Диссертация (1155248), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Именно такуюцель ставит лингвист в эссе «The theory of proper names» (‘Теория именсобственных’).Под именами собственными, вслед за Дж.С. Миллем, А. Гардинерпонималимена,используемыеисключительнодляобозначенияконкретного человека или места, и, таким образом, «привязанные» кконкретному предмету. Однако в отличие от Милля А.
Гардинер полагает,что имена собственные обладают значением. Даже если под значением20понимается «меновая стоимость» (exchange value) предмета, которыйстоит за этим словом. Таким образом, и имена собственные «possessmeaning in the same sense that they are known to refer to something, the mentalcounterpart of that something constituting the ‘meaning’» [Gardiner 1954, 40](‘обладают значением в том смысле, что известно, что они отсылают кчему-то, мысленный образ этого что-то и составляет ‘значение’).А.Гардинерпредлагаетследующееопределениеименисобственного: «A proper name is a word or group of words recognized asindicating or tending to indicate the object or objects to which it refers by virtueof its distinctive sound alone, without regard to any meaning possessed by thatsound from the start, or acquired by it through association with the said objector objects» [Gardiner 1954, 43] (‘Имя собственное – это слово или группаслов, указывающих или стремящихся указать на предмет или предметы, ккоторым оно отсылает при помощи отличительного звука безотносительнокакого-либо значения, изначально придаваемого этому звуку, илиполученного путем ассоциации с данным предметом или предметами’).Точку зрения А.
Гардинера можно считать серединой между двумядиаметрально противоположными концепциями – концепцией Дж.С.Милля и датского лингвиста О. Есперсена (1860 – 1943). О. Есперсен,пользуясь терминологией Милля, полностью расходится с ним вомнениях, утверждая, что имена собственные «коннотируют» большееколичество признаков, нежели имена нарицательные. Однако лингвистуточнял, что это утверждение истинно для имен собственных, взятых втом виде, в котором они реально употребляются, т.е.
в конкретномконтексте.Развивая свою концепцию, О. Есперсен пишет: «If proper names asactually understood did not connote many attributes, we should be at a loss tounderstand or explain the everyday phenomenon of a proper name becoming acommon name» [Jespersen 1992, 66] (‘если бы имена собственные не21коннотировали большого количества признаков, было бы невозможнопонять и объяснить обычный феномен перехода имени собственного в имянарицательное’).Неправомерность утверждений об отсутствии коннотаций у именсобственных лингвист раскрывает на примерах из художественногодискурса. Приведем один из них: «He felt convinced that Jonas was again theJonas he had known a week ago, and not the Jonas of the intervening time»[Jespersen 1992, 69] (‘Он убедился, что Джонас – снова тот Джонас,которого он знал неделю назад, а не тот Джонас, которого он знал послеэтого’) (Диккенс).Отдельного внимания при изучении теории имен собственныхзаслуживает концепция английского философа Б.
Рассела (1872 – 1970),которая легла в основу классического подхода к референции именисобственного. Б. Рассел, как и Дж.С. Милль, утверждал, что имя можетассоциироваться как с самим предметом, так и с идеей о нем. Однако вот,что говорил логик об именах собственных: «ясно, что собственное имябудет бессмысленным, если не существует объекта, именем которого оноявляется» [Рассел 1997, 48]. Таким образом, имя, не соотнесенное собъектом, по Расселу, не значит ничего. Смысл имени собственного вклассическомподходекреференциисводитсякопределеннойдескрипции.
Однако, таким образом, имя собственное теряет своюспецифику, что справедливо отмечают критики данной теории [Шмелев,1989; Васильева, 2009]. Как верно отмечает, Н.В. Васильева «именноупотребление СИ [собственного имени] в речи становится камнемпреткновения в классической теории референции» [Васильева, 2009].Это далеко не полный перечень точек зрения на имя собственное,особенности его семантики, предложенных как видными логиками, так илингвистами XX века. Согласимся с А.В.
Суперанской, что «отсутствиеединой, общепринятой концепции имени собственного во многом22объясняется различием исходных положений и методов их создателей, атакже тем, что поиски велись порой в диаметрально противоположныхнаправлениях» [Суперанская, 2012, 88]. Рассмотренные нами концепциипредставляют противоположные точки зрения на связь имени с понятиеми объектом, тем не менее каждая из них может быть справедлива вопределенных ситуациях и для определенных типов имен собственных.Мырассматриваемименасобственныекакуникальныелингвокультурологические сущности, образующие особую знаковуюсистему, значение которых не может быть эксплицировано именаминарицательными или сведено к набору признаков. Имена собственные несуть «этикетки» предметов, они не только означают определенноеколичество признаков предмета, но и могут сообщать информацию осущности предмета.
Именно факт наличия у имен собственныхсодержания делает возможным их особое функционирование в дискурсе.Таким образом, рассмотрение особенностей реального функционирования,т.е. употребления имен собственных в дискурсе, являются необходимойпредпосылкой раскрытия их сущности.1.2.Понятие языковой картины мира (в лингвистическом ифилософском осмыслении).Внастоящеевремя«картинамира»выступаетобъектомисследования различных дисциплин, что позволяет говорить о ееразличных видах. Таким образом, термин «картина мира» сам по себеупотребляется реже. Отечественный лингвист М.В.
Пименова предлагаетпонимать под термином «картина мира» в общем смысле «образы ипонятия, описывающие мир в целом, в котором человек и человечествостремятся определить свое место» [Пименова, 2014, 7].23В современных исследованиях наиболее часто можно встретитьтакие термины, как «научная картина мира», «обыденная картина мира»,«религиознаякартинамира»,«мифологическаякартинамира»,«философская картина мира», «концептуальная картина мира», «языковаякартина мира» [Пименова, 2014; Ковшова, Гудков, 2017; Корнилов, 2013;Брутян, 1973; Радченко, 2005; Телия, 1988; Чеснокова, 2006].
Однако ободнозначном разграничении данных понятий и их взаимодействииговорить затруднительно. В данной работе мы и не ставим перед собойтакой задачи. В рамках данного исследования мы сфокусируемся напонятии «языковая картина мира». Откуда берет истоки концепцияязыковой картины мира? Что вкладывается в данное понятие? Какязыковая картина мира соотносится с концептуальной и научной картиноймира? Вот лишь несколько вопросов, на которые мы постараемся датьответ.Языковаяинтереснейшихкартинамирапредметов(ЯКМ)исследования–одинизактуальныхсовременнойилингвистики.Принято полагать, что понятие ЯКМ восходит к идеям В. фон Гумбольдта,который утверждал, что «различные языки по сути своей, по своемувлиянию на познание и на чувства являются в действительностиразличными мировидениями» [Гумбольдт, 1985, 370].Однако, как утверждает отечественный лингвист Л.П.
Лобанова,сама «идея языковой картины мира имеет продолжительную историю,уходясвоимикорнямивглубокуюдревностьмифологическихпредставлений о роли слова в космогонических теориях, перерастая внатурфилософскиеконцепциииформируясьзатемводноизосновополагающих понятий философии языка, важное место в которойзанимает теория именования» [Лобанова, 2015, 20].Рассмотрим, какое место отводится слову в частности и языку вцелом в рамках античной философии, и почему утверждение о том, что24идея языковой картины мира восходит к античности, является, на нашвзгляд, правомерным.Отметим, что язык никогда не был собственно предметом илиобъектом изучения в античной философии. Язык выступал средствомпостижения основ бытия, служил инструментом изучения принциповпознания и форм мышления. Однако в античной философии в спорах обоснованиях именования усматриваются глобальные лингвистическиепроблемы, которые заложены в концепции языковой картины мира:соотношения языка, мышления и действительности.В античности язык определяется как совокупность имен вещей.Согласно античной философии, имя не существует вне вещи.
А языкотождествляется с бытием и мышлением. Такой синкретизм находитотражение в античном понятии «логос». Наиболее удачно, на наш взгляд,объясняет суть данного понятия отечественный философ А.Ф. Лосев:«данный греческий термин сразу обозначает собой и мысленную ипрактически выраженную идею <…>; условно и описательно его можнобыло бы перевести: «мысль, адекватно выраженная в слове и потомунеотделимая от него» или: «слово, адекватно выражающее какую-нибудьмысль и потому от нее неотделимое»» [Лосев, 1994, 216].Одной из ключевых проблем античной эпохи была проблемаправильности и происхождения имен вещей: по договору или по природе.Это проблема отношения мира и языка – проблема языковой картинымира.В средневековых учениях ум и слово также рассматривались какнекое единство, они не тождественны, но едины. Человек выступал какнераздельное единство души, ума и слова, где ум первичен по отношениюк слову, а без ума нет души.
Ум и слово расценивались общими для всех.Отсюда вытекала и общность языка – языки отличаются только звуковой25оболочкой, а мышление, т.е. ум и слова (понятия, стоящие за звуковойоболочкой) для всех едины.Для концепции языковой картины мира интересен спор двухсредневековых направлений – реализма и номинализма – об универсалиях(общих понятиях). Реалисты придерживались мнения о том, чтоуниверсалии – это вещи, т.е. универсалии существуют независимо отнашего сознания.
Номиналисты же полагали, что реальны лишьединичные вещи, а общие понятия существуют только в нашем сознаниикак результат наблюдаемых сходств между предметами, существующимив мире.Античную философию и философию Средневековья объединяетпоиск единого начала, в античности – первоначала, в средневековье –единого, сущего Бога.
Модисты (средневековая философская школа)единое искали в языке, в универсалиях, базируясь на идеях реализма иноминализма. Язык в рамках данной школы считался вторичным поотношению к вещи. Поиск единого в языке следует осуществлять, помнению модистов, через грамматику. Представители данной школывыдвигали тезис о том, что грамматические связи и структуры отражаютмодусы существования, познания и обозначения.
Мир категоризируетсяграмматически. Таким образом объяснялась возможная связь мира слов имира вещей.Философия языка Нового времени также уделяет вниманиевопросам, заложенным в основу концепции ЯКМ. Вот как характеризуетэтот период Л.П. Лобанова: «об этой эпохе скажем коротко, что ей былосвойственно еще до Гумбольдта понимание языковой картины мира какмира, который вторгается между познающим субъектом и истиной, и темсамым семантической партикулярности языков [Лобанова, 2015, 39]».Остановимся на нескольких философских концепциях ЯКМ,развиваемых в Новое время.26В первую очередь рассмотрим концепцию выдающегося немецкогофилософа Г.В.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
