку зрения, другие – цивилизованную,гуманистическую: «– Я ухожу. Один.
Пускай он сам свиней половит. Кто захочетохотиться вместе со мной – пожалуйста», «– <…> Но сначала мне надо еще коекого из старших отвлечь от рога и всяких глупостей. Убьем свинью, закатим пир.– Он помолчал и продолжил, уже с расстановкой: – И насчет зверя. Как убьемсвинью, мы часть добычи ему оставим.
Тогда он, может, нас и не тронет» [4, с.148].94Для Джека главным становится охота и подчинение себе ребят, ключевойсценой является эпизод охоты на свинью (Глава 8): «От страшного вторженияневедомых сил она обезумела, завизжала, забилась, и все смешалось – пот, крик,страх, кровь. <…> Джек добрался до горла, и на руки ему брызнула горячаякровь.Свиньяобмяклаподними,ионилежалинаней,тяжелые,удовлетворенные. А в центре лужайки все еще плясали ничего не заметившиебабочки» [4, с. 150].Тогда же появляется свиная голова, как дар зверю и некий символ:«– Голова – для зверя.
Это – дар. Тишина, вгоняя их в трепет, дар приняла.Голова торчала на палке, мутноглазая, с ухмылкой, и между зубов чернела кровь»[4, с. 152].ДляРальфадопоследнеговажнымостаютсяотношениядружбы,товарищества, взаимовыручки, а также сигнальный огонь и разумная организацияпространства.Постепенно, Ральф замечает, что многие, особенно «старшие» ребята ушли,перешли на сторону Джека, замечает он и пропажу Саймона.В описании ритуального убийства Саймона его имя не называется,используетсянеопределенное«зверь»,происходитсвоеобразнаяподменапонятий, тем более шокирующим оказывается завершение главы, когда имяжертвы артикулируется прямо. Описание пейзажа, сопутствующее этой сцене,предельно символично, лишено конкретики, оно превращает происходящеев событие космического масштаба: «Вот вода коснулась первого пятна, натекшегоиз разбитого тела, и созданья бьющейся световой каймой собрались по краю.Вода двинулась дальше и одела жесткие космы Саймона светом.
Высеребрилсяовал лица, и мрамором статуи засверкало плечо <…> Где-то за темным краеммира были луна и солнце; силой их притяжения водная пленка слегка взбухаланад одним боком земной планеты, покуда та вращалась в пространстве. Большойприлив надвинулся дальше на остров, и вода еще поднялась. Медленно,в бахромке любопытных блестящих существ, само – серебряный очерк95под взглядом вечных созвездий, мертвое тело Саймона поплыло в открытое море»[4, с. 167].В одиннадцатой главе, которая носит название «Раковина и очки», в заглавиевынесены два важнейших образа-символа вещного мира, в ней происходятключевые события, когда акцент смещается на образ Хрюши, именно онпроизносит ключевые для поэтики романа слова, лишаясь очков, переживаяприступ астмы, герой оказывается в очень слабой позиции физически, нонаделяется огромной духовной силой.Подходя к охотникам, Хрюша задает провидческие и трагичные вопросы:«–Тут не опасно? Не обрыв? Я слышу море…», «– А я не свалюсь? – мучилсяХрюша.
– Мне так жутко!» [4, с. 186].Джек лишается имени и называется «черно-зеленая маска», раскрашенныеохотники уже не могут воспринимать слова Ральфа о костре, сигнальном дыме,их восприятию становятся недоступны и этические нормы, они не способныреагировать на призывы о необходимости быть цивилизованными и оставатьсялюдьми по отношению друг к другу: «Они сшиблись, отлетели в разные стороны.Джек наотмашь ударил Ральфа кулаком в ухо, Ральф стукнул его в живот, Джекохнул. Они снова стояли лицом к лицу, яростно задыхаясь. Каждогообескураживала ярость противника. И тут только вошел им в уши шум,сопровождавший драку, дерущий, слитый, ободряющий клич племени» [4, с. 191].Устрашающе и жутко передана гибель Хрюши: «Камень прошелсяпо Хрюше с головы до колен; рог разлетелся на тысячу белых осколков иперестал существовать.
Хрюша без слова, без звука полетел боком с обрыва,переворачиваясь, на лету. Камень дважды подпрыгнул и скрылся в лесу. Хрюшапролетел сорок футов и упал спиной на ту самую красную, квадратную глыбув море. Голова раскроилась, и содержимое вывалилось и стало красным. Рукии ноги Хрюши немного подергались, как у свиньи, когда ее только убьют.
Потомморе снова медленно, тяжко вздохнуло, вскипело над глыбой белой розовойпеной; а когда оно снова отхлынуло, Хрюши уже не было» [4, с. 192].96Вместе с ним перестает существовать раковина, как символ гуманностии цивилизации, ее словно заменяет череп: «череп, который блистал, в точностикак раньше блистал белый рог, и будто цинично ухмылялся». С этого моментаребята чаще всего называются «безликими бесами» или дикарями, а Джек –вождем.Конец романа динамичен, меняется событийная интенсивность, действиепредельно концентрируется: «Снова – одинокий крик, сердце у него оборвалось,он вскочил, бросился в сторону океана, по непроходимым джунглям, застряли повис в лианах. На миг он замер, только дрожали икры.
Ох, если б пощада,передышка, время подумать!» [4, с. 205], «Нет рядом Хрюши. Некому надоумить.И собрания нет – все б обсудили серьезно, – и нет защиты рога. – Думай» [4, с.206].Внутренний монолог Ральфа передается чередой риторических вопросов,попыток принять решение, выбрать оптимальный и единственно верный вариант:«Что делать? Выбрать, выбрать – потом не исправишь. <…> Ральф съежилсяна своей узкой постели.
Терять-то уже нечего! Да и что они ему сделают?Изобьют? Подумаешь? Убьют? Палка, заостренная с обоих концов…» [4, с. 207].В конце романа, в точке наибольшего накала происходит переключениеточки зрения и смена речевой организации повествования, впервые событияописываются от первого лица: «Может, услышал в шуме костра, как стучитмое сердце.
Только не крикнуть. Приготовиться. Дикарь надвигался. Уже тольконоги видны. И копье. Вот уже выше колен ничего не видно. Только не крикнуть»[4, с. 208].Образ морского офицера, возникающего как «бог из машины», предельносхематичен, именно он произносит фразу о «Коралловом острове», ключевуюдля понимания поэтики романа.
Главный здесь Ральф, он прошел инициацию,он ответственен за все, что произошло.Несмотря на то, что в романе представлена классическая сюжетная схема, гдетип хронотопа, само пространство острова, заставляющее героя решать трудныезадачи, эксплицитно показывающее его движение от неофита к прозелиту,97является идеальным внешним пространством для инициации, в нем нарушенавнутренняя логика совершения обряда: мальчики потеряны, бытийственноодиноки, с ними не только нет старейшин племени, сам мир от них ускользнул,он потерян и дискретен. Герои совершают убийства, забыв свою человечность,утратив чистоту и детскость сознания, отдавшись инстинктам. Олицетворениемтемной стороны в романе является образ зверя: «Но ты же знал, правда? Что я –часть тебя самого? Неотделимая часть! Что это из-за меня ничего у вас не вышло?Что все получилось из-за меня?» [4, с.
158].Сквозным является мотив безумия, герои испытывают голод, страх, боль,ненависть, все это приводит к промежуточным ощущениям восприятияреальности, временной потери рассудка: «Нет, правда, – шептал Хрюша. – Еслинас скоро не спасут, то все – мы свихнемся. – …и будем немного того. – …психиненормальные! – …шизики!», «Он неловко запнулся. Мысли опять застилал этотзанавес», «Он переводил взгляд с одного лица на другое. Но в минуту наивысшегоподъема и убежденности вдруг этот занавес заколыхался у него в голове, и сразуон совершенно сбился. Он стоял на коленях, сжимал кулак, важно переводилвзгляд с одного лица на другое… Наконец занавес снова взвился.
– Ах, ну да.А наше, значит, дело – дым. И чтоб побольше дыма…» [4, с. 176.]Герои, пребывая на острове одни, без взрослых, сами имитируют обрядовыедействия и ритуалы. Это проходит для них как игра, они раскрашивают лицо,сдергивают одежду, воспроизводят ритуалы охоты, исполняют обрядовые танцы.В этом единстве ощущается закономерное желание единения, соборности,души тянутся друг к другу для переживания общей эмоции, преодоленияслабостей и страха: «Кружение стало ритмичным, взбудораженное пенье остыло,билось ровным пульсом. Роджер был уже не свинья, он был охотник, и серединакруга зияла пусто.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
