Диссертация (1155359), страница 33
Текст из файла (страница 33)
Сказкасохраняет в себе архаические языковые формы, не подвергшиеся сильной культурной модернизации, что позволяет устанавливать связь непосредственно с теми психологическими феноменами, которые первично сохранились в структуре языка.При психологическом анализе сказочных сюжетов, исследователь может обнаружить массу ценного материала для исследования. Например, следуя юнгианскому подходу, главный герой сказок является выразителем индивидуального сознания, а все препятствия, с которыми он сталкивается, символизируют духовный рости развитие.
Другие персонажи, а также сказочные предметы и явления отражаютперсонифицированные стороны личности, явно или скрыто присутствующие в психике каждого человека (как пример, мы привели психологическое описание символаДерева, которое считается универсальным, но по-разному отражается в культуреразличных народов). Сказка, таким образом, отражает процесс внутренней психологической эволюции, инициации, которую человек проживает на воображаемомуровне.В этом смысле в психоанализе сказка выступает как инструмент для психологической работы, осуществляет сонастройку индивидуального сознания с архетипическими ценностями культуры.
Помимо того, что сказка содержит в себе архетипические ролевые модели, она отражает и ведущие «точки сборки» личности или типичные ценности определенного народа. При кажущемся сходстве подобных ценностей в разных культурах, при непосредственном рассмотрении сказочных сюжетов,117исследователь обнаруживает уникальные психологические связи. Одним из инновационных способов работы со сказками сегодня является моделирование (связанноес конструированием событий посредством обращения к области фантазии – когда,например, человека просят написать сказку на заданную тему), которое может применяться в политологических и социологических исследованиях и отражает подсознательные мотивы, ценности и предпочтения опрашиваемых.Так, благодаря аналитической психологии, мы сегодня можем утверждать, чтокаждый образ сказки несёт определённую психологическую нагрузку.
Фактически всказке в иносказательной форме описываются процессы инициации и внутреннегопреображения человека, его движение к целостности и духовному совершенству.Но, подлинное значение и смысл русских сказок всё ещё остаются раскрыты не полностью, что, на наш взгляд, связано с существующим в современной науке пониманием сказки как формы или источника культуры, но не как инструмента для исследования архетипов. Вместе с тем, символы и образы сказок также, как и в мифологии, отражают такие ведущие свойства архетипов, как нуминозность, «свернутость»,устойчивость, многократность повторения в культуре и пр. Одним из ведущих мотивов архетипической реальности является, на наш взгляд, содержащаяся в архетипах предустановка, влияющая на выбор определенных жизненных сценариев в развитии личности.
В этом смысле, сказки открывают богатый по содержанию архетипический материал, отражающий зафиксированные в культуре архетипические модели поведения, которые бессознательно транслируются в обществе с самого раннего детства.Отсюда следует, что в рамках интегрального исследования архетипов, можносказать, что культура является одним из основных, но не единственным, источникомархетипов.
Содержание архетипов раскрывается также через сознание индивида исвязано с творческим самопроявлением личности. Человек может обратиться к культуре как к посреднику или внешнему помощнику при знакомстве с архетипическойреальностью, но, чтобы приобщиться к архетипам культуры, «по-настоящему понять» их ему все-равно необходимо «сделать» архетипы частью своего субъективного опыта и переживания. Только так он в действительности соприкасается с архетипической реальностью. Следовательно, самоисследование личностью глубин своего сознания посредством методов интроспекции и самоанализа становится также и118необходимым условием анализа архетипов в рамках интегрального подхода. Значение и возможности такого методологического подхода рассматриваются в следующем параграфе.1192.3.
Самопознание как метод исследования архетиповИзучение архетипических представлений, согласно К. Юнгу, связано нестолько со стремлением найти образец или социальную модель для подражания вмифах или сказках (это было бы слишком просто!), но и с необходимостью познатьсебя: «Необходимо познать самого себя, чтобы тем самым знать, кто ты есть, – поэтому за узкой дверью мы обнаруживаем безграничную ширь...»473.
Такое познание,согласно К. Юнгу происходит двумя способами: путем экстраверсии, связанной с«концентрацией интересов на внешних объектах» культуры (характерен больше длязападной традиции) и интроверсии как «направленностью жизни на субъективноепсихическое содержание» (свойственной больше восточной традиции)474. При этом,К. Юнг отмечал, что западному человеку сложно принять восточные методы познания архетипов475, но это, по мнению К.
Юнга, приводит западного человека к «психическим эпидемиям» и чрезмерному рационализму: «Мне кажется, мы действительно научимся чему-нибудь у Востока тогда, когда поймем, что у души довольнобогатств, чтобы не занимать их извне» и идти путем интроспекции означает «преобразование психической энергии», достижение «самоосвобождения», «разрешениемучительного внутреннего конфликта» личности 476. Е.А. Торчинов также отмечает,что даже «в наше время существует несколько подходов к восточному интеллектуальному наследию, ни один из которых нельзя признать полностью удовлетворительным»477. Тем не менее, К.
Юнг справедливо, на наш взгляд, указывает, что уЮнг К.Г. Об архетипах коллективного бессознательного / Архетип и символ / Сост.ивступ.ст. А.М. Руткевича. – М.: Ренессанс, 1991. – С. 112.474Jung C. Memories, Dreams, Reflections. – London: Fontana Press, 1995. – P. 414-415.475«На Западе интроверсия воспринимается как аномальное, болезненное и вообще недопустимое явление»;«Мы верим в точное наблюдение и исследование природы; наша истина должна согласовываться с поведением внешнего мира, а иначе она «всего лишь субъективна»; «С точки зрения Востока, такая абсолютнаяобъективность просто ужасающа, ибо равнозначна полному отождествлению с сансарой (круговоротом рождения и смерти – авт.); зато для Запада самадхи (единство воспринимающего и воспринимаемого – авт.) –ничего не значащая греза».
См.: Юнг К.Г. Психологический комментарий к «Тибетской книге Великогоосвобождения» // О психологии восточных религий и философий. – М.: «Медиум», 1993. – С. 101, 111, 121.476При этом К. Юнг сопоставляет «дух» как он понимается на Востоке с категорией коллективного бессознательного и в другом месте той же работы отмечает: «Чем больше человек концентрируется на своих бессознательных содержаниях, тем больше они заряжаются энергией, и это неоспоримый психологическийфакт; они оживают, как бы наливаясь светом изнутри.
Они превращаются в своего рода эрзац реальности».См.: Юнг К.Г. Психологический комментарий к «Тибетской книге Великого освобождения» // О психологиивосточных религий и философий. – М.: «Медиум», 1993. – С. 113, 119, 127.477В частности, Е.А. Торчинов перечисляет такие подходы как: ориенталистский (имеющий больше предосудительный характер в отношении восточной философии) и объективистский (требующий научной отстраненности от объекта изучения и при этом лишающий креативному освоению неевропейских дискурсов).
Всвязи с этим, далее в своей работе, он отмечает: «Знакомство с неевропейскими философиями позволит западной науке найти некие принципиально новые подходы и ходы мысли… И, конечно же, огромно значениедля западной мысли связи неевропейских (прежде всего индийской) философий с наукой о трансформации473120методов познания как Запада, так и Востока есть свои достоинства и недостатки ипоэтому, они по отдельности являются лишь половинчатым знанием, которое, в конечном итоге, может и должно объединиться в рамках единой теории.Отсюда следует, что интегральное исследование архетипов предполагает, каканализ образов и форм культуры – например, мифов и сказок – («поскольку бессознательное есть духовная матрица, оно по своей природе является творящим началом, месторождением форм мышления… и образов, тождественных мифологическим мотивам»478), так и использование метода интроспекции479, обоснованию которого посвящен данный параграф.В диссертации мы исходим из того, что в процессе восприятия архетипов и,тем более, при попытке внедрения их мифологических образов в жизнь, особое значение приобретает не просто накопление знаний, но и воспитание нравственных качеств, внутренней культуры, формирование творческого подхода к архетипам с учётом всего многообразия и неоднозначности жизненных ситуаций.
В связи с этим перед наукой встает вопрос о важности изучения содержательного наполнения архетипов, а также зависимости между внутренними факторами психологической природы и их проявлением в объективном окружающем нас мире480.На наш взгляд, осмысление архетипического в нас может генерировать в современном человеке творческий процесс его духовного самопознания, ведущего какк пониманию смысла жизни, так и к самосозиданию личности самой себя481. Об этомписали, собственно, и К. Юнг482 и М. Элиаде, которые указывали на необходимостьпсихики, психопрактикой» Торчинов Е. Пути философии Востока и Запада: Познание запредельного / Евгений Торчинов.
– СПб.: ООО «Издательство «Пальмира»; ООО «Книга по требованию», 2017. – С. 26-28, 42.478Юнг К.Г. Психологический комментарий к «Тибетской книге Великого освобождения» // О психологиивосточных религий и философий. – М.: «Медиум», 1993. – С. 116-117.479В частности, А.Е. Лукьянов, описывая способы раскрытия глубинных архетипов, говорил о трех путях,которые, по сути, можно свести к единому методу внутреннего самоисследования.
Так, А.Е. Лукьянов выделял: путь самопознания; путь палингенезиса (путь «обратного врождения») и путь сознательного нисхождения в лоно архетипа. См.: Лукьянов А.Е. Древнекитайская философия. Курс лекций. Часть I. Становлениекитайской философии. Лекция 3. Архетипы культуры Дао / А.Е. Лукьянов. – М.: ИДВ РАН, 2012. – С. 23-25.480См.: Рязанова С.В. Роль теории архетипов в анализе мифа // Вестник Пермского университета.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
