Диссертация (1155614), страница 29
Текст из файла (страница 29)
Однако п. 2 ст. 1 Протокола II уточняет, что положения указанного международно-правового акта не применяются «к случаям нарушения внутреннегопорядка и возникновения обстановки внутренней напряженности, таким какбеспорядки, отдельные и спорадические акты насилия и иные акты аналогичного характера, поскольку таковые не являются вооруженными конфликтами»351.348См.: Женевские конвенции и протоколы к ним // Сайт МККК.
URL: https://www.icrc.org/rus/resources/ihl-databases/index.jsp (дата обращения: 31 августа 2015 г.).349Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. О.:Фенiкс; М.: ТрансЛит, 2011. С. 493.350Дополнительный протокол (Протокол II) к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающийсязащиты жертв международных вооруженных конфликтов от 8 июня 1977 г. П. 1 ст.
1 // Сайт МККК. URL:https://www.icrc.org/rus/resources/documents/misc/6lkb3l.htm (дата обращения: 18 января 2016 г.).351Там же.135Формулировка п. «f» ст. 8 Римского статута во многом повторяет формулировку ст. 1 Протокола II применительно к военным преступлениям, совершаемым в ходе вооруженного конфликта немеждународного характера и подпадающим под юрисдикцию МУС, несколько расширяя ее.
Данная норма международного уголовного права не требует, в частности, обязательного контролянеправительственных вооруженных групп над частью территории государства,в котором происходит внутренний вооруженный конфликт, и наличия у неправительственных вооруженных формирований «ответственного командования».Критериями, отличающими вооруженные конфликты немеждународного характера от обычных беспорядочных актов насилия, Римский статут называеторганизованность вооруженных групп и длительность вооруженного конфликта352.В то же время критерии, обозначенные в Статуте, объективно включают всебя (с возможными незначительными поправками) признаки вооруженныхконфликтов немеждународного характера, зафиксированные в договорных нормах международного гуманитарного права.
В частности, длительность конфликта и наличие организованных вооруженных неправительственных формирований немыслимы без контроля данных формирований над определеннымиучастками территории (пусть и находящимися в ненаселенной и труднодоступной местности) для размещения военных баз, складов вооружения, органов военного управления и т.п.
Наличие «ответственного командования» также следует признать признаком вооруженного конфликта немеждународного характера, отграничивающим указанный конфликт от «беспорядков, отдельных и спорадических актов насилия и иных актов аналогичного характера»353. Фактическая автономия «полевых командиров» данных формирований не противоречитуказанному признаку, так как не отменяет организационного единства соответ-352Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. // Права человека: сборник международных договоров. Т.
1. Ч. 2: Универсальные договоры. Док. ST/HR/1/Rev.6. Vol. I. Part 2. Нью-Йорк–Женева, 2002. П. «f» ст. 8.353См.: Лямин Н.М. Применение Международным уголовным судом норм международного гуманитарного права и международного права прав человека // Современное право. 2015. № 6. С. 146.136ствующих неправительственных вооруженных формирований, а лишь несколько «децентрализует» его354. Кроме того, принцип необходимости наличия «ответственного командования» у неправительственных вооруженных формирований является необходимым условием для соблюдения указанными формированиями норм международного гуманитарного права и международного праваправ человека.
Необходимость данного соблюдения нередко подчеркивалась врезолюциях таких основных органов ООН, как Совет Безопасности и Генеральная Ассамблея, касающихся вооруженных конфликтов немеждународного характера355. При этом преступное нарушение вышеуказанных норм (криминализованных положениями Римского статута) неправительственными вооруженными формированиями влечет за собой не только индивидуальную уголовнуюответственность непосредственных исполнителей преступных деяний, но и(при наличии необходимых условий) соответствующую ответственность командиров данных формирований в соответствии со ст.
28 Статута.Определение международно-правовых критериев состояния вооруженногоконфликта, разграничение вооруженных конфликтов международного и немеждународного характера являются ключевыми условиями для квалификации соответствующих преступных деяний в качестве военных преступлений, подпадающих под юрисдикцию Международного уголовного суда.Представляется необходимым отметить некоторые особенности, отличающиеответственность за военные преступления от ответственности за иные категориимеждународных преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС.Первой особенностью является предусмотренная ст. 124 Статута возможность для государства, становящегося участником Римского статута, заявить,что в течение 7 лет после вступления данного международно-правового акта всилу для соответствующего государства оно не признает юрисдикцию Суда вотношении военных преступлений в случае, если преступление предположи354Подробнее см.: Лямин Н.М.
Применение Международным уголовным судом норм международногогуманитарного права и международного права прав человека // Современное право. 2015. № 6. С. 146.355Русинова В.Н. Права человека в вооруженных конфликтах: проблемы соотношения норм международного гуманитарного права и международного права прав человека: монография. С. 73–77.137тельно совершено его гражданами или на его территории. Указанное заявлениеможет быть снято в любое время356.Вторая особенность заключается в определенной возможности освобождения Судом лица от уголовной ответственности за совершенные по приказу правительства или начальника (военного или гражданского) военные преступления(при наличии ряда условий) в соответствии со ст.
33 Статута (см. п. 2.1 даннойдиссертации). Пункт 2 указанной статьи не оставляет возможности для освобождения от ответственности за совершения преступления геноцида и преступлений против человечности, провозглашая, что «приказы о совершении преступления геноцида или преступлений против человечности являются явно незаконными»357. При этом пп. «c» п. 1 ст. 33 в качестве одного из необходимых условий освобождения от уголовной ответственности в связи с приказом правительства или начальника закрепляет критерий, чтобы «приказ не был явно незаконным»358.
Таким образом, ст. 33 Римского статута фактически предусматриваетвозможность освобождения Судом от уголовной ответственности лиц, подпадающих под юрисдикцию МУС, лишь при совершении ими по приказу правительства или начальника военных преступлений (преступление агрессии следуетисключить в силу специфики данного тягчайшего международного преступления,actus reus которого предусматривает скорее отдание приказов, чем их получение).Положения Римского статута не предусматривают критериев «не явной незаконности» приказа о совершении того или иного военного преступления. Однако очевидно, что такие военные преступления не должны относиться к преступным нарушениям основополагающих прав человека, повлекшим серьезныеобщественно-опасные последствия, особенно к военным преступлениям, объективная сторона которых аналогична объективной стороне преступлений противчеловечности.356Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г.
// Права человека: сборник международных договоров. Т. 1. Ч. 2: Универсальные договоры. Док. ST/HR/1/Rev.6. Vol. I. Part 2. Нью-Йорк–Женева, 2002. Ст. 124.357Там же. П. 2 ст. 33.358Там же. Пп. «c» п. 1 ст. 33.138Подводя итог вышеизложенному, следует выделить следующие основныечерты военных преступлений и ответственности за их совершение.1.
Как и составы преступлений, отнесенные к другим категориям преступлений, подпадающим под юрисдикцию МУС, военные преступления совершаются с умышленной формой вины. При этом большая часть данных преступныхдеяний совершается при наличии прямого умысла (dolus directus).2. Специфика военных преступлений фактически предопределяет необходимость наличия у данных преступных деяний специального субъекта – лица,обладающегог соответствующим правовым статусом.3. Для определения контекстного элемента военных преступлений, т.е. связи данных преступных деяний с вооруженным конфликтом международногоили немеждународного характера, представляется необходимым определениеприроды того или иного вооруженного конфликта, что, в свою очередь, предполагает обращение к нормам международного гуманитарного права. При этомнеобходимо учитывать, что ст.
21 Римского статута предусматривает первоочередное применение Судом самого Статута, Элементов преступлений и Правилпроцедуры и доказывания359. Соответственно, применение Судом норм международного гуманитарного права должно носить субсидиарный (в первую очередь толковательный) и не противоречащий положениям Статута и связанных сним международных документов характер360.4. Достаточно сложную правовую проблему представляет собой разграничение составов военных преступлений со сходной объективной стороной и одним контекстным элементом (связью с вооруженным конфликтом международного либо немеждународного характера). При разрешении данной проблемыпутем применения принципа «lex specialis derogat legi generali» («право специальное отменяет право общее») могут применяться различные способы толко-359См.: Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г.
// Права человека: сборникмеждународных договоров. Т. 1. Ч. 2: Универсальные договоры. Док. ST/HR/1/Rev.6. Vol. I. Part 2. Нью-Йорк–Женева, 2002. Ст. 21.360Подробнее см.: Лямин Н.М. Применение Международным уголовным судом норм международногогуманитарного права и международного права прав человека // Современное право. 2015. № 6. С. 147.139вания правовых норм: грамматический, функциональный, исторический, систематический и т.п.5. Некоторые особенности ответственности за военные преступления, подпадающие под юрисдикцию Международного уголовного суда, показываютсравнительно «мягкое» отношение положений Римского статута к данной категории преступных деяний (по сравнению с преступлением геноцида и преступлениями против человечности).
Данное обстоятельство может быть обусловлено следующими факторами:– значительным количеством преступных составов, отнесенных к военнымпреступлениям и криминализирующих нормы международного гуманитарногоправа. Данные деяния могут быть не известны в полном объеме, а их преступный характер не очевиден для простых исполнителей (в частности, для рядовыхкомбатантов). Несмотря на общепринятый принцип «ignorantia legis non excusat» («незнание закона не оправдывает»), Суд учитывает возможность недостаточной осведомленности лица о преступности того или иного деяния.
Обэтом свидетельствуют такие положения Статута и связанные с ним документы,как пп. «c» п. 1 ст. 33 (требующий как условие возможного освобождения отответственности, чтобы «приказ не был явно незаконным»), а также пп. «c» п. 1Правила 145 Правил процедуры и доказывания (требующий учитывать при определении меры наказания в числе прочих факторов «уровень образования»лица, предполагающий разную степень осведомленности о содержании норммеждународного права)361;– спецификой психологии участников вооруженного конфликта, попадающих в ситуацию «узаконенного убийства», зачастую не позволяющей отделить законные средства и методы ведения войны от незаконных.6. К сожалению, приходится констатировать, что в положениях Римскогостатута не нашло отражение применение такого средства войны, имеющего яв-361Правила процедуры и доказывания // Веб-сайт ООН.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
