Диссертация (1155497), страница 30
Текст из файла (страница 30)
9. №4. Л.14-254Памятники русского права. Вып. 5. С.1545Ключевский В.О. Сказания иностранцев о Московском государстве / В.О. Ключевский. Пг., 1918. – С. 141140пытки не уделялось так же много внимания как в Западной Европе. Ставя передсобой цель получить показания посредством физического воздействия на пытаемого, московские власти, в отличие от современников-европейцев, не возводили пытку в культ, и изобретали все более изощренные методы ее проведения.Текст Приговора о разбойных делах 1555 г. свидетельствует о скептическом отношении властей к показаниям, полученным под пыткой: «А на которого человека говорит язык, и тот человек под пыткой на себя не скажет, а в обыску его назовут лихим человеком, и того человека казнить же, потому что они кпыткам привыкают и в разбоях не признаются, а если посадить их в тюрьму досмерти, то они из тюрьмы утекают или разбойники их выбивают, и те разбойники опять разбивают и кровь от них крестьянская льется»1.Данный отрывок демонстрирует, что губные власти не всегда доверялипоказаниям, полученным под пыткой, в том случае, если эти показания свидетельствовали о непричастности пытаемого к совершенному лихому делу.
Однако мы не встречаем каких-либо подтверждений недоверия властей к полученному под пыткой собственному признанию. Напротив, в Уставной книге Разбойного приказа (статья 4) находим следующее указание: «А на которого человека в розспросе и с пытки язык говорит в розбое или в татьбе… и того человека с язычной молки пытать; а будет на себя с пытки, в розбое, учнет говорить, иего казнить смертью; а не учнет на себя говорить, и его дать на чистую порукуза записью»2. То есть, полученное под пыткой собственное признание служилодостаточным условием для смертной казни обвиняемого.Возможность примирения по делам, судопроизводство по которым производилось в сыскной форме, строго запрещалось. О.Е.
Кутафин объясняет этонеобходимостью «соблюдения приоритета публичного обвинения над частным»3. Данный запрет впервые был закреплен в Уставной книге Разбойного1Памятники русского права. Вып. 4. М., 1956. С.356Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия по истории русского права. Вып. 3. СПб., 1889. – С.453Кутафин О.Е. Указ. соч.
– С. 2312141приказа, которая также устанавливает наказание для лиц, примирившихся с виновными в разбое.В 1624 г. Земский приказ запросил в Разбойном приказе разъясненияпо поводу данного вопроса, в результате чего была составлена Память изРазбойного приказа в Земский о мировых соглашениях по разбойным и татинным делам. В этой памяти еще раз подтверждался запрет на заключениемировых сделок разбойников и истцов, которые, во-первых, признавалисьнедействительными, а во-вторых, приводили к взысканию с истцов пени1.
ВУставной книге Земского приказа данная норма подверглась расширительному толкованию. В ней указывалась конкретная мера ответственности, которую должен был понести истец, нарушивший норму, а также прописывались обязанности губной администрации по расследованию обстоятельствзаключения мировой сделки 2.Однако если развитие права шло по одному пути, то правоприменительная практика шла по пути совершенно противоположному. Сыск, как дело государево, не всегда находил отклик у простонародья, в связи с чем поуголовным делам довольно часто заключались мировые сделки.
Например, вделе об убийстве крестьянина, расследовавшемся белозерским губным старостой, несмотря на то, что убийца был пойман, ему так и не было назначенонаказание в связи с примирением сторон. По всей вероятности родственникиубитого в соответствии с обычной практикой обвинительного процесса, получили денежную компенсацию3.В.И. Власов приводит следующий пример мировой записи, датируемой 1560 г.: «Я, Михайла Леонтьев, слуга Новинского Митрополичья монастыря, бил челом государю вместо игумена и братьи, на крестьян Кирилловамонастыря, которые убили слугу Новинского монастыря.
И мы, не ходя насуд перед губных старост, по государевой грамоте перед князем Гнездилов1Там же. – С.239Памятники русского права. Вып. V. C. 335-336.3РГАДА. Ф.1107. Оп. 1. Ч.1. № 824. Дело по челобитной помещика Дмитрия Копылова и вдов Ходневых обубийстве сына Матрены Ходневой Куприяна поповским сыном Евсевием. – Л.3.2142ским с товарищи помирились с слугой Кириллова монастыря, Истомой Васильевым, который помирился с нами вместо тех душегубцев».
Автор отмечает, что потерепевшей стороной за эту мировую запись было получено сорок рублей при обязательстве «впредь на душегубцах этого дела не отыскивати»1. В 1625 г. крестьяне Троицкого монастыря Долмат и Василий Корзинызаключили мировую сделку с обвиняемым в грабеже Сидором Михайловым,обязуясь впредь «о тех делах не бити челом и убытку не искать»2.Следовательно, на практике многие дела по тяжким уголовным преступлениям продолжали решаться по древним обычаям, обвинительным порядком. Это во многом объясняется социально-политической и экономической ситуацией в стране, усугубившейся многочисленными войнами и карательной политикой центральной власти. Зачастую решить дело между собой,«полюбовно» договорясь с преступниками, было более эффективной мерой.К тому же, довольно часто преступниками становились такие же крестьяне,страдающие от разорений и вынужденные заниматься разбойным промыслом.
Все это было способствовало желанию населения решать данные деласамостоятельно.Особенностью рассмотрения дел в форме сыска в рассматриваемыйпериод являлось применение ревизионно-решающего порядка пересмотра иутверждения судебных решений. Как указывает Д.О. Серов, с содержательной стороны ревизионно-решающий порядок пересмотра и утверждения судебных решений заключался в том, что приговоры или решения, вынесенныесудом первой инстанции по определенному кругу дел, подлежали обязательному направлению на утверждение в вышестоящий суд (или в иной вышестоящий орган власти)3.
Наряду с приговором в вышестоящий орган направлялось либо подлинное судебное дело, либо - чаще - изложение дела (именовавшееся в России XV-XIX вв. «докладом», «экстрактом» или «выпиской»).1Власов В.И. Указ. соч. – С. 170Мировая запись по делу о грабеже // Акты юридические. № 274. – С.2843Серов Д.О. Ревизионно-решающий порядок в уголовном процессе России конца XV - первой четверти XVIIIвв. // Журнал российского права, 2008. №6. – С.
21-27.2143Только после утверждения в вышестоящем органе приговоры и решениявступали в законную силу.По поводу утверждения приговоров, выносимых губными учреждениями, можно сказать, что ситуация здесь складывалась неоднозначно. Содной стороны, основной законодательный акт, действовавший до принятияСоборного Уложения – Судебник 1550 г. – закреплял ревизионно-решающийпорядок.
Согласно ст. 71 данного Судебника направлению на утверждение вБоярскую думу, как и прежде, подлежали приговоры, вынесенные органаминаместничьей власти по делам об особо тяжких преступлениях (как былосформулировано в статье, «татя и душегубца и всякого лихого человека бездокладу не продати, ни казнити, ни отпустити» 1). Однако, созданные в ходепроведения губной реформы губные избы просуществовали более полуторавеков и за все это время ревизионно-решающий порядок пересмотра и утверждения судебных решений на них распространен не был.
Ревизионнорешающий порядок не предусматривался и в Уставной книге Разбойногоприказа в редакциях 1555-1556 гг., 1616-1636 гг. и 1635-1648 гг. В Белозерской губной грамоте оговаривались полномочия губных изб выносить и исполнять приговоры вплоть до смертной казни («и вы б тех розбойников: казнили смертью ж»). С другой стороны, в грамоте устанавливалась только однапозиция, по которой губная изба должна была отчитываться перед Разбойным приказом: согласно ст. 9 изба обязывалась извещать приказ о количествеконфиската, оставшегося после удовлетворения исков потерпевших2.Следовательно, присущая розыскному процессу инстанционность вданном случае не нашла своего отражения на практике.
В то же время, пообщему правилу, решения, вынесенные губным старостой или воеводой,можно было обжаловать в московских приказах. Более того, не получивудовлетворения требований в приказе, истец мог дойти до Боярской думы и12Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия по истории русского права. Вып. 3. СПб., 1889. – С. 68.Российское законодательство Х-ХХ вв.
Т. 2. – С. 214-215.144даже до царя1. Следовательно, можно говорить о начальном этапе становления инстанционной взаимосвязи судов.Подводя итог исследованию, проведенному в данном параграфе, мыможем выделить следующие особенности эволюция сыскной формы судебного процесса Московского государства.На протяжении века мы можем наблюдать постепенное расширениесферы применения сыска. Сыскной порядок расследования дел, применявшийся в начале века по уголовным делам, совершенным «ведомыми лихимилюдьми», в конце XVI – начале XVII в. подчиняет себе гражданские дела,среди которых наибольшее влияние розыскных начал можно наблюдать врасследовании поместных, вотчинных и холопьих дел.
Таким образом, сыскможно признать первым этапом разграничения гражданской и уголовнойюрисдикции, однако основным критерием выбора формы судопроизводства,очевидно, было наличие или отсутствие публичного интереса. Это подтверждается также тем фактом, что розыскная форма начинает широко применяться в ходе разбирательства по государственным преступлениям, такимкак крамола и земская измена.Важным фактором развития сыска становится централизация и бюрократизация государственного аппарата, проявившаяся, в первую очередь, врасширении сферы влияния Разбойного приказа, который осуществлял контроль за деятельностью местных учреждений.
Масштабы территории государства затрудняли возможность такого контроля, однако на практике можнонаблюдать два фактора, обеспечивающие ограничение произвола местныхсудов. Первый фактор – это инициатива местного населения, наделенногоширокими правами по подаче жалоб на нерадивых чиновников в Москву.Правоприменительная практика свидетельствует, что приказы оперативнореагировали на индивидуальные и коллективные челобитные с жалобами наместных чиновников. Вторым фактором стало усиление влияния дьяков, на-1См.: Чельцов-Бебутов М.А. Указ. соч.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
