Диссертация (1148895), страница 43
Текст из файла (страница 43)
Вопреки этому, археолог Л.Малафурис утверждает, что сама практика, процесс и навык изготовления орудия являютсянеотъемлемой составляющей когнитивного процесса, а не только лишь его внешнимрезультатом.Ментальныесостоянияизготовителяконститутивнопереплетаютсясфизическими свойствами артефактов. Так, решения о том, куда именно нанести следующийудар и сколько силы следует приложить, не принимаются изготовителем в изоляции, отдельноот обрабатываемого камня. Угол откалываемого камня не определяется изготовителем заранее,но открывается в процессе самого действия, в контексте ощущения изготовителемобрабатываемого материала. Нейронная активация в мозгу изготовителя является частью всегопроцесса, а не центральным процессором, который якобы использует камень и телоизготовителя для реализации заранее сформированной идеи или ментального плана.
Мозг, тело,орудие и обрабатываемый материал образуют единую систему. «Орудие направляет хватку,хватка формирует руку, рука делает орудие, а работа с орудием изменяет сознание»234. Приизготовлении и использовании орудия мозг не всегда является центральным органом контроля.В определенном моменте сама деятельность откалывания вызывает движения руки, измененияв обрабатываемом камне и определенный паттерн активации в коре мозга изготовителя.
Каменьв руке изготовителя неотделим от ментального состояния изготовителя, он являетсянеотъемлемой частью когнитивного процесса. Внутри всей системы мозг-тело-камень-орудиеимеют место «петли обратной связи между руками, предметами, визуальной подсистемой, иакустической подсистемой (поскольку откалывание камня связано с определенным звуком)»235.Ментальное состояние намерения изготовителя неотделимо от самого действия, и это делаетневозможным провести четкую линию водораздела между субъективным намерением деятеля иаффордансом материала.Антрополог Тим Ингольд описывает опыт работы с пилой, подчеркивая, что при распиледоски рука управляется не столько изнутри, сколько во взаимодействии с самой доской 236.Malafouris L. How Things Shape The Mind.
– Cambridge: The MIT Press, 2013. P. 171Там же. С. 174.235 Там же. С. 176236 Ingold T. Being Alive, Essays on movement, knowledge and description. – London: Routledge, 2011. P. c. 56.233234153Движения отчасти определяются следами на доске предыдущих движений руки и пилы. Распилдоски является эффектом не только ментального состояния деятеля или же пилы, но всейсистемы сил и отношений, образованной телом пилящего, его органами зрительного ислухового восприятия, сознанием и мозгом, пилой, подпоркой и всем рабочим местом.
«Хотядвижение придается пиле посредством кисти и предплечья, оно ощущается во всем телепосредством вибрирующего баланса сил в коленях, ногах, кистях, плечах и спине. Тот запил,который я уже сделал, теперь служит ориентиром, препятствующим пиле отклониться отпрямой линии… По мере приближения к концу линии заметное понижение звука, вызванноеуменьшением прочности доски на растяжение, служит в качестве акустического сигнала кзамедлению движения»237.Предметы материальной культуры имеют конституирующее значение для человеческогодействия и ментального состояния ощущения авторства действия. В самом деле, человеческоечувство авторства по отношению к действию может быть опосредовано предметами.
Например,по отношению к своей машине водитель может быть как деятелем, так и претерпевающим,мотивируемым автомобилем и ситуацией к определенному типу действия. В некоторых случаяхнамерение действия можно понимать не как чисто субъективное ментальное состояние, а какраспределенный, эмергентный и интерактивный феномен. Речь идет не о предшествующемнамерении (например, планирование), а намерении, вовлеченным в деятельность (например,конкретные решения водителя в сложной ситуации на дороге).
В этих случаях деятельностьесть реляционный и эмергентный продукт взаимодействия с предметами материальнойкультуры. Вместо четких онтологических границ между «деятелем» и «претерпевателем»происходит конститутивное переплетение между намерением субъекта и аффордансомпредмета или материала. Археолог Л. Малафурис исследует этот феномен на примерегончарного круга. По его мнению, ментальные состояния и события гончара, работающего надсосудом, распределены и охватывают нейроны мозга гончара, мышцы его тела, движения глаз ирук, аффордансы круга, материальные свойства глины, существующие морфологические итипологические прототипы сосудов, а также общий социальный контекст, в которомпроисходит работа238. Ни один из этих факторов не может определять работу гончара визоляции, отдельно от других.
Несомненно, решение взяться за работу принимает гончар (еслиабстрагироваться от социального контекста, в частности социального принуждения). Однакоконкретные движения в процессе работы вызваны не только центральными процессами в мозгугончара, но и требованиями, накладываемые орудиями, печью для обжига, а также характером237238Там же. C. 52Malafouris L. How Things Shape The Mind. – Cambridge: The MIT Press, 2013. P.
212.154глины. В этом контексте очень трудно отделить однонаправленную причинно-следственнуюсвязь, исходящую из мозга гончара от каузального воздействия предметов и материалов. Вситуации обратной связи между элементами процесса сложно линейным образом отделитьпричину и следствие. Здесь речь идет не об изолированном деятеле, воздействующем наинертную среду; скорее, имеет место динамическое сцепление между гончаром и его рабочейсредой, «причем иногда танец ведет гончар, а иногда его ведет вся ситуация»239.
Так, во времяработы в определенные моменты опытный гончар, погруженный в работу, может испытыватьчувство принадлежности своего действия (то есть проприоцептивно ощущать, что именно егоруки касаются глины), но утрачивать чувство авторства действия (то есть, ощущение, чтоименно он является источником и причиной действия).
Гончар ощущает погруженность впроцесс, и даже единство с глиной, которую он формирует.Подобно тому, как невозможно искусственно отделить намерения и ментальныесостояния прогруженного в работу гончара от воздействия глины и гончарного круга, нельзярассматривать предметы археологии отдельно от процессов мышления первобытного илидревнего человека. Так, древнейшие доисторические наскальные рисунки следует понимать некак продукт сознания первобытного человека, попытку намеренной репрезентации чего-либо, акак мышление в действии, неотъемлемую часть мыслительного процесса 240.
Таким образом,они являются не следом человеческой мысли, а действенной частью этой мысли и еепродолжением в пространстве и времени. Мысль прошлого не просто выражена в материальнойкультуре, она отчасти конституируется материальной культурой. Так, орудия участвовали вформировании человеческого мышления, и археологические свидетельства (например, рубила)следует понимать не столько как видимый продукт невидимого когнитивного навыка, сколько вкачестве оставшейся половины динамической петли обратной связи между человеческимпознанием и материальной культурой. Чтобы это увидеть, необходимо акцентироватьвременное развертывание, динамический процессуальный характер работы над доисторическимрисунком, абстрагируясь от готового статического паттерна.
Первые рисунки сродни первымдетским каракулям на бумаге241; такое чирканье на бумаге оставляет внешние следы, которыестимулируют дальнейшие действия. Оно представляет собой интерактивную систему,отвечающую на собственные действия ребенка. Со временем такие пометки могут приобретатьсмысл, становясь рисунком. Но даже более совершенные палеолитические рисунки являются нетолько готовым представлением, репрезентацией чего-либо, но и орудием, инструментоммышления, формой визуальной мысли.Там же. C.
212.Там же. C. 185.241 Там же. C. 193.239240155Мысль не обязательно является внутренним ментальным состоянием; изначально мысльесть взаимодействие мозга и тела с миром. Такое взаимодействие является не столькопродуктом мысли, сколько ее «телом», оно конституирует сам мыслительный процесс, вкотором трудно искусственно отделить друг от друга внутренние и внешние аспекты динамики.Сознание и вещи являются не столько отдельными статическими сущностями, сколькопроцессами, континуальными по отношению друг к другу или же тесно сплетенными друг сдругом. Мышление осуществляется через вещи и посредством вещей. Сознание и разумчеловека имеют реляционную природу, что позволяет людям и предметам культуры взаимноконституировать друг друга.
Человеческая мысль встроена в вещи, она реализуется через вещи.Таким образом, исследование материальной культуры является неотъемлемым аспектомисследования человеческого разума. Разум и сознание является эмергентным свойством,возникающим из процесса синергии между мозгом, телом и вещами. Таким образом, сознание ивещи в определенные моменты находятся в конститутивной взаимосвязи друг с другом, а непросто в каузальной связи.Антрополог Т. Ингольд описывает ситуацию взаимодействия человека с воздушнымзмеем. В определенные моменты змей побуждает человека к незапланированным заранеедействием, он берет на себя инициативу.
Однако чтобы понять, откуда берется эта способностьзмея к действию, нужно отказаться от двоичной модели взаимодействия и принять в расчеттретьего участника, а именно поток воздуха. Змей устанавливает соответствие междудействиями человека и движением воздушной среды: сознательные и внимательные действиячеловека и потоки материальной (воздушной) среды отвечают друг другу, реагируют друг надруга наподобие контрапункта242. Происходит движение, в котором каждый из партнеровнаходится иногда в роли ведущего, а иногда в роли ведомого; телесные кинтестезисыпереплетаются с динамикой материала.
Аналогичный процесс имеет место при игре навиолончели. В этом случае физические жесты играющего описывают мелодическую линию.Виолончель «переводит … кинетическую энергию жеста, ее поток или движение из одногоплана – плана телесной кинестезии – в другой план, план материального потока. В вибрацииструн, усиленной корпусом виолончели, движение руки виолончелиста становится слышимымв качестве мелодии»243. И виолончель, и воздушный змей являются своего рода передатчиками,преобразующими динамику кинестетического сознания деятеля в поток материальной среды –будь то воздуха или звука. В этом процессе ментальные состояния деятеля являются лишьодним аспектом всего процесса, который невозможно искусственно отделить от целого.
В этих242243Ingold T. Making. Anthropology. Archaeology. Architecture. – London: Routledge, 2013. P. 101.Там же. C. 102.156случаях человек мыслит при помощи виолончели или при помощи бумажного змея, имышление неотделимо от движения. Таким образом, предметы материальной культуры могутсоставлять неотъемлемую часть мыслительных процессов человека.Однако важно отметить, что взаимодействие с материальной культурой не сводитсятолько к описанным типам ситуаций. Согласно археологу Иэну Ходдеру, люди запутаны ввещи, сплетены с вещами; он отмечает разнообразные формы зависимости людей от вещей 244.Человек вовлечен в совместную деятельность с вещами и с другими людьми.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
