Диссертация (1155302), страница 6
Текст из файла (страница 6)
Интерпретатор определяет значение знака в данном контексте, то есть,по У. Эко, определяет его коннотацию. Или, иначе говоря, коннотация – это таинтерпретация, которую контекстуально знак получает от интерпретатора.Понятие коннотации впервые было разработано Луи Ельмслевым,которой развил идеи Ф. де Соссюра. В свою очередь, теория коннотацииЛ. Ельмслева была воспринята Роланом Бартом, который, анализируя идеюконнотации Л. Ельмслева, писал: «коннотативное значение – это вторичноезначение, означающее которого само представляет собой какой-либо знак, илипервичную – денотативную – систему» [Барт 2001: 24].Коннотация в художественном тексте проявляет значение данного знака,учитывая онтологический и лингвистический опыт автора и читателя, ихкартинумира,возможныеобстоятельстваиконкретныеслучаифункционирования знака в тексте, полный спектр контекстов (исторических,социальных, культурных, эстетических и пр.).
Р. Барт определяет коннотацию 28 как «связь, соотнесенность, анафору, метку, способную отсылать к иным —предшествующим, последующим или вовсе ей внеположным — контекстам, кдругим местам того же самого (или другого) текста» [Барт 2001: 25]. Такимобразом, в семиотическом плане «коннотация спровоцирована не одним толькоозначающим, но оказывается преобразованием прежних означающего иозначаемого в новое означающее. И может статься, эта коннотация породитновую, в которой уже вновь сложившийся знак весь целиком выступит в ролинового означающего» [Эко 2006: 70].Интерпретатор воспринимает полноту коннотации, что приводит кпостоянномуразвитию,обогащениюсемиозиса,впроцессекоторого«выявляются феноменологические смысловые качества знака в условиях егоупотребления» [Иванов 2002: 14].Выделяя третий этап семиозиса, мы опираемся на точку зрения У.
Эко отом, что потенциально не имеющий границ семиозис, всё же некоторымобразом детерминирован. Так, в качестве такого «ограничителя» выступаетдинамический объект. Динамический объект, впервые описанный у Ч. Пирса ипротивопоставленный объекту непосредственному, в трудах У. Эко получаетследующую трактовку: «это объект, знаком которого является знак», «некоесостояние внешнего мира» [Эко 2007: 323], «реальность, которая некоторымобразом отсылает знак к его репрезентамену» [Усманова 2002: 128].Динамический объект – то, что редуцирует смыслы или наоборот задаётбольшую рамку в осмыслении знака, больше способов оценки и интерпретации,он не может относиться к миру вещей, но может фиксировать чувство, мысль,эмоцию, идею.В случае художественного текста семиозис будет ограничен самимтекстом (по У. Эко), то есть лексико-грамматическими средствами языка.Сходную мысль находим у О.И.
Валентиновой: «Достоверное установленноепроявление доминаты на самом «низком», эстетико-языковом, уровне текстадолжно вывести нас на прагматические целостности, не лежащие на 29 поверхности. Так вскрывается универсальный код художественного текста,выводящий нас на подсознательное» [Валентинова 2016: 297].Лексико-грамматические компоненты текста, с одной стороны, непозволяют семиотическому процессу развиваться бесконечно, ограничивая его,с другой стороны, дают направление процессу интерпретации, фокусируя наподлинных значениях знака.Будучи задействованными в семиотическом процессе, сами языковыесредства меняют семантику, сдвигаются относительно принятой языковойнормы.
Как пишет Ю.С. Степанов: «во многих случаях семантические свойстваязыковых единиц, помещенных в достаточно длинный и динамическиразвертывающийся контекст (дискурс), оказываются существенно иными,нежелисемантическиесвойстватехжеединиц,рассматриваемыхвизолированном виде или в коротком контексте. Прежде всего, речь идет,конечно, об основной единице — высказывании-предложении» [Степанов 2001:34]. Семантическая деривация в этом случае становится дополнительнойконнотацией, возникающей в процессе знакоупотребления.То,какформавыраженияограничиваетпроцесссемиозисавхудожественном тексте, выступая при этом «проводником» смыслов и помогаяверной интерпретации знаков произведения, наглядно показал исследовательтворчества Андрея Платонова Ю.И. Левин.
Несмотря на то что автораинтересует движение «от синтаксиса к смыслу и далее» (а не наоборот, как внашем случае), завершающий этап в предлагаемой нами схеме показан ярко итонко. Среди многомерных контекстов и кодов платоновского «Котлована»автор, анализируя уникальные синтаксические, семантические, лексическиеязыковые средства, интерпретирует все смыслы произведения – «любомудрие(сопряженноес«малограмотностью»),«сциентизм»,лиризми«панэкзистенциализм» [Левин 1998: 419]. Сплав этих элементов, по мыслиЮ.И. Левина, осуществляется прежде всего языковыми средствами, а, значит, иполнота интерпретации приобретается именно благодаря им.
30 Итак, семиозис в художественном тексте представляется нам процессом,«опытом смыслового функционирования» [Иванов 2002: 4] в котором можновыделить три этапа: денотация (означивание), коннотация (образованиемногоуровневых значений через контексты) и детерминация интерпретациисамим текстом.1.1.4. Особенности семиозиса в современном русском романе-антиутопииКак было показано, процесс семиозиса в художественном тексте, с однойстороны,основывается,научастникахэтогопроцесса–автореиинтерпретаторе (читателе), а с другой – определяется коннотациями, то естьонтологическим и лингвистическим опытом автора и читателя, их картинамимира и контекстами создания и функционирования текста – историческими,социальными, культурными, эстетическими и пр.В связи с этим представляется, что семиотический процесс вхудожественных антиутопических текстах, создаваемых на современном этапев России (которые составляют материал нашего исследования), обладает рядомособенностей.Во-первых,современныехудожественныетексты,несомненно,подвержены воздействию постмодернистской эстетики.Можно, кажется, утверждать, что мы живём в эпоху доминированияпостмодерна, в окружении соответствующих социокультурных тенденций.Поэтому все или большая часть литературных произведений испытываетнесомненное влияние постмодернистской эстетики.
В силу этого можноговорить о постмодернистских тенденциях применительно к большинствухудожественных текстов, в том числе написанных на русском языке – внезависимостиотсознательныхавторскихустановокисубъективныхпристрастий: «Так как современный мир вообще постмодернистичен, то вкаком бы жанре, виде или роде писатель сейчас ни работал, он постояннотяготеет к такому постмодернистскому языку, где все установлено, все 31 равноправно, все является основанием <…> инсценировки и некоеговнутритекстового диалога», – утверждает О. Дарк[Постмодернисты опосткультуре 1996: 90]. Романэпохипостмодернаотвергаетметафизикуприсутствия,всоответствии с которой знак отсылает к некоторому материальному носителю,представляющему другую сущность, относящуюся к реальности.
Реальностьдля постмодерна фиктивна, и знаки отсылают только к знакам.реальностиформируетвзависимостиотконцептуальныхПонятиемоделейипредставлений участников семиотического процесса. При этом в роли знаковпотенциально может выступать любой аспект текста, в том числе его категориии лексико-грамматические средства.Крометого,семиотическийпроцессвхудожественномтекстеприобретает новые эстетические черты. Не ставя цели дать полную оценкухудожественнымважнейшие,наприёмамнашпосмодернистскоговзгляд,черты,романа,отмечаемыеприведёмлишьисследователями:«…эстетические мутации, диффузия больших стилей, эклектическое смешениехудожественных языков» [Маньковская 1994: 6]; «…и деконструкция, икорректирующая ирония, и явная ставка писателя на многообразие языковыхигр» [Безрукавая 2013: 104].Современный автор, таким образом, обращается к искушённомучитателю, читателю, который способен не только раскодировать текст,отозваться на языковую игру, уловить все контексты, но и выступить по сути«соавтором» произведения, привнеся дополнительные, обусловленные личнымопытом, смыслы, конструируя собственное содержание знаков, которое можетотличаться от авторской интенции.
В этом ключе получает развитие мысльА.А. Потебни: «Слушающий может гораздо лучше говорящего понимать, чтоскрыто за словом, и читатель может лучше самого поэта постигать идею егопроизведения» [Потебня 1989: 167]. 32 Тоесть,определяетсяглавенствующаярольчитателявсовременнойпрозетем, что «именно и только воспринимающий мыслитсясубъектом интерпретации как единственно возможной формы перевыражениясмысла произведения» [Бабенко 2016: 7].Во-вторых, особенности семиотического процесса актуализируются и всвязи с жанровой характеристикой выбранных для исследования романов, аименно: русской антиутопией.Близость антиутопических идей русскому читателю несомненна: опытпостроения нового общества, радикально новых экономико-политических исоциально-культурных реалий обострил литературный читательский вкус,сделал русского читателязнатоком карнавальной культуры (как важнойсоставляющей антиутопии) не только в рамках текста, но и в реальностисобытий, происходящих в стране ежедневно.
Опыт проживания социальных икультурных катастроф ХХ века обогатил «культурную память» читателя,актуализировал, по Ю.М. Лотману, диахронную глубину семиотическогопроцесса.Автор, в свою очередь, по тем же причинам, что и читатель, легко инепринужденно выстраивает семиотику антиутопических миров, – потому чтокоды таких «картин мироустройства» известны ему с советского детства илипостсоветской юности.
Семиозис, на который нацелен автор русскогоантиутопического текста, для читателя – привычная знаковая система, выборыгероя романа-антиутопии – это выборы любого думающего человека,ежедневные в антиутопической реальности.Если семиозис через интерпретацию знаков формирует общие коды длячитателя и автора, то особый интерес представляют именно русские правилаидентификации такого процесса. Мировой антиутопический роман зачастуюпредлагаетчитателюсначалаознакомитьсясправиламиизаконамисоздаваемого художественного мира, тем самым формируя читательскийсемиозис, русский же антиутопический роман не порождает неожиданно новой 33 для читателя семиотики – читатель знаком с миром абсурда, карнавала и, внекотором смысле, является не менее опытным проводником в карнавальнойсреде, чем автор.И здесь главенствующее положение занимает «памятькультуры» (Ю.М.
Лотман) и «память жанра» (М.М. Бахтин).Таким образом, жанровые характеристики романов-антиутопий, период,контексты их создания и прочтения увеличивают семиотическую сложностьданных художественных текстов, расширяют функции интерпретатора, а такжеобнаруживают новые способы знакообразования и интерпретации.Семиозис в художественном тексте, понимаемый как динамическийпроцесс означивания и интерпретации, в современных романах-антиутопияхусложняетсяитрансформируетсяподвоздействиеммногочисленныхконтекстов, которые составляют культурную память автора и читателя.1.2.Категории пространства и времени и проблемы их изученияДанный раздел посвящён выстраиваниюсистемы координат иопределению семиотических и лингвопоэтических измерений категорийвремени и пространства, исходя из философского, литературоведческого илингвистического понимания исследуемых категорий.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
