Диссертация (1154419), страница 47
Текст из файла (страница 47)
Марш одиноких. С. 543).«Потом я узнал, что Бахтину хорошо заметны его слабости. Чтоон нередко иронизирует в собственный адрес. А это - неопровержимыйпризнак ума» (С. Довлатов. Ремесло. С. 26).«Мы позволяли себе шутить, иронизировать. И более того смеяться.Смеятьсянадрусофобамииантисемитами.Надлжепророками и псевдомучениками. Над велеречивой тупостью измеиным ханжеством. Над воинствующими атеистами и религиознымикликушами.А главное, заметьте, - над собой!» (С.
Довлатов. Ремесло.С.163.)«В те годы я еще не знал, что деньги – бремя. Что элегантность –массовая уличная форма красоты. Что вечная ирония – любимое, аглавное – единственное оружие беззащитных» (С. Довлатов. Филиал.С.91).«Единственной целью моей эмиграции была творческая свобода.Никаких других идей у меня не было, у меня не было даже особыхпретензий к властям… Если бы меня печатали в России, я бы не уехал» (С.Довлатов. Записные книжки.
Эл. ресурс).271Очень своеобразны представления и рассуждения Довлатова обинтеллигентности и интеллигентах:«- Знаешь, что мне в тебе нравится?- Ну, что?- Ты расчетлив, но в меру. Соблюдаешь хоть какие-томинимальные приличия.- Многие называют это интеллигентностью.В ответ прозвучало:- Ты всегда был интеллигентом. Помнишь, как ты добровольноходил в филармонию?..» (С.
Довлатов. Филиал. С. 115).«Прибыл к нам в охрану сержант из Москвы. Культурный человек,и даже сын писателя. И было ему в нашей хамской среде довольнонеуютно. А ему как раз хотелось выглядеть «своим». И он постоянноматерился, чтобы заслужить доверие» (С. Довлатов. Записные книжки.Эл. ресурс).«Выносили его с трудом. Но у Зарецкого была своя аудитория. Заэто старику многое прощалось.Кроме того, он был прямой и честный грубиян. Далеко не худшийтип российского интеллигента...» (С. Довлатов. Ремесло.
С. 183).4.3.3. Парадоксы как неотъемлемая составляющая языка и ценностнойустановки языковой личности С. ДовлатоваПарадоксы занимают в творчестве Довлатова особое место – видимопотому, что во многом парадоксальна и сама личность писателя, и егосуществование. «Отчаянно ярко парадоксальность проявляется в личностныхособенностях, фигуре, произведениях, истории жизни и смерти СергеяДовлатова. Жадность ко всем проявлениям жизни и стремление отгородитьсяот нее, уйти в мир грез, тяга к саморазрушению (умирает от цирроза печени).Облик свирепого громилы и тонко чувствующая, ранимая душа. Разухабистый272гуляка и заботливый семьянин. Человек, покинувший родину, но так иоставшийся русским автором.
Писатель, проникнувший, пропитанный светлыммиром Пушкина, экскурсовод по пушкинским местам и охранник заключенных, вынужденный писать о мерзостях жизни. Даже музей Довлатова в деревнеБерезино в Пушкиногорье невозможно создать – настолько непреодолимымбыл бы контраст между убожеством жалкой, рассыпающейся "немузейной"избы с раздольем, изысканностью и бережным уютом барских усадебзаповедника. Пока что они сосуществуют (но плохо воспринимаются рядом)странно, диссонантно - благоговейно охраняемое посмертное обожествлениеодного писателя и полуразрушенное пристанище как символ прижизненногоотторжения другого.
Впрочем, подобного рода контрасты давно сталисоставной частью русского менталитета. Противоречивость в характере, образежизни,мировосприятииДовлатова,попыткисоединитьнесоединимое,экспрессия не могли не отразиться в его произведениях (одно из них носитсимволичное название "Компромисс", в нем повествование ведется от первоголица), в выборе специфических языковых средств…» [Рядчикова, 1999, с. 94].В языке произведений Довлатова в одной или соседствующих фразахсосуществуют противопоставления, порой исключающие друг друга, но«уживающиеся»образность,вконтексте,глубину,котораяпридаваятребуетемудополнительнуюдополнительныхяркость,размышлений.Осознанно или нет, Довлатов многократно прибегает к такому приему, которыйпозволяет вместить в его тексты большее количество планов, мыслей, идей, ибо«сам язык в его нормативном состоянии представляет больше выразительныхвозможностей тем, кто пишет об исключениях, ... поскольку в семантикеобыденной речи широко отражены все виды аномальных явлений и девиаций.Приемы, специфические для языка художественной литературы, практически273целиком созданы отклонениями от семантического шаблона» [Арутюнова,1999, с.
88-89]. Семантическая ёмкость парадокса определяется «переходом впознании на более высокий уровень абстракции, позволяющей увидетьглубокие, более фундаментальные закономерности, диалектичность предметови явлений» [Лук, 1977, с. 120].Поэтому как бы ни были парадоксальны произведения и высказыванияДовлатова, они всегда могут быть объяснены и, соответственно, поняты.«Довлатовские речевые… парадоксы способны нарушать некоторые законылогики высказываний, иногда сразу несколько, не нарушая при этом логикипсихической, внутренней» [Рядчикова, 1999, с. 95].«Талант - это как похоть. Трудно утаить. Еще труднее симулировать» (С.
Довлатов. Соло на ундервуде. С. 243).Многиеегопарадоксыипротивопоставленияконтекстуальны.Например, таковыми становятся уравниваемые им понятия «творческийподъем» и «пошлость», «одиночество» и «вечеринка»:«1960 год. Новый творческий подъем.
Рассказы, пошлые докрайности. Тема - одиночество. Неизменный антураж – вечеринка» (С.Довлатов. Ремесло. С. 16).В парадоксах Довлатова присутствует оценка, зачастую очень яркая,резкая, хлесткая. «При актуализации положительной или отрицательной оценкивыявляется своего рода полемика дискурсивной личности, с одной стороны, сязыковымсознаниемсоциума,котораяпридерживаетсястереотипногопредставления о данном факте, с другой стороны, с языковым сознаниемДругого в условиях данного дискурсивного мира. Неслучайно поэтомувыражение оценки в дискурсе логично связывается с эмоционально-смысловойинтенсификацией высказывания, особенно в плане экспрессивного егоструктурирования» [Лингвистика и аксиология 2011, с.
35].Парадоксальной становится у Довлатова и прямая оценка («плохие, но274замечательные»), и назойливо повторяющееся слово «прогрессивный», котороедолжно иметь положительную оценку, но, становясь штампом, ее утрачивает,выцветает до серости:«Приношу ему (Анатолию Найману) три рассказа в неделю.- Прочел с удовольствием. Рассказы замечательные. Плохие, нозамечательные. Вы становитесь прогрессивным молодым автором.
Наулице Воинова есть литературное объединение. Там собираютсяпрогрессивные молодые авторы. Хотите, я покажу рассказы ИгорюЕфимову?- Кто такой Игорь Ефимов- Прогрессивный молодой автор...» (С. Довлатов. Ремесло. С. 25).Здесь, помимо ситуативного парадокса, употреблен и такой, которыйможно квалифицировать как семантический парадокс, возникший в результатесовмещения положительной и отрицательной оценок одного и того же объекта.«Такая противоречивая оценка используется С.
Довлатовым в данномконтекстедляконкретизацииидеологии,когдаопределение“плохо”соотносится с понятием ”социально острый”» [Букирева, 2000, с. 94].Парадоксы у Довлатова – не результат случайности, ошибки, как этобывает у слабой или усредненной языковой личности, а хорошо продуманныепостроения. Человек, обладающий ироничным мышлением, «намеренновыбирает опосредованные, непрямые, часто неоднозначные, в некоторомсмысленелогичныеформывыражения,расставляя“ловушки”длянепосвященных “тайные знаки” для единомышленников» [Попкова 2006, с.
84].Контекстуальные противопоставления «неплохо» и «не для печати»приобретают коннотацию социальной оценочности, семантику разрешения изапрета в следующем примере:«- Неплохо, - повторял Даниил Александрович, листая моюрукопись, - неплохо...За стеной раздавались шаги.275Гранин задумался, потом сказал:- Только все это не для печати.Я говорю:- Может быть. Я не знаю, где советские писатели черпают темы. Всекругом не для печати...» (С. Довлатов. Ремесло. С.
31-32).Подобная противоречивая оценка пронизывает и следующий контекст,который помогает лучше понять приоритеты Довлатова: для него внутреннеегораздо более значимо, нежели внешнее, настоящая оценка его трудов важнее,чем даже их публикация:«Рукописи были отклонены. И все-таки это письмо меняобнадежило. Ведь главное для меня – написать что-то стоящее. А здесь:"... беспощадный дар наблюдательности... ", "...
уникальный жизненныйматериал... ".Через несколько лет меня перестанут интересовать соображениярецензентов. Я буду сразу же заглядывать в конец» (С. Довлатов.Ремесло. С. 36).Более того, иногда появление его имени в печати вызывает у Довлатованегативную оценку, разочарование, самобичевание – тогда как для ряда другихлюдей упоминание их в энциклопедии, да еще рядом с великими людьмиспособно стать предметом гордости, хвастовства, стремлением всей жизни. Дляних-то оценка Довлатова, представленная в следующем отрывке, будетпарадоксальной, но для тех, кто постиг личность и внутренние ценностиДовлатова, разделяет их – вполне понятной и оправданной:«Лерман и я - оба попали в энциклопедию.В литературную, естественно, энциклопедию.Лерман на букву...
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
