Автореферат (1155292), страница 7
Текст из файла (страница 7)
О дзен-буддизмеговорит Михаил Файнерман. Это религиозное учение привлекло его в качествепримера сильной традиции, целиком построенной на радикальном отрицаниивсех видимых элементов ее поддержания: ритуала, предания, авторитета,жречества, толкований. Долгое время Файнерман штудировал книги знатокадзена Судзуки по-английски и вслед за ним устремился в мир феноменов:«Осенний ветер! / даже тень горы / перед ним трепещет». Это его переводстихотворения Иссы54.Богаты японскими реминисценциями короткие стихи Г. Айги. Японскийслед можно найти в творчестве Д.
Авалиани, Вс. Некрасова, А. Альчук.О синтоизме пишет Е. Кацюба в стихотворении «Вариация на восточнуютему» (1978). Она вовлекает божка из домашнего пантеона в увлекательнуюпоэтическую игру: «По ступеням / стук – стук / по дорожке / шлеп – шлеп /деревянные сандалии / японского бога / На его ноге-скамеечке / сидитмаленькая девочка / тростниковые ладошки / хлоп – хлоп…»55.В целом можно сказать, что тема других религий всерьез не затронулаавторов культурного подполья, хотя поэты обращались к разным религиознымтрадициям.В заключительном, девятом, разделе затрагивается тема «Молчание врелигиозном контексте».
Религиозное молчание устроено сложно, имеетмногоуровневый характер. Оно держится на дискурсии, учитывающейреальность и метареальность. Поэты не делают разницы между тем, что онивыражают, и как они это делают. Безмолвия, которое присутствует в иконахРублева и Дионисия, в культурном подполье нет. Но дискурсивноепространство отнюдь не однородно. У поэтов, стремящихся к лирическомувысказыванию, образы тишины возникают в контексте эмоциональногоговорения. В качестве примера можно привести стихотворение ЮрияКублановского «На Никольском погосте в ограде» (1979)56.У авторов, обратившихся к практикам русского авангарда, тишинапоявляется в самых неожиданных точках художественного текста.Интересно, к примеру, превращение звука в тишину в стихотворенииИвана Овчинникова «Не гляди на нас, солнце». Новосибирский поэт пишет овечерней Москве: он стоит рядом с церковью и слышит мерное, «упорное, он-нн, Он».
Стих улетает в одухотворенную беспредельность57.53Ахметьев И. «Люди делятся (просто)…» // Русская виртуальная библиотека. Неофициальная поэзия.Ахметьев И. Стихи. Код доступа: http://rvb.ru/np/publication/05supp/SDL/AHM.htm Дата обращения: 24.08.2018.54Файнерман М. Из неопубликованного // Новое литературное обозрение. 1992. №1,55Кацюба Е. Игр рай. М.: ЛИА Р. Элинина, 2003, с. 26.56Кублановский Ю. Стихи // Вестник РСХД. 1979.
№4.57Самиздат века / Сост. А.И. Стреляный, Г.В. Сапгир, В.С. Бахтин, Н.Г. Ордынский. М. – Мн.: «Полифакт»,1997. С. 557.22Другие зоны тишины можно найти у Дмитрия Авалиани. Его молчание вомногом обусловлено взаимодействием рисунка и текста. Листовертни нашегоавтора представляют речь, которую надо угадать, различить в змеевидномдвижении пера. Линии имитируют рисунок, но они не являют вещь, неизображают ее, а только говорят о ней. Это как бы графика, которая стараетсябыть только письмом. Но поскольку письмо возникает из рисунка, мы имеемкак бы двойную речь.
Первая родится, когда из линий складывается фраза, ивторая дополняет первую своим повтором, когда мы закрепляем с трудомразобранное предложение простым повторением: стих звучит именно так.Может быть, мы даже не улавливаем, что произносим стих дважды: всепроисходит быстро. Но когда лист переворачивается, и мы начинаемзаниматься похожей процедурой снова, эта двойственность маячит впереди.Она требует разорвать немоту непрерывных линий, она делает из графическойзмеи тонкую оболочку, которую необходимо проткнуть, чтобы увидетьистечение, слово за словом, текста, который читается сначала приблизительно,а затем как в печати.
Здесь уместно представить себе икону св. ГеоргияПобедоносца, пронзающего копьем змия: спрятанный в кольцах стихахтонический смысл истекает в полную ясность дневного сознания. И чемсущественней разрыв между темным и светлым, тем протяженнее зонамолчания. Авалиани не стремится к дешевым эффектам, когда одна фраза хочетстать антонимом другой. Мало интересуют его и цирковые трюки: у поэта нетжелания удивить. Авалиани, по крайней мере, в своих религиозных текстах,ищет онтологических соответствий.
И если, допустим, говорит «река и песок»,то при переворачивании находит слова «Адам и Ева». Молчание здесь связано сонтологией и мифологией. Хотя в других вещах, более приземленных, ономожет быть чисто бытовым: «Выпей» – перевернем слово – «чайку».В Заключении подведены итоги анализа религиозной поэзии 1960 –1980-х гг. Поэзия этого времени стала связующим звеном, обеспечивающимпреемственность духовной литературы.
Православная доминанта российскойдуховности обнаружила себя не только во времена государственной Церкви, нои в годы «борьбы с религиозным дурманом». Церковные праздники, обряды,традиции, а также Священное Писание и этические требования христианстваоказались в поле зрения неофициальных поэтов.Религиозная поэзия 1960 – 1980 гг. имеет свою специфику, связанную сособенностями социального и духовного опыта участников литературногопроцесса. Среди специфических проблем, поднятых «второй культурой»,можно назвать тему разрушенных храмов и вопросы атеизма. Еще однимважным сюжетом, характерным для самиздата, стала проблема собиранияиудео-христианского космоса.Опыт веры под пристальным взглядом сомнения лежит в основаниирелигиозной поэзии рассматриваемого периода.
Этот опыт чаще всего неспособствует воцерковлению авторов. Теология волнует их гораздо меньше,чем эстетика.23Именно индивидуализм и невоцерковленность не позволяютхарактеризовать религиозную поэзию 1960 – 1980 гг. как пасхальную,стремящуюся возродить мир усилием воскресения. В связи с последнимутверждением стоит отметить «ветхозаветный крен» большинства авторов.Тема Ветхого Завета проработана ими гораздо основательнее, чемновозаветная. Отчасти это объясняется ориентацией многих писателей напоэтические практики XVIII века.Если мы обратимся к поэтике, то увидим, что «вторая культура» многоеунаследовала от «осьмнадцатого» столетия.
Ломоносов, Тредьяковский,Державин повлияли на творчество Охапкина, Кублановского, Бродского имногих других поэтов. Не случайно Игорь Холин сказал: «Мои учителя / НеБрюсов / Не Белый / Не Блок / Мои учителя / Тредьяковский / Державин /Хлебников»58.При анализе поэтических текстов «второй культуры» религиозныйфактор учтен таким образом, чтобы духовные образы не секуляризировались отлитературоведения. Поэзия самиздата развивалась не в отрыве отлитературного процесса, но в его русле. Правда, это русло порой уходилоглубоко под землю.В литературоведческом плане религиозная поэзия являет намразнообразие практик. При этом религиозные мотивы часто возникают вконтексте воскрешения авангардизма.
Современная литература нередкоиспользует наработки религиозной поэзии 1960 – 1980 гг. Как именно онииспользуются в XXI веке – объект будущих исследований.В 1960 – 1980 гг. многие авторы затронули важные проблемы, связанныес религией. Читая их тексты, мы видим, что в поэзии встретилисьгоризонтальные и вертикальные устремления человека. В результате появилисьпроизведения, достойные читательского внимания и пристального изучения.Основные результаты диссертационного исследования отражены вследующих публикациях:В изданиях, рекомендованных ВАК России:1). Колымагин Б.
Китайские мотивы в поэзии андеграунда // Новоелитературное обозрение. 2015. №5, с. 268 – 278.2). Колымагин Б. Тело молчания и миг тишины (в контексте поэзииандеграунда) // Новое литературное обозрение. 2016. №3, с. 287 – 296.3). Колымагин Б. Путешествие как феномен культуры // Вопросыкультурологии : научн.-практ. и метод. журн. 2013. №11, с. 96 – 98.4).
Колымагин Б. Основы православной культуры в школе: pro et contra //Вопросы культурологии : научн.-практ. и метод. журн. 2007. №5, с 52 – 55.5). Колымагин Б. Миссионерская площадка или поле битвы? // Вопросыкультурологии : научн.-практ. и метод. журн. 2008. №1, с. 74 – 75.58Холин И. Избранное. М.: Новое литературное обозрение, 1999, с. 197.24В других изданиях:6). Колымагин Б. Благословение навеки (об одной религиозной интуицииГенриха Сапгира) // Октябрь.
2000. №6, с. 180 – 182.7). Колымагин Б. Слова о действительно важном (о кн. СергеяСтратановского «Тьма дневная») // Октябрь. 2001. №5, с. 170 – 172.8). Колымагин Б. Поэтическое счастье андеграунда // Арион. 2017. №4, с.64 – 70.9). Колымагин Б. «Метафизический сквознячок» культурного подполья //Арион. 2018. №3, с. 57 – 65.10). Колымагин Б. Русская религиозная поэзия андеграунда // Крещатик.2003. №19, с. 348 – 357.11). Колымагин Б. Вечность как сюжет в неподцензурной поэзии 1960 –1980-х гг. // Литературная учеба. 2015. №4, с. 167 – 174.12). Колымагин Б.
Блокировка вечности. О некоторых тенденцияхрелигиозной поэзии в эпоху безвременья // Безвременье как сюжет: Статьи иматериалы / сост. С.А. Васильева, А.Ю. Сорочан. Тверь: Издательство МариныБатасовой, 2017, с. 64 – 75.13). Колымагин Б. Я – Ты отношение и поэзия общения в современнойрусской литературе // «Жизнь сердца»: Дух – душа – тело и Я – Ты отношение врусской литературе и культуре XX – XXI веков. Люблин: Университет МарииКюри-Склодовской, 2012, с. 469 – 476.14). Колымагин Б. Японский след поэзии андеграунда // Встречи уФадиных. Русский литературный салон в Берлине.
Антология. Книга вторая.Берлин – Халле: из-во университета им. Мартина Лютера, 2017, с. 149 – 160.25Колымагин Борис Федорович (Россия)Русская религиозная поэзия 1960 – 1980-х гг.Диссертационное исследование посвящено религиозной поэзии 1960 –1980 годов. Поэзия этого времени стала связующим звеном, обеспечивающимпреемственность духовной литературы. Церковные праздники, обряды,традиции, а также Священное Писание и этические требования христианстваоказались в поле зрения неофициальных поэтов.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
