Диссертация (1155120), страница 20
Текст из файла (страница 20)
Всевокруг гудит, лязгает, трещит от огня... У человека на войне стареет душа.95После войны я уже никогда не была молодой...» [из рассказа Ольги ЯковлевныОмельченко, с. 163].Также на контрасте звуков строится восприятие войны рассказчиком. Ихвоспоминания,построенныенатакомпротиворечии«военного»и«естественного» звуков, подчеркивают жестокость и бесчеловечность военногомира: «Помню, прячемся где-то в пшенице, день солнечный. Автоматы немецкиета-та-та-та — и тишина.
Только слышишь, как пшеница шумит. Опятьнемецкие автоматы та-та-та-та... И думаешь: услышишь ли ты когда-нибудьеще, как пшеница шумит? Этот шум...» [из рассказа Марии АфанасьевныГарачук, с. 76].Запахи. Важным мотивом во многих рассказах являются обонятельныевпечатления. Для большинства рассказчиков запах войны связан со смертью.
Дляженщин это новые, непривычные запахи. «Я до сих пор помню запах трупов,смешанный с запахом махорки» [рассказ Клавдии Григорьевны Крохиной, с. 48].Часто пережитое на войне перерастает их собственный жизненный опыт.Женщинам не хватает слов, чтобы описать новые, страшные явления: «Вы незнаете, как пахнет горящее человеческое тело, особенно летом. Чем-тотревожным и сладким» [из рассказа Антонины Алексеевны Кондрашовой, с.274].Для медсестер война это больница и ее запахи: «Сутками стояли уоперационного стола...
Стоишь, а руки сами падают. <...> У моей войны тризапаха: крови, хлороформа и йода...» [анонимный рассказ, с. 146].Также мотив дома может актуализируется посредством обоняния: запахприводит за собой воспоминание о доме, дает чувство безопасности,стабильности: «У нас была одна москвичка, Наташа Жилина, ее наградилимедалью „За отвагу” и как поощрение отпустили домой на несколько дней. Так,когда она приехала, мы ее обнюхивали.
Мы буквально становились в очередь иобнюхивали, говорили, что она домом пахнет. Такая тоска была по дому...» [израссказа Ольги Васильевны Подвышенской, с. 120].96Еда. Важным моментом восприятии войны является мотив еды. В военноевремя многим не хватало питания, часто голодали, это касалось как военных, таки мирного населения: «Если засыпали и снились сны, то только с какой-нибудьедой. Во сне буханки хлеба надо мной летали» [из рассказа Зинаиды ВасильевныКорж, с.
169].Военныечастобылинедостаточнообеспеченыедой,паекнесоответствовал нормам. Их питание было бедным и скудным: «А мы в войну такнаголодались... Невмоготу... Хотели наесться хоть бы один раз досыта. У менямечта была — получу первую послевоенную зарплату и куплю ящик печенья» [израссказа Елены Павловны Шаловой, с. 327].Особенно ужасают описания голодающего населения Ленинграда,оккупированных территорий, партизанских отрядов: «Они нам рассказывали о облокадном меню, если можно так выразиться: суп их кожаных ремней иликожаных новых ботинок, заливное из столярного клея, блинчики из горчицы...
Вгороде съели всех котов и собак. Исчезли воробьи, сороки. Даже крыс и мышейловили, чтобы съесть...» [из рассказа Ольги Васильевны Подвышенской, с. 119].Этот мотив встречается также в знаменитой «Блокадной книге» Алеся Адамовичаи Даниила Гранина.Смерть. Самым часто встречающимся мотивом является мотив смерти.Смерть сопровождала рассказчиков постоянно, она всегда была рядом: «Смертьна каждом шагу стерегла. Поджидала...» [из рассказа Зинаиды ВасильевныКорж, с.
171].Многие рассказчики вспоминают с ужасом всех убитых, которых видели вовремя войны. Эти образы запомнились, врезались в память, их невозможно былозабыть: «Едем, лежат убитые, стриженые и головы у них зеленые, как картошкаот солнца. Они рассыпаны, как картошка... Как бежали, так и лежат навспаханном поле...
Как картошка...» [из рассказа Екатерины МихайловныРабчаевой, с. 96].Во многих рассказах появляется также описание самого момента смерти:«Люди не хотели умирать... Мы на каждый стон отзывались, на каждый крик.97<...> Одни умирали неслышно, потихоньку, другие кричали „Не хочу умирать!”.Ругались: мать твою… Один вдруг запел... Запел молдавскую песню. Человекумирает, но все равно не думает, не верит, что он умирает. А ты видишь»[анонимный рассказ, с. 147.Мотив смерти связан также с похоронами, они были другими, чем в мирноевремя, там не было обрядов, церемоний.
Человеческая жизнь стоила меньше,поэтому и похороны были убогими: «Молодой такой, интересный парень. Илежит убитый. Я представляла, что всех погибших хоронят с воинскимипочестями, а его берут и тащат к орешнику. Вырыли могилу.... Без гроба, безничего зарывают в землю, прямо так и засыпали. Солнце ярко светило и на неготоже... Теплый летний день...» [из рассказа Ольги Васильевны Корж, с.
89].Женщины делали все, чтобы спасти раненых, своих любимых, друзей,пациентов, солдат. Но смерть была сильнее и страшнее: «Мы спросили только„Кого брать первыми?” — „Тех, кто молчит”. Через час я уже стояла за своимстолом, оперировала. И пошло... Оперируешь сутками, после чуток подремлешь,быстренько протрешь глаза, умоешься и опять за свой стол. И через двачеловека третий — мертвый. Не успеваешь им всем помочь.
Третий —мертвый...» [из рассказа Веры Владимировны Шебалдышевой, с. 86].Самое страшное привыкнуть к смерти, стать к ней безразличным. Номногие рассказчицы видели слишком много, пережили слишком страшное, чтобысмерть могла еще их чем-то удивить: «Столько убитых на фронте видела... Я нереагировала. Я привыкла жить среди них. Убитые всегда рядом... Возле нихкурят, едят. Разговаривают. Они не где-то там, не в земле, как в мирной жизни,а всегда здесь. С нами» [из рассказа Бэллы Исааковны Эпштейн, с. 331].Страх.
Страх, как и смерть, сопровождает женщин все время, становитсяэлементом их жизни: «Первое время из носа и ушей шла кровь, расстройствожелудка наступило полное... Горло пересыхало до рвоты <…>. Все — конец! Этоне для девочки... Не для ее ушей, не для ее глаз...» [из рассказа ВалентиныПавловны Чудаевой, с.
131].Опыт пережитого на войне, на поле битвы слишком велик, страх98невозможно описать словами, дать ему форму, избавиться от него, страх вышечеловека, это инстинкт, который невозможно победить: «Как я не удрала из полябоя? Это же так страшно, что слов таких нет, только чувства» [из рассказаНины Петровны Саковой, с. 316-317].Женский вопрос. Война это состояние чуждое человеку, но прежде всегоэто невыносимо для нежной натуры женщины: «Разве это женское дело —стоять ночью на кладбище? Мужчины проще к всему относились, они ужеготовы были к этой мысли, что надо стоять на посту, стрелять...
А для нас всеравно это было неожиданностью» [из рассказа Веры Сафроновны Давыдовой, с.93].Рассказчики подчеркивают, что во время войны они перестали бытьженщинами: «Мне кажется, что я прожила две жизни: одну — мужскую,вторую — женскую» [анонимный рассказ, с. 34]. Нечеловеческий опыт особенносильно отразился как на душе, как и на теле женщин: «Организм до такойстепени перестраивался, что что мы всю войну не были женщинами. Никаких унас женских дел... Месячных... Ну, вы сами понимаете... А после войны не всемогли родить» [из рассказа Александры Семеновны Поповой, с. 216].Война это мужское пространство, чуждое женщинам. Не только женскаяпсихика, но и женское тело оказалось неприспособленным к военнойдействительности: «Если долго шли, искали мягкой травы.
Рвали ее и в ноги... Ну,понимаете, травой смывали... Мы же свои особенности имели, девчонки... Армияоб этом не подумала... <...> Мы отрывали рукава от нижних рубашек, а их ведьтолько две. Это только четыре рукава...» [из рассказа Клары СеменовныТихонович, с. 218].Молодость.Вомногихрассказахвстречаетсямотивмолодости,неготовности к военному делу, неопытности. Многие рассказчицы пошли нафронт будучи детьми, многим не исполнилось даже восемнадцать лет: «А мнебыло только шестнадцать лет... Меня не хотели брать. Я ходила-ходила ввоенкомат, и через год меня взяли» [из рассказа Светланы Васильевны99Катыхиной, с. 87].Многие девушки не понимали серьезности ситуации, задачи, которая стоитперед ними, правил нового военного времени: «Я такая маленькая пошла нафронт, что за войну даже подросла» [с.
12].О неготовности, незрелости тех девушек часто свидетельствуют разныедетали — длинная, детская коса: «Война началась, мне было неполныхвосемнадцать лет. Косы длинные-длинные, до колен...»[рассказ МарииИвановны Морозовой (Иванушкиной), с. 39]; детские желания, баловства: «—Что вы взяли с собой на войну?— Конфеты.— Как?— Целый чемодан конфет» [из рассказа Марии Васильевны Тихомировой,с. 81]; собранный с собой набор вещей: «Как я собиралась на фронт... Вы неповерите... Думала, что ненадолго. Скоро врага победим! Взяла одну юбку,притом любимую, две пары носков и одни туфли» [из рассказа Веры ИосифовныХоревой, с. 83].Плач.
Плач и слезы всегда считались достоянием женщин. В историирусской литературы мотив женского плача встречается еще в древнерусскихпроизведениях, а среди них самым известным является «Плач Ярославны» из«Слова о Полку Игореве». В произведении мотив плача, особенно женского,выполняет значимую роль: с одной стороны свидетельствует о боли, пережитойрассказчицами, часто также говорит об их незрелости, молодости: «И ты никомуи них уже не в силах помочь, боишься глаза поднять... Молодая была, плачуплачу...» [анонимный рассказ, с. 150].
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
