Диссертация (1168515), страница 32
Текст из файла (страница 32)
Служить ему всеусердно – а паче всего беречь себяот слабостей, в числе коих пьянство есть гибельное, я тебя знаю человекомвоздержным, не погуби себя. Сей совет передай от меня выборному ФедоруСавельеву». Но уважение даже к подчиненным – это характерная чертаВ.М. Ленина, оканчивая письмо, он писал: «Служи мои поклоны всемпоголовно от попа и до последняго крестьянина – остаюсь доброжелательтвой, В. Ленин»411. Именно эти человеческие черты позволили В.М. Ленинузавоевать расположение крестьян, то есть сделать то, что не удавалосьумелым и энергичным управленцам-хозяйственникам.Спустя еще несколько лет, в записях распоряжений по Борисоглебскойконторе за ноябрь 1846 г. мы опять встречаем упоминание об Иване Липинеи Федоре Савельеве, которым Владимир Алексеевич, видимо, доверял, таккак оставил в конторе приказ: «По случаю отсутствия из имения г-наглавноуправляющаго все распоряжения по Конторе делать и смотрение за410411РГАДА. Ф.
1270. Оп. 1. Д. 2227. Л. 3, 12 об.Там же. Д. 10554. Л. 3–3 об., 4.147поведением людей поручаю казначею Ивану Иванову Липину, распоряжениеже по вотчинам и усадьбам работам и продажам поручаю Бурмистру ФедоруСавельеву»412.Но с новым управляющим, Карлом Ивановичем Лиенцером, у казначеяИвана Липина отношения не складывались.
Лиенцер утверждал, что став«над конторою главный распорядитель», Липин натворил «безпорядок», ипотому после этого потребовано «взыскать от него штрафу 25 руб.ассигнациями, равно и от Тимофея Павлова 10 рублей ассигнациями и с темприказанием дабы это было записано в Сборную книгу, взысканной штрафзаписать в штрафную книгу». Лиенцер обвинял Липина и в том, что тотприобрел «пьяные связи с людьми также давно соучаствовавшими», а теперь,«будучи низвержен и лишен своей должности, много препятствуетдолжности и моей и скорейшему распространению во всем порядка».Управляющий отмечал, что с Липиным проживала вольная работница,которая носила вино в арестантскую, да и сама любила «попивать», чем инавлекла на себя гнев управляющего 413.
Мы не можем точно утверждать,насколько справедливы былиобвиненияуправляющего Лиенцеравотношении Ивана Липина, которому граф между тем доверял. КарьераЛипина, нужно отметить, на этом эпизоде не закончилась. В 1862 г. он всёеще допускался до важных бумаг – помогал с уставными грамотами 414, а в1866 г. находился в должности землемера в имении, получал годовоежалованье в размере 381 р. 64 к., пенсион (предположительно больше 30 р.),да еще и наградные за успешную продажу леса – 25 р.415 Но и это еще не всё:в 1871 г. Иван Липин вновь числился казначеем и получал годовое жалованье360 р.416РГАДА. Ф.
1270. Оп. 1. Д. 4778. Л. 6.Там же. Д. 10699. Л. 1, 1 об.–2, 7 об., 29 об.414Там же. Д. 7182. Л. 5–5 об., 14.415Там же. Д. 7392. Л. 9 об., 19.416Там же. Д. 7828. Л. 25 об.412413148В 1846 г. в конторе творились безобразия, несмотря на данные ранеенаставления Владимира Алексеевича «вести себя трезво и радиво и отпьянства остерегаться, те же, которые будут неисправные и не трезвые,записывать и мне доносить» 417.
Конторский журнал заполнялся из рук воннебрежно, по каковому случаю управляющий сделал запись о том, чтожурнал не подписан бурмистром Евдокимом Федоровым, даты перепутаны,«журналист» склеил записи (без ведома управляющего). Пьянствующий тридня подряд журналист Никанор Иванов был посажен в арестантскую «дляпротрезвления».Подчиненные оправдывались и каялись: бурмистр Евдоким Федоровзаявлял, что журнал не подписан, потому что ему не были объявленыраспоряжения относительно журнала, «бывший журналист» Никанор Ивановпризнавал себя виновным во всём и просил прощения.
В конце-концовпоследовало распоряжение барина: наказать Никанора Иванова «домашнимобразом» – розгами в присутствии всех дворовых людей. Наказание былоисполнено (Никанор Тимофеев «при всех дворовых людях наказан розгамиза 3-х дневное пьянство и за его подделки в журнале»).
Кроме этого сторожубыло приказано, чтобы он присматривал за провинившимся «дабы он никудане мог отлучиться», а конторе было велено «непрестанно» давать Ивановудля занятий дело418.Это был не исключительный случай, когда должностные лица (часто изчисла дворовых людей) проявляли нерадивость. Например, сказатьсябольными должностные лица при усадьбах, по-видимому, пытались часто.Но на уведомление, посланное в Борисоглебскую контору в 1846 г. о том, что«староста Прокофей Иванов находится нездоров, а потому и проситфельдшера Платона Ильина для освидетельствования его болезни выслать вМусино», управляющий отвечал, что «болезнь старосты Прокофея Иванова417418РГАДА.
Ф. 1270. Оп. 1. Д. 4778. Л. 6.Там же. Д. 10699. Л. 3 об.–4, 5.149там, где идет переверка хлеба – неуместна; а потому можно предполагать,что болезнь его есть мнимая», – впрочем, доктора отправил.В декабре 1846 г. бывший выборный Григорий Тимофеев пыталсяоправдаться в том, что он не занес в контору деньги, полученные открестьянина Семена Григорьева за проданное ему сено, сообщая, что всемупричиной «не что иное, одна его забывчивость», а присваивать себе этиденьги «он и малейшего намерения не имел».
При этом Тимофеев ссылалсяна нездоровье, «тяжкий удар» в виде увольнения с должности покойноюграфинею, и на «поверку» по должности, которую проводят люди, к нему «недоброжелательныя» (в особенности бурмистр Евдоким Федоров). ПоэтомуТимофеев просил собрать мирскую сходку крестьян, с тем, чтобы спроситьих как о его поведении, так и о поведении«теперечнаго» бурмистраЕвдокима Федорова.
В конце прошения Григорей Тимофеев «покорно просилзапечатанное его имущество в приказном доме возвратить опять ему, на чтоиожидаетмилостивейшагорешения».УправляющийнегодовалнаТимофеева, посмевшего после растраты просить мирскую сходку, и обвинял«нетрезвого журналиста» в том, что тот сочинил это прошение и «большую имежду тем чрезвычайно глупую и безтолковую» просьбу за вознаграждение«с избытком», а именно, «парами Бахуса восполнена голова тщанием иугощением онаго просителя».
Самого же Григория Тимофеева грозилсяотправить в «смирительный дом», если тот продолжит «распутную жизнь».В том же месяце конторский писарь Тимофей Павлов покорно просилосвободить его от наложенного штрафа, потому что он в течение двухмесяцев занимался с покойной графиней «делами при ревизии вотчин и внаписании подворной описи», кроме того, писарь «был болен зубами ирукою» три недели, «и потому и претентует он на невнимание бывшагоказначея Ивана Липина».
Но отговорки не были приняты во внимание, иштраф с писаря не был снят.150Отметим, что после смерти графини Эмилии Карловны было поданонесколько прошений с упоминанием её имени и неких дарованных еюобещаний. В контору обращалась и «крестьянская женка деревни НечесоваВасилиса Андреева», которая объявила, что покойною графинею былообещано освободить крестьянку «от барщинских всех работ какия либобудут – с одного оброчнаго тягла». Из конторы был дан недвусмысленныйответ: «Если удовлетворять подобным просьбам, то оным не было бы конца.А потому отказать просительнице; потому что она не имеет от графининикакого доказательства, которая как помещица имела власть дать, чтохотела».
Некий Петр Степанов требовал платы «за вырытыя 2 000 копанейценою по 42 руб. 50 к. на сотню, всего 850 р. ассигнациями». Он сообщал,что «порядился с покойницей графиней словесно и не получал еще никакихденег за оную работу – даже и задатку». Бурмистр Евдоким Федоров показал,что «покойница графиня точно порядила Петра Степанова по его словам».Но в конторе никто свидетельству не поверил, Иван Липин и писарьДмитрий Григорьев подтвердить договоренность с графиней не смогли. Вконторе просили доказательств и подозревали просителя и бурмистра всговоре.Не только прибывший после отлучки управляющий, но и сам хозяинбыл возмущен беспорядком, тем, что подряды и заказы делались безпредписаний конторы и «против всякаго должнаго в благоустроенномимении порядка» – так охарактеризовал ситуацию вынужденный вмешатьсяВ.А.
Мусин-Пушкин. Нерадение конторы сказывалось и на качествесельскохозяйственных работ в усадьбе, и граф запрашивал у вотчинныхначальников, по какой причине остались некоторые луга недокошенными,ведь они сами должны были видеть, что сена меньше, чем в прежние годы ичто погода не препятствовала позднему сенокосу419.419об.РГАДА. Ф. 1270. Оп. 1. Д. 10699. Л.
3 об.–4об., 5, 12 об.–13, 14 об.–16, 17 об., 20151Нужно отметить, что беспорядок в имении не был вызван смертьюграфини; годом ранее (в декабре 1845 г.) из Петербурга в «Борисоглеб» былприслан приказ графа, где упоминались те же проблемы: «Денег 3 900[рублей] я еще не получил, равномерно и регистры для сбору оброков кудивлению своему еще не присланы, чего впредь чтоб ни под каким видом неслучилось, потому что из сего происходит безпорядок и недоумения». Вимении подворовывал сам управляющий, Карл Иванович Лиенцер.
По новоймоде, управляющий был из Лифляндии, но этот первый опыт приглашенияна службу человека не из местных был неудачным. Лиенцер самовольно длясвоих нужд изымал суммы из Борисоглебской конторы, брал деньги и услужащих в Рыбинске (якобы для поездок по «графским делам»). Насчиталиубытков на 14 805 р. Но при увольнении Лиенцера с него на всякий случайудержали больше, 16 000 р., так как Лиенцер пожелал уехать, не дождавшиськонца расследования своих злоупотреблений 420.Несмотря на все случаи беспечности и халатности служащих, крестьяни дворовых, до последних лет жизни тон Владимира Алексеевича поотношению к подчиненным был скорее понимающим, мягким. Сам графподавал служащим пример честного поведения: в 1845 или 1846 гг.Владимир Алексеевич расплатился за своего кучера (60 р.
серебром),который совершил кражу у кучера графа Орлова. Когда умер вотчинныйбурмистр и нужно было выбирать нового, граф написал письмо снаставлениями: «желаю чтоб выбираемый в сию должность человек былтрезваго поведения и чистаго и знал бы грамоте», «полагаю, что доверие моемиру будет во всем», «выбор кандидатов докажет мне благоразумиевыборщиков,ибодолжностьвотчиннагобурмистрасопряженасблагосостоянием всего крестьянства»; граф увещевал крестьян, отмечая, чтоединственно с крестьянством связаны все его желания и заботы421.420421РГАДА. Ф. 1270.
Оп. 1. Д. 4778. Л. 1; Там же. Д. 5233. Л. 3–5 об.РГАДА. Ф. 1270. Оп. 1. Д. 4778. Л. 13.; Там же. Д. 6188. Л. 38.152При этом владелец имения умел ценить прилежную работу: теслужащие, кто служил честно и добросовестно, получали в виде наградыличнуюзаинтересованностьиблагосклонностьграфа.Новажноподчеркнуть, что это не было отстраненной и нейтральной оценкой хорошейработы со стороны работодателя, кроме того, в документах не найдено какихлибосведенийобэкономическойстимуляциитруда,каких-либопоощрительных финансовых выплатах. Владимир Алексеевич выказывалименно личную признательность и даже привязанность к добропорядочнымподчиненным. Примером может служить следующая ситуация: послеувольнения Лиенцера в 1847 г. в имение был принят новый управляющий,коллежский регистратор И.Ф.
Зорин. Он проработал всего немного, и уже в1848 г. Владимир Алексеевич написал про него в своем завещании:«ГлавноуправляющагоимениеммоимИванаФедоровичаЗорина,показавшего мне в короткое время моих с ним сношений и знаний ичестность и доброту истинно русских и благочестивых намерений его, прошуего почтить память мою». В.А. Мусин-Пушкин доверял управляющему оченьсерьезные дела, например, в 1849 г. Зорин по доверенности от ВладимираАлексеевича брал займ под залог 77 борисоглебских душ в Московскойсохранной казне 422.
Но оклад управляющего не подвергался изменениям.Нужно обратить внимание, что отношения управляющего с крестьянамивыстраивались по тому же принципу личной заинтересованности: не толькохозяин «Борисоглеба» был доволен управляющим, последний своейпорядочностью сумел завоевать расположение крестьян, они рассчитывалина его помощь в своих проблемах и с прошениями отправляли к его столутелят423.После смерти брата Ивана Владимир Алексеевич пытался вернуть всвое владение семью дворовых людей, служивших еще его родителям: Илью422423Ferrand J.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
