Орлов И.Б. Политическая культура России XX века (2008) (1152142), страница 12
Текст из файла (страница 12)
Им казалось все доступным — изменить характер власти,формы собственности, основу культуры и, естественно, сам язык.Однако любой общественный институт, стремясь унифицироватьтекст, создает одновременно оппозицию себе и недоверие к стереоти*пам. Это недоверие выражается в поисках новых, необычных слов, за*частую совершенно непочтительных для официальной среды. Наиболь*шее количество аббревиатур дала Советская власть в первые годы своегосуществования. Одновременно появились многочисленные и разнооб*разные их расшифровки, чаще всего с ироническим оттенком.
Напри*мер, ВЧК — «Всякому человеку конец», ВКП(б) — «Второе КрепостноеПраво Большевиков», СССР — «Смерть Сталина спасет Россию» и т.п.3.Нетрадиционные источники и механизм«обратной связи» в системе властных отношенийв СССРОбращение к вышеуказанным источникам, с одной стороны, вызва*но смещением центра тяжести в изучении отечественной историиХХ столетия от структур к человеку. С другой стороны, интерес к нимдиктуется отказом значительной части исторического сообщества от«объяснительной модели» тоталитарного общества. Категориальныйаппарат «новой социальной истории» превращает народ из пассивнойжертвы или иррационально*агрессивной массы в сознательный субъектколлективных действий, которые становятся неотъемлемой частью со*44Источники и методология изучения политической культуры России ХХ векациально*политического процесса.
Необходимость уловить систему стольсложных общественных связей вынуждает обращаться к свидетельствамлюдей, представляющих различные социальные слои, ведь люди начи*нают реагировать на них, попадая в те или иные ситуации, тем самымприводя в действие фактор «обратной связи», исподволь меняющийустройство общества, взгляды, мысли и чувства людей, не исключая и«вождей». Подобные массовые источники личного происхождения, ко*торые раньше рассматривались как «второстепенные» и «излишнесубъективные», позволяют пролить свет на природу конфликтов и на*пряжений в обществе, формы политического участия, социальной апа*тии и разного рода «общественных отклонений».Историки сравнительно недавно открыли для себя огромный мас*сив документов социальной истории и истории менталитета, на кото*рый ранее не обращалось должного внимания.
Речь идет о «письмах вовласть» (термин, введенный в научный оборот А. Я. Лившиным иИ. Б. Орловым). Этим собирательным термином можно обозначить от*ложившийся в российских архивах пласт источников, являющихся, по*жалуй, наиболее важным документальным свидетельством эволюцииполитической психологии народа в советское время.
В каждом письмевыступает личность, на поведении и образе мыслей которой сказывает*ся влияние определенного класса, социальной группы, но стремления ижелания которой проявляются более прямо и непосредственно, чем вдокументах официального характера. Кроме того, уменьшение масшта*ба исторических исследований до уровня отдельных регионов позволя*ет проследить не только формирование региональных вариантов поли*тической культуры, но и механизм «обратной связи» между центральнойвластью и локальными сообществами. При этом анализ обращений квласти на локальном уровне позволяет увидеть не только степень со*противления центральной власти, но и конформизм с центром.Подобные документы могут составить базу для изучения, по край*ней мере, двух фундаментальных проблем: во*первых, динамики изме*нения политического сознания в послереволюционные годы и, во*вто*рых, особенностей своеобразного «диалога» между властью и обществомпосредством писем «с мест» (имея в виду письма как элемент полити*ческих отношений).
Конечно, речь идет не об абсолютно адекватноми полном отражении состояния политического сознания в письмах, а,скорее, о методах анализа источников, в наибольшей степени прибли*жающих исследователя к пониманию отношения к власти (как цент*ральной, так и на местах), внутренней структуры политического созна*ния и иерархии ценностей, наиболее характерных дискурсивных45ГЛАВА 2стратегий и речевых особенностей самовыражения корреспондентов.Кроме того, источники личного происхождения, оставленные людьмималограмотными, чрезвычайно ценны для изучения политических эмо*ций, чувств и настроений простых людей.Разумеется, такой типичный документ, как «письмо во власть», чрез*вычайно многослоен и заключает в себе огромное и зачастую скрытоемногообразие смыслов и культурных практик.
Исследование столь спе*цифических текстов неминуемо выводит исследователя в сферу соци*ально*психологических механизмов, часто довольно расплывчатых, гра*ничащих с «коллективным бессознательным». Кроме того, дискурс«писем во власть» отражает разлитое в массовом сознании мифологи*ческое мышление. Иначе говоря, утопическое мышление, основнымичертами которого являются противопоставление действительностии идеала, абсолютизация абстрактных принципов, требования осуще*ствить идеал здесь и немедленно, начинает проявлять себя в качествеобычного явления в политическом сознании населения. Говоря о вто*рой фундаментальной проблеме — письма и иные формы апелляциик власти, рассматриваемые как своеобразная форма диалога обществаи государства, — следует видеть в письмах и реакции на них со сторонывластного аппарата специфическую форму политических отношенийв советский период.
Разумеется, «диалогичность», о которой идет речь,весьма условна и нетрадиционна. Нельзя однозначно положительно от*ветить на вопрос, являлись ли письма и иные формы апелляции к влас*ти специфической формой политического участия, средством полити*ки и власти в условиях коммунистической диктатуры. Утверждатьподобное значило бы чрезмерно переоценивать любые внегосударствен*ные факторы формирования политического курса в советское время,равно как и роль общественного мнения в этом процессе. Для известно*го отечественного источниковеда В. В. Кабанова «письма трудящих*ся», адресованные анонимному образу Власти, скорее подчеркиваютроль «маленького человека» как «псевдогражданина» принципиальнонегражданского общества.Однако важно избегать и недооценки значения, хотя бы в информа*ционном плане, писем и доносов для выработки, реализации и, возможно,в ряде случаев корректировки действий власти.
Анализ механизма «игры»«низов» с властью свидетельствует, что авторы апелляций «во власть»осознанно использовали социально акцентированные ролевые модели«простого рабочего» или «честного крестьянина*трудовика». Просительбыл не до конца бесправен, а наделен определенной политической ини*циативой, ибо мог рассчитывать и даже спрогнозировать желаемую ре*46Источники и методология изучения политической культуры России ХХ векаакцию на свой «сигнал» со стороны государства.
Можно говорить об оп*ределенном взаимодействии в рамках системы «народ — власть», в кото*рой апелляция к государству являлась коммуникативным средством, по*пыткой очертить и решить ряд насущных вопросов повседневности,своеобразным «клапаном» для выпускания пара социального недоволь*ства. Более того, такой «диалог» выступал наиболее приемлемой и безбо*лезненной для коммунистического режима формой осуществления госу*дарственного управления на основе «обратной связи».4.Политическая культура как инструмент анализаполитической реальностиОдин из ведущих российских политологов Ю.
С. Пивоваров счита*ет политическую культуру абстрактной научной моделью, придуман*ной Алмондом, концепцией, соответствующей некоторым реалиям за*падного социума. Вследствие этого тема об использовании западнойнауки при исследовании незападного общества остается открытой. Поего мнению, следует говорить о принципиальной несостоятельностипопытки «понять» Россию через последовательное применение концеп*ции «политическая культура», хотя мы многому можем научиться у за*падных специалистов по политической культуре.
С этим, на первыйвзгляд, трудно спорить. Однако вряд ли можно согласиться с тем, чток российской истории ХХ века абсолютно неприменимы подходы, при*меняемые для анализа социально*политических процессов в другихстранах Европы. Естественно, конечно, что они требуют конкретизациии корректировки применительно к российской специфике, адаптацииметодик и категориального аппарата к конкретному материалу, а, глав*ное, вписывания в «объемное» видение отечественного историческогопроцесса.Методически западные разработки по политической культуре мож*но разделить на несколько направлений. Во*первых, речь идет об изу*чении предрассудков и предубеждений — что одна общественная груп*па думает о другой или один народ о другом.
Вторым направлением сталоизучение американским этнографом Маргарет Мид (1901–1978) в нача*ле 1950*х гг. национального характера, чьи исследования в конце 1960*х гг.американские политологи Алекс Инкельс и Дэниэль Левинсон развилив концепции «модальной» или «типичной» личности. В своей известнойкниге «Бегемот: Структура и практика национал*социализма, 1933–1944 гг.» Франц Нойман, выявляя политические, экономические, ин*теллектуальные и духовные причины возникновения «третьего рейха»,заметил, что интеграция общества в армию способствовала формирова*47ГЛАВА 2нию в Германии типа «резервного офицера», который постепенно пре*вращался в идеальную модель немца и стал одной из таких «модальныхличностей». Большевизм, по классификации религиозного философа*эмигранта Н.
А. Бердяева (1874–1948), также стал способом создания«модальной личности» «военно*спортивного характера».Важным методологическим шагом стало изучение идеологии какнаучной и ценностной «карты», по которой могут ориентироватьсясубъекты данного общества.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
