Диссертация (1168778), страница 14
Текст из файла (страница 14)
84].Никто из случайных попутчиков Холдена не разделяет его интереса,этот необычный вопрос раздражает и отталкивает: «Слушайте, Горвиц, – говорю,– вы когда-нибудь проезжали мимо пруда в Центральном парке? Там, у Южноговыхода? Видели, там утки плавают? Весной и летом. Вы случайно не знаете, кудаони деваются зимой? – Ты что, братец, – говорит, – смеешься надо мной, что ли?»[8, с. 84].Особенное место в образе Холдена занимает болезненность его восприятия,мнительность, чувствительность, черты, которые, благодаря повествовательноймодели и жанровой специфике, раскрываются наиболее полно, вызываяу читателя жалость и симпатию.67«Ужасно я волновался, потому и не могу вспомнить, как было. А уж еслия волнуюсь, так это не притворство.
Мне даже хочется в уборную, когдая волнуюсь. Но я не иду. Волнуюсь, оттого и не иду» [8, с. 89], «И я сталразговаривать вслух с Алли. Я с ним часто разговариваю, когда меня тоска берет.Я ему говорю – пускай возьмет свой велосипед и ждет меня около дома БоббиФеллона» [8, с. 120], «Когда я наконец встал с радиатора и пошел в гардеробную,я разревелся. Без всякой причины – шел и ревел. Наверно, оттого, что мне былоочень уж одиноко и грустно» [8, с. 174], «И тут я вдруг заплакал. Никак не могудержаться.
Стараюсь, чтоб никто не услышал, а сам плачу и плачу» [8, с. 140].Центральным мотивом является безумие: «Нет, я все-таки ненормальный.Она мне даже не очень нравилась, а тут я вдруг почувствовал, что я влюблени готов на ней жениться. Ей-богу, я ненормальный, сам сознаю!» [8, с. 159],«Но самое страшное, что я искренне предлагал ей ехать со мной.
Это самоестрашное. Нет, я все-таки ненормальный, честное слово!» [8, с. 179].Усиливают этот мотив и ирреальные ситуации, в которые попадает герой:«И вдруг со мной приключилась жуткая штука. Каждый раз, когда я доходилдо конца квартала и переходил с тротуара на мостовую, мне вдруг начиналоказаться, что я никак не смогу перейти на ту сторону. Мне казалось, что я вдругпровалюсь вниз, вниз, вниз и больше меня так и не увидят» [8, с.
164], «А когдая окончательно напился, я опять стал выдумывать эту дурацкую историю, будтоу меня в кишках сидит пуля» [8, с. 171].При мифопоэтическом прочтении романа [70; 74] обнаруживается, чтоСэлинджер, изображая взросление героя, использует традиционные элементынарратива: сюжетная схема романа распадается на три части, а движение героямежду локусами художественного пространства символически соответствуетэтапам обряда (сегрегация, транзиция (лиминация) и инкорпорация (агрегация).Главным содержанием инициации, как отмечает А.
ван Геннеп, становитсяоткрывающийся посвящаемым культурно-исторический опыт: мифы о богах,героях-первопредках, сведения о происхождении и предназначении ритуальныхпредметов. Именно это знание дает право на новый социальный статус [71].68По мнению Л.А. Мулляр, «первая стадия инициации «сегрегационнаятемнота» закономерно завершается «схождением» в транзицию: стартовыевозможности неофитного состояния полностью исчерпаны, герой включенв инициальнуютрансмиссиютранзиции/лиминациисоциоментального(непосредственнаяопыта.инициация)Нанеофитстадиипроходитиспытания-преодоления и продвигается на новый уровень развития-прозелита.Лиминация открывает перед героем пространство «иного» царства как«месторазвития»трансмутаций,транзициянагружаетсознаниегероянеобходимостью решать трудные задачи и является «местовоплощением»трансмутаций неофита в зрелую личность» [192, с.
64-66].Хронотоп характеризуется чрезвычайной субъективностью, М.М. Бахтинотмечает важность хронотопа встречи, который отличается высокой степеньюэмоционально – ценностной интенсивности и неразрывно связан с хронотопомдороги. Встречи в романе обычно происходят на «дороге». «Дорога» –преимущественное место случайных встреч.
«На дороге («большой дороге»)пересекаются в одной временной и пространственной точке пространственныеи временные пути многоразличнейших людей – представителей всех сословий,состояний, вероисповеданий, национальностей, возрастов» [64]. Особое значениеэтот хронотоп приобретает в нарративе инициации, где дорога соответствуеттранзиционной (лиминальной) стадии, на которой происходило посвящение.На этом этапе в сложившиеся законы социума вторгается хаос, чтобыискусственно «подорвать» основы мироздания, перестроить социальный стройи задать новый порядок. «Лиминальность, маргинальность и низшее положениев структуре, – пишет В.
Тэрнер, – эти три культурные формы снабжают людейнаборомшаблоновилимоделей,являющихся<…>периодическимипереклассификациями действительности и отношений человека к обществу,природе и культуре» [133].Повторяющимся мотивом является нарушение запрета, герой покидает доми отправляется в путешествие вопреки воле родителей. Вариацией может бытьвынужденноерасставаниесдомом(Ральф,геройроманаУ.
Голдинга69«Повелитель мух»), или его экзистенциальная утрата (Дэвид Копперфилд, геройромана Ч. Диккенса «Дэвид Копперфилд»). В нарративе инициации типичнойявляется тема смерти, так как она неотделима от инициации, в комплексе которойприсутствует ритуальное убийство самого неофита, которое символизируетокончательный разрыв со старым, невозможность возвращения к исходной точке.Холден – нерадивый сын, «необразованный, хоть и много читает», самговорит о себе, что в семье все дети умны, кроме него: «Такой хорошенькой,умной девчонки вы, наверно никогда не видели.
Умница, честное слово.Понимаете, с тех пор, как она поступила в школу, у нее отличные отметки –никогда плохих не бывало. По правде говоря, я один такой тупица. Старший мойбрат, Д.Б., писатель, а мой братишка Алли, который умер, тот прямо был колдун,я один такой тупой» [8, c. 91].Он учится уже в четвертой школе, завалил четыре предмета из пяти. Холденвоспринимает жизнь легко, в своих поступках он внутренне свободен, не зажатрамками общества, но инфантилен, безответствен.Сознанию Холдена свойственна детсткость, наивность, по сути, его возрастабстрактен и не соответствует внутреннему миру, поэтому часто он ведет себя какребенок. Нарушая запрет, герой покидает школу, отправляясь в авантюрноепутешествие.
В течение этого опасного, полного приключений пути он попадаетв ситуации, связанные с необходимостью защитить себя, проявить мужскоеначало: участвует в драках, получает телесные повреждения, видит кровь –переживает все то, с чем встречался во время посвящения неофит: «Никогда вжизни я не видел столько кровищи! Весь рот у меня был в крови и подбородок,даже вся пижама и халат.
Мне и страшно было и интересно. Вид у меня от этойкрови был какой-то прожженный» [8, c. 69].Но Холден часто оказывается не готовым к агрессии, по-детски уязвимым,неспособным постоять за себя: «Лучше уж пусть меня бьют – хотя мне это вовсене по вкусу, сами понимаете, – но я ужасно боюсь бить человека по лицу, лицаего боюсь» [8, с. 112].70«Из меня драчун плохой.
Я вообще пацифист, если уж говорить всю правду»[8, с. 69].Холден не знает, кто он, его путешествие сопряжено с экзистенциальнымипереживаниями, внутренними метаниями, ощущением необходимости выборасобственного пути: «Слушай, как это поступают в монастырь? – спрашиваю я.Мне вдруг вздумалось уйти в монастырь. – Надо быть католиком или нет?» [8, с.157], «Слушай! – говорю. – Вот какая у меня мысль. Хочешь удрать отсюдако всем чертям?» [8, с.
153], «Я решил сделать вот что: притвориться глухонемым.Тогда не надо будет ни с кем заводить всякие ненужные глупые разговоры» [8, c.218].В течение всего путешествия он примеряет на себя разные именаи социальные роли: «Рудольф Шмит, – говорю. Не хотелось рассказывать ей всюсвою биографию. А Рудольф Шмит был старик швейцар в нашем корпусе» [8, c.78], «Я сказал, что меня зовут Джим Стил, нарочно сказал» [8, с. 86], «Делово мне самом. Мне надо делать операцию» [8, с. 82].В самом откровенном и настоящем разговоре, встретившись с сестренкой,Холден признается, что настоящая его мечта – ловить детишек на краю пропасти.Холден – герой, который не готов жить по законам того общества, в которомсуществует.
Нельзя сказать, что после физических и духовных испытаний ондуховно изменился, оказался в точке невозврата, герой сам признается, что незнает, изменился или нет. Но не проходит испытаний он потому что обществоненормально, перевернуто, духовные и нравственные ориентиры в нем смещены,обряд не институализирован, все происходит спонтанно. Ощущение безумияокружающего мира, хаоса, одиночества и полного непонимания являетсялейтмотивом: «В такси я надел свою красную охотничью шапку просто радишутки, но в вестибюле я ее снял, чтобы не приняли за психа.
Смешно подумать:я тогда не знал, что в этом подлом отеле полным-полно всяких психов.Форменный сумасшедший дом» [8, c. 85], «Вокруг были одни подонки. Честноеслово, не вру» [8, с. 107].71Особенно многогранно психологический портрет героя раскрывается вдействии, события, происходящие с Холденом, постоянно комментируемые им,глубжераскрываютеговнутренниймиримировоззрение.ВроманеДж.Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» «внутренняя» и «внешняя» ситуациянеразрывно связаны, совмещение географического, психологического и точечногохронотопа и предельная конкретизация пространства воплощают философскиемотивы пути, хождения, встречи, обретения знания, это длящийся процессвзросления, постижения мира, нахождения себя.
Встречая людей разныхсоциальных сословий, Холден узнает законы общества, в котором живет, подобнотому, как неофиты узнавали традиции племени. Арнольд ван Геннеп отмечает:«Обряд посвящения был школой, ученьем в самом настоящем смысле этого слова.При посвящении юноши вводятся во все мифические представления, обряды,ритуалы и приемы племени. Исследователи высказывают мнение, что им здесьпреподносится некая тайная наука, т.е. они приобретают знания. Один очевидецговорит, что «они сидели тихо и учились у стариков; это было подобно школе»[71]. Но в обществе, в котором живет Холден все перевернуто, это «мирсумасшедших», как неоднократно характеризует окружающую действительностьсам герой.Обряды инициации, сопровождаясь голодом, холодом, жаждой вызывалисостояние, которое посвящаемый считал смертью.
Вызывали они и временноесумасшествие, после возвращения, неофит забывал имя, не узнавал родителей.В целом, можно отметить ощущение болезни, безумия, которое было свойственнопосвящаемым. В романе Сэлинджера сумасшествие героя проходит через всепроизведения, выражаясь во внутренних монологах, повторах, гиперболах.«Но я, наверно, ненормальный. Да, я сумасшедший. По дороге в ваннуюя стал воображать, что у меня пуля в кишках» [8, с.
125], «А теперь я вдруг сталдумать, как я заболею воспалением легких – волосы у меня совершеннообледенели – и как я умру» [8, с. 177].Также необходимо отметить еще одну деталь – в нарративе инициации частоу героя в руках оказывается какой-нибудь волшебный дар, это предмет (кольцо,72ширинка, шарик и многое другое) или животное. У Холдена это краснаяохотничья шапка, одетая задом наперед.Особого внимания заслуживает место действия: Нью-Йорк в описанииХолдена бескрасочен, холоден, бездушен: «А тут еще вокруг было так тихо, такпусто, что становилось еще тоскливее.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
