Диссертация (1168756), страница 22
Текст из файла (страница 22)
Эстер, находит отражение в восстании сыновей против отцов [259, S. 104].Революция становится темой и основным требованием литературы, котораяпытается перешагнуть собственные рамки, продолжает эту мысль Й. Дрюз [297, S.4]. Отцы сравниваются в драме В. Газенклевера с бывшими жестокими князьями[29, S. 301]. Сам Бог приветствует борьбу против них, по утверждению Друга. Этотперсонаж оказывается очень неоднозначным.
Он объединяет в себе черты борца засчастье молодежи и довольно мрачного субъекта, навязывающего Сыну решениенасильственно устранить главное препятствие в лице Отца. Друг как будтоолицетворяет господствующие в обществе одновременно восторженные иагрессивные настроения. Он выступает знатоком жизни, но не несет в себе тогорадостного, гуманного настроя, которым должна быть наполнена жизнь в заветномбудущем, к которому в своих мечтаниях устремляются борцы за новый мир. Другназываетмолодогопротагониста«реформатором»,«единственным»,«провозвестником» (Reformator, der Einzige, der Rufer) [29, S. 300]. Освобождениеот власти отцов становится тем рубежом, преодоление которого должно открытьмолодому поколению дорогу к преображению. Главный герой не задумывается отом, что факт свержения тирании не приведет к решению всех проблем. При этом,как ни парадоксально, сама борьба теряет в конце драмы не только актуальность,но и всякий смысл.
Появляется фигура Комиссара, любящего отца, видящего свойдолг в поддержке и понимании сыновей: «Unsere Söhne verlangen, daß wir ihnenhelfen […]. Das müssen wir tun. Ob sie besser sind oder schlechter als wir, ist eine Frageder Zeit – nicht des Herzens […]. Wir Väter müssen erst unsre Söhne erringen, ehe wirwissen, was sie sind […]. Ich verstehe darunter ein Wesen, das mir geschenkt ist, demich dienen muß»132 [29, S. 313-314].Наши сыновья хотят, чтобы мы им помогли [...]. Мы должны это сделать. Лучше они или хуже,чем мы, это вопрос времени, а не сердца [...].
Мы, отцы, должны сначала добиться нашихсыновей, прежде чем узнаем, кто они есть [...]. Я понимаю под этим [сыном – Ю.К.] существо,которое мне подарено, которому я должен служить.132100В последнем разговоре с Отцом Сын уже готов отказаться от угроз и насилия,лишь бы только Отец добровольно согласился подарить ему свободу. Однакоосвобождение происходит больше благодаря случайности.
Но происходит ливнутреннее обновление героя, мечтавшего стать пророком новой счастливойжизни? Духовно он остается частью социума, к которому принадлежит по правурождения. Желанные чувственные наслаждения являются зеркальным отражениемдоступных ему социальных привилегий. Здесь необходимо вспомнить иэпикурейский характер изображенного в драме молодежного клуба «К обретениюрадости» (Zur Erhaltung der Freude). Сама идея борьбы, революции кажется в этомконтексте преувеличенной и теряющей всякую обоснованность, утверждает всвоем исследовании Ф.
Н. Меннемайер [201, S. 48].Социальный аспект, в данном случае, представляется нам не самым важным.Гораздо важнее то, что происходит на внутреннем духовном уровне. ДействияСына больше напоминают юношеский протест. Его агитационная речь и всяпрограмма восстания скрыты от читателей занавесом, а встреча с Отцом и попыткаположить конец его власти с помощью оружия происходят уже больше не по волегероя, но по принуждению. После смерти Отца Сын сообщает об обновлениисвоего сердца:Denn dem Lebendigen mich zu verbünden,hab ich die Macht des Todes nicht gescheut.Jetzt höchste Kraft in Menschen zu verkünden,zur höchsten Freiheit, ist mein Herz erneut!133 [29, S. 322]Однако подобное намерение выглядит несколько идеализированным.
Обновлениееще не завершено, и герой сам признает это:Und was in meinem Geist steht ungeheuer,bald seh ich es in letzter Klarheit Schein:entzünd ich weiter, immer weiter Feuer,133Коснулся бледных смерти я ланит,чтобы с живым опять соединиться.Свободой сердце новое горит,мной сила человека возвестится!101Dann bin ich mehr als bin – dann werd ich sein!134 [29, S. 321]Несмотря на убежденность Сына, его способность повернуть жизнь в нужное руслопредставляется весьма сомнительной. В последнем разговоре с Девушкой егорешительность приобретает оттенок экзальтации, а программа действий попрежнему остается скрытой в туманной дымке. Все это выдает некуюнезавершенность и в конечном итоге обнажает неготовность к борьбе.
Герой лишьполучает долгожданную свободу, но для преображения мира этого может оказатьсянедостаточным. Пьеса изображает порыв протагониста, но дальнейшее развитиесобытий не освещается. Также Сын больше ничего не говорит о своей вере иуповании на Божью помощь. Бог остается для него равнодушным лунным ликом.И, возможно, именно поэтому для дальнейшей борьбы герою не хватает духовнойзрелости. Поскольку преображение, как показывает целый ряд экспрессионистскихдрам (Э. Толлер «Преображение», П.
Цех «Башня», «Братание», Э. Барлах «Бедныйродственник», Г. Йост «Пророки»), происходит в тесной взаимосвязи человека сБогом.134И необычному в душе моейсвидетелем я скоро стану,я пламя разожгу сильнейИ в новой высоте предстану!1022.3. Сопоставление образов Поэта: ницшеанского служителя Диониса иэкспрессионистского борца за всеобщее обновление (Г. Кайзер «Неприкасайся ко мне», Р. Й. Зорге «Нищий», В. Газенклевер «Спаситель», Г.Йост «Одинокий»)Прафеноменом поэзии и всего искусства Ф.
Ницше считал игру. Философуходит от восприятия Поэта как носителя истины, подчеркивает в своемисследовании Е. В. Лейбель [309]. Он считает лирику дионисийским искусством:«Es liegt vielmehr im Wesen der dionysischen Kunst, daß sie die Rücksicht auf denZuhörer nicht kennt: der begeisterte Dionysusdiener wird […] nur von Seinesgleichenverstanden»135 [324].Позиция экспрессионизма значительно отличалась от этого видения. Э.Толлеру принадлежат следующие слова: «Voraussetzung des politischen Dichters (derstets irgendwie religiöser Dichter ist) ein Mensch, der sich verantwortlich fühlt für sichund für jeden Bruder menschheitlicher Gemeinschaft»136 [115, S.
5]. По убеждениюряда экспрессионистских авторов, публиковавших свои работы в журнале«Штурм» (Der Sturm) и разделяющих вагнеровскую идею синтеза искусств(Gesamtkunstwerk) о превращении мира из обывательского в артистический,искусство должно было взять на себя великую миссию спасения мира и человека[245, с. 65]. При этом на Поэта, на «нового человека» возлагались особые надежды.Как творец, постигающий в своем вдохновении откровения духа, он должен былстать посредником на пути к преображению.С подобной задачей сталкивается и герой драмы Г. Кайзера «Не прикасайсяко мне».
Пьеса представляет собой соединение разнородных элементов.Многочисленные пересечения и аллюзии на текст Священного Писаниявплетаются в канву современности. 16-й заключенный и двенадцать его соседей поОсновная черта дионисийского искусства та, что оно не принимает во внимание слушателя:вдохновенный служитель Диониса […] будет понят только себе подобными [319].136Предпосылка для политического Поэта (который всегда остается в какой-то степенирелигиозным Поэтом) – человек, который чувствует ответственность за себя и за каждого братачеловеческой общности.135103камере сравниваются с Богом и апостолами [44, S. 197], при этом 5-й своимповедением больше всего напоминает Иуду Искариота. Он не только совершаетпредательство ради наживы (ради получения порции еды от надзирателя), но,осознав подлость своего поступка, вешается на ремне преданного им 16-гозаключенного. Диалоги, а по большей части монологи героев, не имеющих имен иобозначенных номерами, пестрят незаконченными репликами, оборваннымимыслями, короткими неясными замечаниями.
Даже пространство таит в себезагадку: тюремная камера семиугольна, что, возможно, подобно библейскомучислу семь, символизирует законченность и полноценность. Все эти особенностихарактерны для экспрессионистских драм Г. Кайзера. Они не только несут в себеважную символическую нагрузку, но и дополнительно создают эффект отчужденияот окружающей действительности.
Отчуждение становится методом, к которомуэкспрессионисты обращались, чтобы перейти от отдельного к общему, кабстрактной идее, к самой сущности объекта или явления. Концепт «отчуждения»(Entfremdung), по утверждению Н. В. Пестовой, в целом характеризуетэкспрессионистские тексты, в них происходит сдвиг поэтики в зону остранения иочуждения (Verfremdung) [133, с. 152]. Камера в пьесе будто заключает в себенекий отдельный мир, в котором разворачивается борьба и происходит духовноестановление героев. В экспрессионизме путь человека ведет его через все кругиада, тюрьма и преступление становятся частью экспрессионистской символики.Именно через страдание человек должен прийти к духовному очищению ипреображению.На протяжении всего действия пьесы 16-й ведет себя очень спокойно и, глядяна других заключенных, предрекает: «Die erwachen nicht vor der Zeit»137 [44, S.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
