Диссертация (1168475), страница 101
Текст из файла (страница 101)
е. не представил к генерал-губернатору? Его ответ был такой: «Сведениео непомерном оброке, взимаемым Нестеровым, не могли укрыться от меня, так как я по долгузвания своего почитаю обязанностью входить в положение поселян, когда же дошел до меняслух, подкрепленный и донесением земского исправника, тогда и довел до Губернского правления», которое обязано поступать по силе 96 ст. «Учреждений для губерний». Когда же по след-1290ГАВО. Ф. 14. Оп. 1. Д. 556. Л.
9.Даны 12 января 1827 г. при нахождении губернатора в Петербурге.Н. В. Варадинов и создатели фундаментальной хроники крестьянского неповиновения уточняют, чтокрестьяне помещиков Мельгунова в Вологодском уезде, Колычева, Волкова и Самаринской в Кадниковском уездеотказались платить оброк в связи с распространившимися слухами о вольности (Варадинов Н. В. История Министерства внутренних дел… Ч. III.
кн. 1. С. 80–81; Крестьянское движение в России в 1826–1849 гг. Сб. док. М.,1961. С. 817).1293Варадинов Н. В. История Министерства внутренних дел.... Ч. III. кн. 1. С. 80.1294Романович-Славатинский А. Дворянство в России… С. 348–349.12911292304ствию открылось, что Нестеров действительно ввел чрезмерный оброк, то Правление согласилось с мнением губернского предводителя дворянства, предложившего уменьшить оброк «соразмерно способности крестьян, их промышленности и местному положению», но прежде приведения этого решения в исполнение, его отправили к генерал-губернатору на утверждение, приложив и подлинное следствие, произведенное кадниковским уездным предводителем дворянства.Здесь Правление руководствовалось ст.
84 «Учреждений для губерний» и указом 1817 года. Генерал-губернатор Клокачев утвердил это решение, из чего, подчеркивал Брусилов, «следует, чтоуже не Губернское правление, а генерал-губернатор не признал нужным подвергать опеке имение Нестерова». Не приказал это сделать Клокачев и тогда, когда ему передал жалобы крестьянминистр внутренних дел. А 30 октября и 17 декабря 1822 г. Клокачев «поручил мне обще с губернским предводителем дворянства принять меры к пресечению беспорядков в вотчине Нестерова, а крестьянам объявить, что в случае неисполнения ими распоряжений Правительства употреблены будут строгие меры. Но действие генерал-губернатора Клокачева было основано наместной известности состояния уезда и духа крестьянства.
И ему и мне было известно состояниеумов помещичьих крестьян Кадниковского и соседственного с оным уездов. Обоим нам былоизвестно, что соседственные помещичьи крестьяне ожидали, как поступят с крестьянами. Малейшая слабость или снисхождение к ним Правительства могло бы родить последствие весьма неприятное». Далее Брусилов обращал внимание на то, что даже личные его уговоры крестьян недали результатов — крестьяне заявили ему, что желают быть казенными.
Поэтому ему ничего неоставалось, как предать суду главных зачинщиков. «При том раскладе умов взять в опеку значилопослаблять их упорству», а крестьяне «по невежеству своему точно бы считали себя уж совсемизъятыми из помещичьего владения и, следовательно, их желание было бы исполнено. Сие моглоподать пагубный пример прочим помещичьим крестьянам к явному нарушению всех государственных установлений.
Впрочем, все принятые нами меры были той же опекой, только безназвания оной». Генерал-губернатор С. И. Миницкий также не признал крестьян Нестерова подлежащими опеке, «а видя дух буйства в сих, решительно настоял о приведении их в повиновение». Более того, когда он узнал, что наказанный Ф. Степанов находится в тюремной больнице,то предложил его освидетельствовать и, если окажется здоров, то тотчас отправить его на поселение. То есть, заключал Брусилов, «мысли генерал-губернатора Миницкого были согласны смыслями генерал-губернатора Клокачева».Второй вопрос к Брусилову был сформулирован так: почему при утверждении приговораУголовной палаты оставил без внимания упущение Кадниковского уездного суда, имевшего ввиду жалобу об насилиях над крестьянскими женами и дочерьми Нестеровым, и не только необратился к выяснению истины через строгое исследование «в выводимом обвинении на поме-305щика в важнейшем злоупотреблении прав своих», но даже в решительном мнении своем заключил обстоятельства сие оставить без суждения? Брусилов ответил на него так: трудно было поверить в эту жалобу, потому что Нестеров был в весьма преклонных годах и разбит параличом, и ктому же редко бывал в своем северном имении.
Записка заканчивалась важным примечанием:«ныне, когда Нестерова уже нет на свете», а имение им передано дочери с малолетними внукамии уменьшен оброк, «крестьяне эти продолжают упорствовать, заразившись мыслью, что они будут переданы казне, не платят оброк». На полях первой страницы этой записки (по-видимомурукой министра юстиции) 14 января 1827 г.
была сделана надпись: «Иметь дело сие по Сенату г.обер-прокурору в виду, ибо губернатор действовал благоразумно и действия те Комитетом министров не опорочены. О положении дела сего меня по справке уведомить и о дальнейшем ходесодержать меня в известности»1295.Генерал-губернатор Миницкий в своих очень коротких «объяснениях» Сенату написал,что доверился мнению губернатора о Нестерове и что наказать было иначе нельзя, так как малейшее послабление могло вызвать распространение волнений и на других крестьян1296.В результате Сенат заключил: 1) что Уголовная палата никому не сделала потворства, неупустив безрассудных поступков и Нестерова и крестьян, самовольно отлучившихся из подмосковной деревни Нестерова, поэтому эти крестьяне не могли остаться без наказания, а губернаторБрусилов и генерал-губернатор Миницкий «не имели законных причин останавливаться утверждением решения Уголовной палаты»; 2) что вологодскому губернскому предводителю дворянства и губернскому правлению надо было не принимать решения о понижения оброка, как неоснованного на законе, а представить к генерал-губернатору Клокачеву, а ему не соглашаться наэти меры «без разрешения Высшего Начальства»; 3) что жалоба крестьян об изнасилованиях возникла «несвоевременно, бездоказательно и опровергается самими обстоятельствами (возрастНестерова, болезнь, редкое пребывание в имении), а кадниковский уездный суд должен был всеэти обстоятельства изложить в своем решительном постановлении.
Заключительное резюме Сената было следующим: все участники поступили неосмотрительно, но в силу того, что это неумышленное деяние, то генерал-губернатору Миницкому и губернатору Брусилову поставить навид «упущенную неосновательность мнения» уездного суда. 12 апреля 1827 г. обер-прокурор донес министру юстиции Лобанову-Ростоцкому, что готовится рапорт государю по решению Сената1297.ГАВО. Ф. 14.
Оп. 1. Д. 556. Л. 9, 15; Ф. 18. Оп. 1. Д. 1338. Л. 4–7.ГАВО. Ф. 14. Оп. 1. Д. 556. Л. 14.1297ГАВО. Ф. 14. Оп. 1. Д. 556. Л. 15–11.12951296306К сожалению, из данного дела не видно, когда удалось окончательно подавить сопротивление крестьян помещика Нестерова. Скрупулезная хроника крестьянского движения не фиксирует продолжения неповиновения этих крестьян ни в 1827 г., ни далее. Но мы располагаем донесениями только что вступившего в свою должность по Вологодской губернии жандармского подполковника Дейера своему начальству от 12 мая и 19 августа 1827 г. Из них видно, что «бунт»крестьян бывшего помещика Нестерова еще не прекратился, что носятся слухи о причастности кэтому делу председателя Вологодской уголовной палаты Андреева, так как благодаря данной емукрестьянами взятке большинство из них было возвращено в вотчину, что хотя генерал-губернатором и было предписано губернатору нарядить следствие, но начальство, «как кажется, старается скрыть истину (в т.
ч. об Андрееве), но следствие было пристрастным»1298.Подведем некоторые итоги.В данной главе мы исследовали роль архангельского генерал-губернатора в разрешении самыхактуальных для северного крестьянства в 1820-х гг. проблем: решение продовольственного вопроса, реализация рекрутской повинности и «пресечение всякого рода злоупотребления» со стороны помещиков.Как было выяснено, центральное правительство в первой трети XIX в. еще слабо учитывало специфику Европейского Севера как зоны рискованного земледелия, пытаясь реализовывать точно такуюже политику, которую оно проводило в прочих великорусских губерниях.