Диссертация (1148432), страница 36
Текст из файла (страница 36)
Появление в тексте стихотворенияссылки как на Новый, так и на Ветхий Завет не случайно и призвано, повидимому, уравнять христианскую и дохристианскую мораль в актетворчества. (Напомним, что у Данте, на чей текст как бы проецируетсяданное стихотворение, великие поэты прошлого, жившие задолго доРождества Христова, не могут попасть в Рай и вынуждены влачить жалкоесуществование в Лимбе.)Во второй части стихотворения вновь появляется противопоставлениеобласти света и области тени: If I could hold a fire against// that latticework ofshadows, standing// close to flames pivoting without// being singed or riveted orconvinced… Как мы помним, у Данте степень приближенности к светуопределяется творческими достижениями каждого человека.
Столкновениесветаитениявляется,противопоставляющимобыденногосознаниятакимобразом,творческую(тень).УметафорическимгениальностьЛизы(свет)Уилльямз,мотивом,заурядностиоднако,этопротивопоставление приобретает дополнительную амбивалентность за счетвключенности в структуру данной оппозиции архетипическогоfire какисточника творческого вдохновения. Для лирической героини творческий актпредставляет собой акт самопожертвования и самоотречения в полнойподчиненности высшей божественной силе.
Этот жертвенный акт приводит квыделению из общей серой массы неуловимых теней и закладывает прочную191основу личности: cooly draw// some backbone from that dazzle (backbone - thedetermination and strong personality that you need in order to do what is right ordeal with a difficult situation (OMMD)). Далеко не каждый оказываетсяспособен на контакт с всеобъемлющей живительной силой fire (shadows,standing// close to flames pivoting without// being singed or riveted or convinced),и многие вынуждены вечно пребывать в безликой массе не знающихвдохновения теней. Лирическая героиня стремится установить контакт с fire ивыделиться из этой массы, однако, за счет использования в начале каждойстрофы сослагательного наклонения возможность реализации этого желанияставится под сомнение.Таким образом, идеал, к которому стремится лирическое «я» поэтессыможно сформулировать следующим образом: A person carrying a torch is beingcontrolled/ guided by the superior transcendental force of fire and throughsacrifice acquires a rigid core of identity which enables him/ her to bedistinguished from the crowd of ordinary people who lack spiritual fire.
Как мывидим, противопоставление ЛСВ1, заложенного в семантической базестихотворения, хотя и эксплицитно не выраженного, и ЛСВ3 как одного изключевых компонентов текста создает особое эмоциональное напряжение иучаствует в формировании ценностного конфликта за счет столкновения двухразличных моделей опыта, элементами которых соответствующие ЛСВявляются.Внекоторыхслучаяхформированиеценностногоконфликтаосуществляется на основе противопоставления ЛСВ3 и ЛСВ2, благодаря чемупроисходит проецирование амбивалентности архетипа на словесную модель сотрицательным типом оценки – ‘Uncontrolled Destructive Burning’. Яркимпримером реализации такой модели являетсястихотворение ТомасаДжефферса “Fire On The Hills”.
Заголовок стихотворения наряду снекоторыми компонентами текста – the roaring wave of the brush-fire –совершенно очевидным образом вызывают ассоциации со сценарием192растительного пожара, в рамках которого fire представляет собой стихийную,неподдающуюся контролю разрушительную силу:On May 31, 1987 an illegal campfire escaped its confines and ignited a majorbrush and timber fire оn the hills of the community of Pebble Beach, burningmost of the vegetation totally...
The fire consumed approximately 160 acres ofvegetation as well as 31 homes before being controlled. (Urban Wildlands Fire)Этот отрывок из отчета о пожарах представляет собой типичный случайреализации сценария растительного пожара, в котором проявляются егоключевые элементы: масштабность произошедшей трагедии (The fireconsumed... 160 acres of vegetation as well as 31 homes), обусловленнаятрудностью установления контроля над всепоглащающей силой fire.
Можно,таким образом, предложить следующую формулировку семантической базыстихотворения: a fire is a rapidly spreading natural disaster that destroysvegetation, kills wild animals and endagers human security.Самостихотворениепредставляетсобойинверсиюданнойсемантической базы за счет отказа от стереотипной оценочности чисточеловеческоговосприятия.Стихотворениеоткрываетсяописаниемтрагической сцены пожара, отдаленным свидетелем которого оказываетсялирический герой: The deer were bounding like blown leaves// under the smoke infront of the roaring wave of the brush-fire;// I thought of the smaller lives that werecaught.
Здесь происходит полное раскрытие семантической базы. Выборживотного не случаен:олень традиционно представляет собой символтрогательной беззащитной красоты и грации. Казалось бы, описываемаясцена призвана пробудить у читателя сочувствие к страданиям беззащитных,обреченных на гибель животных. Следующая строка, однако, вступает вконтраст с данным оценочным стереотипом: Beauty is not always lovely; thefire was beautiful, the terror// of the deer was beautiful...
Здесь происходитпереоценка традиционных представлений о красоте как абсолютном благе.Противопоставляя классические синонимы beautiful ↔ lovely, автор создаетиную, выходящую за пределы обыденного человеческого восприятия,193оценочную модель, утверждая наличие особой завораживающей красоты увсепоглащающей разрушительной силы fire.Далее инверсия ценностного стереотипа происходит посредствомвключения в текст еще одного ключевого компонента с амбивалентнымтипом оценки – an eagle: and when I returned// down the back slopes after the firehad gone by, an eagle// was perched on the jag of a burnt pine,// insolent andgorged, cloaked in the folded storms of his shoulders// he had come from the far offfor the good hunting// with fire for his beater to drive the game; the sky wasmerciless// blue, and the hills merciless black,// the sombre-feathered great birdsleepily merciless between them.Появление хищной птицы, привлеченной обилием легкой добычи напожарище, представляет собой метафору божественного присутствия.
Этостановится очевидным, если проанализировать ряд интертекстуальныхсоответствий с псалмом Асафа: Out of Zion, the perfection of beauty,// God hathshined.// Our God shall come, and shall not keep silence:// a fire shall devourbefore him,// and it shall be very tempestuous round about him...// And the heavensshall declare his righteousness:// for God is judge himself...// for every beast in theforest is mine,// and a cattle upon a thousand hills.// I know all the fowls of themountains:// and the wild beasts of the field are mine.// If I were hungry, I wouldnot tell thee:// for the world is mine, and the fullness thereof... (Psalms 50: 2-12) Впсалмеfireпредставляетсобоймощнуюразрушительнуюсилу,подготавливающую грешную землю к пришествию Господа, дабы он могвершить свой праведный суд.
У Джефферса fire выполняет аналогичнуюфункцию, подготавливая появление орла (with fire for his beater to drive thegame). В описании самого орла также присутствуют скрытые ссылки набиблейский текст: cloaked in the folded storms of his shoulders → it shall be verytempestuous round about him; gorged → if I were hungry, the fullness. Орел,таким образом, становится здесь символом присутствия Бога на земле.С точки зрения традиционной морали, орел – так, как он описан встихотворении–представляетсобойскорееотрицательный,чем194положительный образ. В его описании нет ни одного слова с положительнымтипом оценки – перед нами безжалостная хищная пресыщенная птица. Неслучайно три раза повторяется слово merciless, устанавливая контраст схристианскими представлениями о милосердии Божьем. Казалось бы, этотсуровый малопривлекательный персонаж является средством инверсиибиблейского текста.
Последняя строка, тем не менее, говорит об обратном: Ithought, painfully, but the whole mind,// the destruction that brings an eagle fromheaven is better than men. Этот суровый безжалостный орел оказывается вышеобыденной буржуазной морали, основанной на ограниченном человеческомпредставлении о добре и зле. Библейский текст, таким образом, здесь неотрицается, а переосмысляется и утверждается с новых позиций: the severebeauty of the destruction by fire reveals the inconceivable power of God’srighteous presence.
Бог непостижим и находится вне системы обыденныхпредставлений о добре и зле, а христианская идея божественного милосердияи благости является результатом проекции чисто человеческих ценностей набожественное начало.Как мы видим, в контексте всего стихотворения слово fire приобретаетособую функцию, преодолевая ограниченность однозначно отрицательнойоценки, заложенной в семантической базе. Такое расширение значения засчет полноты реализации интегральной категории говорит о том, что переднами архетип, т.е. ЛСВ3. Противопоставление ЛСВ2 как элементасемантической базы и ЛСВ3 как одного из ключевых компонентов текстаприводитксозданиюэмоциональногонапряженияиучаствуетвформировании ценностного конфликта.Не трудно заметить, что оба проанализированные стихотворениястроятся по одной и той же схеме: в качестве семантической базы беретсясловесная модель, в которой слово fire обладает однозначным типом оценки(у Лизы Уилльямз ЛСВ1 из модели ‘Controlled Burning Used for UtilitarianPurposes’, у Робинсона Джефферса ЛСВ2 из модели ‘Uncontrolled DestructiveBurning’), а в тексте стихотворения происходит инверсия семантической базы195за счет включения в текст компонентов с противоположным типом оценки.Таким образом, можно говорить о том, что установление контраста междуЛСВ с однозначным типом оценки, с одной стороны, и амбивалентнымархетипом, с другой, является одним из средств формирования ценностногоконфликта в поэтических произведениях.Что касается иносказаний, то в поэтических текстах они представленышире, чем в романах (18 случаев употребления из 113, т.е.
примерно 16%).Для сравнения: в романах иносказания представляют собой всего 5% от всехслучаев употребления, в то время как в публицистике – 24%. Большаячастотность их использования в поэзии по сравнению с художественнойпрозойобъясняется,по-видимому,повышеннойэмоциональностьюпоэтического текста. Совмещение иносказания и художественного образа врамках небольшого по объему стихотворения выглядит совершенноестественно. В качестве примера рассмотрим стихотворение ДжеймсаУэлдона Джонсона «Братья» (James Weldon Johnson “Brothers”).Семантическая база стихотворения никак не связана со словом fire.Существительное brother, вынесенное в заголовок, следующим образомопределяется в словаре Merriem-Webster Dictionary: 1) a male who has the sameparents as another or one parent in common with another; 2) one related toanother by common ties or interests; 3) a fellow member – used as a title forministers in some evangelical denominations 4) one of a type similar to another(OMWD).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
