Диссертация (1168776), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Черный цвет – традиционносимвол зла («черным» господином назван Кривцов, идущий с недобрымнамерением к Наташе [Новиков 2004, с. 181]; черный старик с азиатскимлицом убивает Кривцова, присутствует между Глебом и Анной передсамоубийством).Наконец, обратимся к художественной речи в романе.
Стильповествования в «Золотых крестах» отражает символистскую природу этогопроизведения. В тексте прослеживается поэтика контраста: «прекрасны лицауродцев», «за наружным безобразием <…> прекрасен скрытый их лик»[Новиков 2004, с. 28]; «рука была холодна и безжизненна» – «горячо сталодержать его руку» [Новиков 2004, с.
198]; рука Кривцова выглядит«извращенно-порочной», но пальцы были «чисты своей особенной <…>внутренней чистотой, почти святостью» [Новиков 2004, с. 138] и др.Светлому царству Ставровыхпротивопоставлено«подземное черноецарство» [Новиков 2004, с. 27], населенное легионами червей. «Он ступил вэту кучу червей, смешался с ней», – написано о старике, заходящем в притон.147Михайлова М.В.
Слова прощанья и любви от Алексея Христофорова // Золотые кресты:Роман. Повести и рассказы. Мценск: Мценская центральная городская библиотека им.И.А. Новикова, 2004. С. 19.106Это «обнаженное царство порока и гнусностей», обитатели которого«ползали,пресмыкались,извивалиськакгады,дышаиспарениямисобственных плевков и нечистот», «дьявол ходил между ними» [Новиков2004, с.
131]. С одной стороны, художественная речь «Золотых крестов»отличается тяжеловесной сложностью, вычурностью. Через нагнетаниедеталей, громоздкие предложения с обилием тропов и абстракций писательстремитсяпередатьсложностьбытия,достичьзапредельныхвысотмиропонимания. С другой стороны, художественная речь отличаетсяритмичностью и напоминает стихи в прозе: «Но говорить ли еще о любви?Может быть, просто надо – любить?Кто как умеет, кто как родился – кто на всю жизнь, кто на миги, ктобестелесным и чистым цветком, кто кровавым и рдяным.
Рождайте и рвитеэти цветы, да, и рвите, ибо они и в смерти живут.А какие цветы настоящие? А как должно любить? Эх, были бы лишьнастоящие!А если они, настоящие, – разные? Разве разные могут быть правды?Время уходит на думы и мысли. Думайте день, два, годы, века! Что –разрешили?– Нет...– А ваши цветы?– Не было их...– Все думали? – Да.– Бесплодные!» [Новиков 2004, с. 36].Итак, анализ поэтики «Золотых крестов» Новикова показал, что рядхарактерных особенностей символистского романа присутствуют в тексте,среди которых наиболее значимыми являются изменение дистанции междуавтором и героем, сложная пространственно-временная организация текста,мотивная структур повествования и художественный язык, построенный насочетании законов прозаического и лирического.1072.4Неомифологизм романаЕ.М.
Мелетинский отмечал, что «мифологизм является характернымявлением литературы XX века и как художественный прием, и как стоящее заэтим приемом мироощущение» 148. По мнению литературоведа, лучше всегоспецифика неомифологизма выражена в романе по причине «того, что впрошлом столетии роман в отличие от драмы и лирики почти никогда нестановился полем мифологизирования», данный «феномен несомненнорасцвел на путях преобразования классической формы романа и известногоотхода от традиционного критического реализма»149. Вяч. Ивановым былвыдвинут лозунг о «реалистическом символизме и мифе: a realibus adrealiora»150–необходимостьотреальногохудожникукреальнейшемудвигатьсяот(лат.),«видимойчтоозначалореальности»к«внутренней и сокровенной». Иванов видел «сущность реалистическогосимволизма в теургической попытке религиозного творчества»151.
В первыегоды XX века символистский миф о духовном рыцарстве «теургов»выполнял художественную функцию – он психологически раскрепощал ипомогал выработать общий язык. Первоначально писатели-символистывидели в искусстве преддверие «земли обетованной», однако впоследствиисимволистская утопия, идея «теургии», представление о том, что искусствоспособно заменить религию и изменить жизнь, в конце концов былипоставлены под сомнение.В своей работе о символистском романе С.П. Ильев обращал вниманиена то, что модернистский роман можно назвать символистским только приусловии, что в его системе фундаментальное место принадлежит категориисимвола и диалектически связанной с нею категории мифа: «Модернистских148Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Восточная литература, 2000.
С. 295.Там же.150Иванов В.И. Родное и вселенское. М.: Республика, 1994. С. 134.151Давыдова Т.Т. Рецепция художественной философии и поэтики русского символизма втворчестве Е. И. Замятина // Неклассические модели мира в русской литературе: сборникнаучных статей / под ред. А.В. Громовой. М.: ООО «Инженер», 2017. С. 107.149108романов много больше, чем символистских <…> для того, чтобы установить,какие же из них символистские, необходимо подвергнуть анализу ихкомпозицию и структуру с точки зрения символа и мифа»152. Как ужеотмечалось, структура символистского романа включает в себя мифы как вузком,таки«вширокомзначениислова»153,«причемзначениеизображаемого раскрывается обычно с помощью нескольких мифоводновременно, и эти мифы могут принадлежать разным мифологическимсистемам (античные образы, например, могут сближаться с ветхо- иновозаветными)» [Калинина 2004, с.
25]. Широкое значение мифа – «это, впервуюочередь,художественныетексты(произведениямировойлитературы, фольклорные тексты и т.д.), а также произведения музыки,живописи, архитектуры» [Калинина 2004, с. 25–26].Миф есть «выражение исходных и основных черт человеческойкультуры, ее Первоначал и Первоистоков; в этом смысле миф становитсяуниверсальным “ключом”, “шифром” для разгадки глубинной сущностивсего происходящего в истории, современности и искусстве»154.
А.Ф. Лосевписал, что «всякий миф есть символ, но не всякий символ есть миф»155.Также А.Ф. Лосев отмечал, что «миф всегда есть обобщение тех или иныхявлений природы и общества <…> Миф не есть религиозный символ… Мифне требует никакой веры»156.Как известно, из русских философов наибольшее влияние насимволистов оказал Владимир Соловьев. Благодаря его творчеству в русскомсимволизме утвердилась идея «двоемирия», восходящая к Платону: земнаяжизнь – это отражение, подобие «потустороннего», «незримого очами» и152Ильев С.П.
Русский символистский роман: Аспекты поэтики. Киев: Лыбидь, 1991. С. 6.Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русскихсимволистов // Творчество А.А. Блока и русская культура ХХ века. Тарту : ТГУ, 1979.С. 98.154Там же. С. 83155Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1976.С. 174.156Там же.153109постигаемоготольковеройсверхчувственногомира«высшей»и«подлинной» реальности.
Значительную роль в общей идейной атмосферерубежа XIX–XX веков играла характерная для религиозного ученияВл. Соловьева надежда на духовное возрождение человечества к новой,лучшей жизни, христианские надежды на духовное очищение общества.Вл. Соловьев утверждал, что старый мир, изменивший божественной правдеи погрязший в грехах, уже заканчивает круг своего существования и чтоприближается «эра Третьего завета», когда на земле воцарятся мир,справедливость и истинно христианская любовь.
Символисты быливдохновлены верой Соловьева в то, что земной рай способна восстановитьБожественная сила, призванная возродить и преобразить человечество,воплощенная в мифологических образах Софии Премудрости, МировойДуши, Вечной Женственности, Девы Радужных Ворот. Красивое понятие оВечной Женственности, тоскующей по своему Спасителю, вошло влитературу из учения гностиков, которые «соткали целую мифологию оСофии-Зоне (предвечное существо), которая из любви и сострадания к людямсошла во временный мир и застряла в путах материи (здесь ее именуютМировой Душой), где тоскует об освобождении. По гностической легенде,освободитель Софии – Христос, тоже Эон, предвечное Существо, сходящеена Землю, воплотившееся и побеждающее материю»157. У гностиков Христоси София подменяются абстрактными понятиями о мужском и женскомначалах (архетипы по Юнгу), способных к многократному воплощению вразных людях.
Писатели-символисты воздвигли мифологему о Софии. КультСофии вдохновил Андрея Белого на издание сборника «Золото в лазури», аАлександра Блока на «Стихи о Прекрасной Даме».Идеальное мировое начало и христианский миф о Деве Марии в самыхразных обличиях «проникают» в текст романа «Золотые кресты». Так,фигура Пречистой Девы Марии на барельефе Андрея Ставрова напоминаетГлебу о гностической Вечной Женственности: «Перед этим можно молиться.157Пайман А.
История русского символизма. М.: Республика, 2000. С. 213.110Эта девушка или святая, или сама Вечная Женственность» [Новиков 2004,с. 73]. Образ Анны Ставровой также соединяет в себе два этих мифа: как«Дева Пречистая» [Новиков 2004, с. 71], «часть мировой души» [Новиков2004, с. 72] предстает героиня перед Глебом. Образ Анны заключает в себе иматеринскую любовь (не случайно столько совпадений между героиней иматерью Глеба). Однако Анна, несмотря на свою светоносность, несет в себеи искушение (она даже позирует в обнаженном виде своему брату АндреюСтаврову).Миф о Вечной Женственности, в которой соединены небесное иплотское, реализуется на страницах романа и в образе Наташи.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
