Диссертация (1168461), страница 102
Текст из файла (страница 102)
А. Гваньини сообщает, что сельские простолюдины (agreste vulgus) совершают захоронения «в лесах и полях» (syluis & ubiagris) и «покрывают могильные холмы камнями для защиты и обозначения, асверху ставят крест» (lapidibus muniunt, signumq, crucis super imponunt)43. Изсообщения видно, что основным надгробным памятником был крест (вряд лисовместимый с «дохристианскими представлениями»), а анэпиграфный валун42Грузнова Е.
Б. На распутье Средневековья. Языческие традиции в русском простонародном быту(Конец XV–XVI вв.). СПб., 2013. С. 124–125.43Гваньини А. Описание Московии / Пер. с латинского, вводная статья и комментарии Г. Г. Козловой.М., 1997. С. 67–68. Коррекция перевода моя. — А. А.422клался на могилу «для признака» и «защиты» места захоронения при оплывании могильного холма.
А. Гваньини считает участников этого обряда христианами, которые полагали, что, хотя земля под их кладбищем не былаосвящена, однако «телами крещѐными и освящѐнными Христовым таинством, освящается земля, а не тела землей (ajut enim corporibus baptistastis sacramentisque Christi dicatis, et consecratis terram ipsam et non corpora terra consecrari)».Вопрос заключается в том, насколько обычай, описанный А. Гваньини,подтверждается сведениями иных нарративных источников.
Согласно актовым документам 90-х гг. XVII в., подобные кладбища существовали во многих уездах и, в зависимости от региона, отражали разную традицию маркировки захоронений. Так, в одной из судных грамот 1695 г. сообщается: «въРостовскомъ <…> уѣздѣ церковная земля, что было село Пахнутьево <…> икладбища на той землѣ и донынѣ есть, и кладбища тцки и дикое каменье намогилахъ есть»44. Источник описывает одно из типичных сельских кладбищ,широко распространѐнных на Северо-Востоке Руси45. В это же время межевая книга окрестностей Новгорода 1690 г., отмечает: «отъ деревни Монастыря къ полудни подлѣ дорогѣ стоитъ крестъ, у того креста могилнягъ, каменьемогилное вросло в землю»46.
Здесь речь идѐт о типичном для Северо-ЗападаРуси жальнике, отмеченном белокаменными крестами47, служащими, как показывают современные этнографические данные, местом индивидуального илитургического поминовения безымянных покойников48. Возможно, информатор А. Гваньини и видел подобный некрополь, но аналогичная практикасуществовала и в Московском крае: белокаменный крест был найден при исследовании кладбища с анэпиграфными валунными надгробиями при дер.44АЮБ. Т. II. Киев, 1863. Стб. 766, 769. № 179.См.: Чернов С.
З. Сельские некрополи… С. 73–97; Он же. Некрополь и селище… С. 316–349; Алексеев А. В. Церковные древности Звенигородской земли. Очерки церковной археологии. Звенигород, 2017.46АГР. Т. II. СПб., 1864. Стб. 134. № 132.47Напр.: Ярмолович И. А. Каменный крест из д. Теребуни на р. Мшаге // Новгород и Новгородскаяземля. История и археология. Вып. 17: Материалы научной конференции. Новгород, 28–30 апреля 2003 /Отв. ред.
В. Л. Янин. Новгород Великий, 2003. С. 323–329; см. также: Седов В. В. Жальники… С. 7–22.48Подробнее см.: Штырков С. А. Предания об иноземном нашествии: крестьянский нарратив и мифология ландшафта (на материалах Северо-Восточной Новгородчины). СПб., 2012. С. 165–169.45423Михайловское на р. Воре49.
Христианский характер положения валуна на могилу хорошо иллюстрируют современные сельские старообрядческие кладбища Карелии, сохранившие черты традиционной обрядности (Ил. 223). Еѐостатки известны на современных сельских кладбищах во Владимирской(Ил. 224), Калужской (Ил. 225) и Рязанской областях (Ил.
226–228), гденеобработанные валуны «дублируют» намогильный крест и несут мнемонические функции. В Верхневолжье такое «дублирование» встречается на церковных кладбищах Ярославля (Ил. 229), Костромы и Костромской области(Ил. 230–232).Анализ археологических источников показывает, что в XIII–XIV вв.сельские кладбища с анэпиграфными валунными надгробиями постепенновытеснили языческие курганные могильники на Северо-Востоке Руси.
Так,раскопки близ д. Власьевской в Подмосковье, проведѐнные С. З. Черновым,выявили два разновременных некрополя при непрерывности существованиясельского поселения в XI–XV вв. и преемственности этнической связи христиан, захороненных по православному обряду, с языческим населением.Курганный могильник существовал в IX — первой трети XIII в., а сменившееего христианское кладбище с анэпиграфными надгробными валунами возникло в середине XIV в. и из-за большой удалѐнности церкви от места поселения располагалось на окраине деревни50.Иная традиция использования валунов в качестве намогильных памятников существовала на территории совр.
Смоленской области и Белоруссии.Грубо обработанным камням придавали антропоморфную, крестообразнуюили фаллоидно-антропоморфную формы (Ил. 236), и вырезáли изображениякрестов, изредка — христограммы51. В Полоцкой земле с XV или XVI в. известны намогильные валуны с изображением Голгофского креста или четы49Чернов С. З. Сельские некрополи… С. 77, 80.Он же. Кладбище деревни Власьевской XIV–XV вв.
и воцерковление сельского населения Московского края // РА. 2016. № 1. С. 81.51Лопатин Н. В., Яковлев А. В. Комплекс каменных надгробий из Смоленского Подвинья и проблемаидентификации славянских языческих изваяний // Археология: История и перспективы. Вторая межрегиональная конференция.
Сборник статей. Ярославль, 2006. С. С. 169–177.50424рѐхконечного креста под полусферой52. Вместе с тем, на структуру эпитафийна валунных надгробий XVI–XVII вв., найденных на территории Белоруссии,решающее влияние оказала польско-литовская культура. Для них характернысчѐт лет от Рождества Христова и использование формул «помzни ги андреz калины» (1595) или «положаны тут телеса рабов Божiiх» и др.53В современной археологической литературе сложилось мнение, чтоанэпиграфные валунные надгробия в Северо-Восточной Руси стали преобладающим типом намогильных памятников в XIV–XV вв. и являются типичным признаком сельской погребальной культуры54. С.
З. Чернов считает, чтоналичие таковых служит характерным признаком раннего сельского некрополя55. Во всех случаях утрата намогильного креста превращает анэпиграфные валуны в остаток погребального обряда, и их находка на сельскихнекрополях всегда оставляет сомнения в их принадлежности к намогильнымпамятникам, равно как утрата, неясность или неизученность археологического контекста (Ил. 233), так как велика вероятность их природного происхождения как осадочной породы, принесѐнной ледником и извлечѐнной из грунта при рытье могилы (Ил. 234). Не исключены перемещения валунов внутринекрополя, или же использование в декоративных целях специально привезѐнных камней (Ил. 235).Тем не менее, в XIII–XIV вв. анэпиграфные надгробные валуны былихарактерны и для городской культуры, но в памятниках древнерусской агиографии дошли сведения лишь об уникальных захоронениях, отмеченныхданными памятниками.
«Самородная дска» из Борисоглебского монастыря в52См.: Карабанаў А. К., Вiнакураў В. Ф., Дучыц Л. У., Зайкоўскi Э. М., Клiмковiч I. Я. Культавыя iгiстарычныя валуны Беларусi. Мiнск, 2011. С. 64, 139, 149; Скварчэўскi Д. Камянi з выявый знака ў выглядзевосi з паўсферай: да праблемы нахождення, арэала, классiфiкацыi iдатавання // Беларускi фальклор.Матэрыялы i даследаваннi.
Зборнiк навуковых прац / Гал. рэд. Т. В. Валодзiна. Вып. 14. Мiнск, 2017. С. 40–54.53Карабанаў А. К., Вiнакураў В. Ф., Дучыц Л. У., Зайкоўскi Э. М., Клiмковiч I. Я. Культавыя i гiстарычныя валуны… С. 147–148; Лiсейчыкаў Д. В. Надмагiльныя камянi з «рускiмi» напiсами XVI–XVII стст.каля в. Малькавiчы Ганцавiцкага раѐна // Архiварыус. Зборнiк навуковых паведамленняў i артыкулаў / Рєд.Ю. М. Бохман. Вып. 13. Мiнск, 2015. С. 101–118.54Беляев Л. А. Новое в изучении… С. 15.55Чернов С.
З. Сельские некрополи… С. 77.425Муроме, упомянутая в Житии князей Муромских (Ил. 131), не имеет точнойхронологической привязки, так как время смерти еѐ «обладателей» можетбыть отнесено либо к концу XII, либо к 30-м гг. XIII в. Следующие по времени примеры — анэпиграфные валунные надгробия на могилах двух подвижников, умерших в 1303 г., — св. князя Даниила Московского в Даниловоммонастыре и прп.
Прокопия в Великом Устюге (Ил. 132). Круг этих сведенийрасширяют раскопки городских приходских некрополей. Во время раскопокнекрополя близ церкви Усекновения главы Иоанна Предтечи в ПереславлеЗалесском наряду с ранними белокаменными плитами конца XV–XVI в., лежащими in situ, встречены ориентированные по линии восток-запад валуны,некоторые из которых имели следы подтѐски56.В монастырях, основанных в лесной глуши Северной Фиваиды, использовали подписные валунные надгробия.
Один из немногих примеров даѐтЖитие Иннокентия Комельского, основателя Спасо-Преображенского монастыря. Подвижник был похоронен «во2 ўглY монастырz2 бли1зъ ржав6ца, и3 на моги1лу є3гw2ка1мень положи1ша, и3 на нем под8писа1ша лёта и3 мcц8 и3 дн7ь преставле1ніz єg»57. Надгробный памятник был утрачен, но к надписи на нѐм, очевидно, восходит названная вЖитии дата кончины подвижника, сохраняющая формуляр старорусскойэпитафии, — «и3 преста1висz в8 вёчный поко1й в8 лёто ¤ѕц7fg · мцcа ма1рта, в f7i дн7ь на па1мzтьст7ых1 ъ мyченик6 хриса1нфа и3 да1ріи»58.Установление года смерти подвижника имеет важное значение для ранней истории старорусского надгробия. Первая дата (1401 г.) должна отодвинуть время появления подписных надгробий в Московской Руси к началу XVв., что нереально.
С одной стороны, дату можно объяснить ошибкой писца,так как в выделенных И. М. Шаминой списках В и С Жития Иннокентия56Зейфер В. А., Мазурок О. А., Рассказова А. В. Средневековый некрополь церкви Усекновения главыИоанна Предтечи в Переславле-Залесском // Археология Подмосковья: Материалы научного семинара. Вып.10. М., 2014. С. 304.57Житие преподобного Иннокентия Комельского // Жития Иннокентия Комельского, Арсения Комельского и Стефана Комельского. Тексты и словоуказатель. СПб., С. 77.58Там же.426смерть подвижника отнесена к 6999/1491 г.59 «Книга, глаголемая о российских святых…», составленная не ранее конца XVII в., называет годом егокончины 1521 г.60, эта же дата указана в святцах Новгородского Отенскогомонастыря, составленных в 1718 г.61 Поэтому И.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
