Диссертация (1147907), страница 9
Текст из файла (страница 9)
– подобная активность являетсяследствиемфункционированиясоциальныхфактов,которыеимеютнадындивидуальный характер.С другой стороны, транснационализм может также включать в себяменее специфические явления, которые присутствуют в индивидуальномопыте почти всех внешних мигрантов (а также многих внутреннихмигрантов,перемещающихсявграницаходногогосударственногообразования). Например, мигранты возвращаются «домой» на праздники,поддерживают многочисленные личные связи с родственниками в другихВ данном случае предполагается, что мигрант осознает возможность и / илинеобходимость перемещения и одновременно оправдывает его «правом принадлежности» присохранении собственного статуса в стране исхода (более подробно изложено, напр., в: [Portes,Guarnizo, Landolt, 1999; Vertovec, 1999; Faist, 1999; Itzigsohn et al., 1999; Kivisto, 2001]).244странах, совершают индивидуальные денежные переводы, которые являютсяосновой домашнего хозяйства, смотрят телевизионные программы иинтернет-каналы страны исхода, изобретают новые культурные формы,объединяющие элементы культур стран исходы и прибытия,3 продолжаютактивно использовать свой первый язык и т.д.
Некоторые ученые4принципиальнонерассматриваютданныевидыактивностикактранснациональные из-за их высокой вариативности. Иные специалисты,напротив, пытаются наделить их системными свойствами и тем самымвывести из области психологии в область социологии (или, по крайней мере,в область социальной психологии).5 В последнем случае можно наблюдатьситуацию, когда всякая человеческая деятельность эксплицитно илиимплицитно оказывается приравнённой к следствиям функционированиясоциальных структур и макропроцессов.6 Данный прием является вопределенной степени софизмом, поскольку одновременно легитимирует инаделяет мнимым концептуальным содержанием всякое употреблениеэпитета «транснациональное» в текстах и названиях книг и статей посоциологическим дисциплинам.7Перед всяким исследователем возникает серьезная проблема.
С однойстороны,широкоизвестноцитируемоеутверждениеЛ.СклерХорошим примером в данном случае выступают работы: [Eve, 2002, 2008], посвященныеисследованиям миграции румын и марокканцев в Италию. Особого внимания заслуживаютописываемые автором процессы объединения элементов марокканской / румынской и итальянскойкухни.4См., например: [Portes, Guarnizo, Landolt, 1999].5См., например: [Itzigsohn et al., 1999].6Следует указать, например, что по запросам ключевых слов с морфемами«transnation*+practice*» в базе данных SciVal по социальным дисциплинам (Social SciencesGeneral, Business, Management, Education) обнаруживается не менее 244 совпадений в поисковойвыдаче (временные рамки 2012-2017). Тем не менее, в 1/3 работ понятие «транснациональныепрактики» вообще не проблематизируется; в 2/3 работ содержание нарушает правила сохранениямасштаба исследования [Резаев, 2015], следовательно, под вопросом оказывается и внешняявалидность результатов.7В этом отношении всякие дискуссии о «транснациональном» во многом воспроизводятклассическую обществоведческую дихотомию структуры и действия (structure vs agency).
Иподобным же образом исследователи пытаются «разрушить» её через замещение феноменовконвенциональными терминами, которые имеют статус «само собой разумеющихся». На нашвзгляд, это не снимает проблему, но лишь способствует герметизации знания в организационныхформах.345«Транснациональные практики – это и гайки, и болты, и клей, которыеудерживают систему вместе» (“transnational … practices are the nuts and boltsand the glue that hold the system together”) [Sklair, 1991. P. 75].Транснационализм (и понятие транснациональных практик, в частности) ужедавно не является маргинальным подходом, и его терминология активноиспользуется в качестве ключевых слов для пропуска на международныеконференции/8 С другой стороны, как было указано, транснациональныеисследования не образуют единый комплекс и не укладываются в однуисследовательскуюпарадигму.Фактически,мысталкиваемсясконгломератом теорий, который приспосабливается учеными из разныхстран к изучению собственной ситуации, но не в смысле концептуальнойадаптации, а в попытках поглотить и подстроить под конкретную концепциюсобственный эмпирический материал.В подобной ситуации теоретической неопределенности наиболеерациональным шагом представляется выбрать одну из традиций и примкнутьк ней.
Нам кажется одинаково бесперспективным как отождествлениепрактик с институтами (например, «практики денежных переводов кактранснациональный институт»), так и квазиантропологическая «атомизация»всякой деятельности (например, «уборка в съемной квартире как практикитранснационализма»).Врамкахиногоконцептуальногоопределениятранснациональных практик мы обращаемся к социологии повседневности.Социология повседневности является одной из наиболее естественныхдлясоциологическогоисследования«рамок»дляисследованиятранснационализма.
Теоретический сдвиг от национальных государств иформальных институтов к транснациональным процессам часто предполагаетанализнеформальнымпрактикиповседневныхвзаимодействийтранснациональных мигрантов, как в принимающем обществе, так и в странеисхода.ВсовременнойсоциологииможнофиксироватьсдвигкСм., например: секция Международной социологической ассоциации ISA Toronto, July2018: Ethnographies of Transnationalism, Displacement and Belonging: The Intersections of LifestyleMigration/Residential Tourism and Urban Transformation.846исследованиям повседневной жизни.
Так, П. Штомпка пишет о становленииновой парадигмы в социологии – «социологии социального существования»или «третьей социологии», пришедшей вслед за «первой социологией»социальных организмов и систем и «второй социологией» поведения идействия [Штомпка, 2009]. Она фокусируется на исследовании повседневнойжизни «повседневной жизни людей среди других людей, вместе с ними, боко бок с ними, во взаимодействии, соперничестве, конфликте или борьбе сними, в любви и ненависти, но никогда в одиночку, в изоляции» [Там же. С.4].Центральнымдлясоциологическогообъясненияповседневности,согласно аргументации автора, является концептуализация социальныхвзаимодействий:повседневнаяжизньконституируетсярутиннымивзаимодействиями в социальных контекстах.
При этом структурные икультурные факторы должны быть «переведены» на «язык» повседневныхмиров – в данном случае повседневных миров транснациональныхмигрантов.Вдиссертационномисследованииповседневностьрассматривается как специфическая комбинация социальных отношений сразмытыми границами. Повседневные миры (характеризуемые различнымиструктурами взаимоотношений) изолированы друг от друга не из-завнутренних свойств, но по причине особой констелляции отношений.
Так,например, мигранты-рабочие взаимодействуют друг с другом, с властями(полицией),представителямипринимающегообществасовершенноразличным образом.Опираясь на положения «третьей социологии», мы утверждаем, чтопрактики тогда и только тогда могут являться транснациональными, когдаони сами формируют транснационализм (как феномен) и одновременноспособствуют/подчиняютсяеговоспроизводствучерезинституционализацию повседневности (в этом случае уже практикипереходятвисследовательскуютранснациональныепрактикипарадигму).понимаютсянамиТакимобразом,кактипичные(повседневные для данного типа мигрантов) институционализированные47формысоциальнойактивности,9которыепозволяютодновременно участвовать в социальной жизнимигрантамстраны исхода ипринимающего общества, благодаря нахождению в транснациональномсостоянии.10 К транснациональным практикам относятся визиты на Родину,денежные переводы, гражданское участие в жизни страныисхода(формальное и неформальное), формы взаимодействия с друзьями иродственниками в стране исхода и иные явления.
При этом в рамкахисследования практик нас интересует, в первую очередь, как именновыполняютсявсеэтидействия,каковаихтипичнаяформаипоследовательность, какие именно социальные и материальные ресурсызадействуются для их выполнения. Данная перспектива, безусловно,накладывает серьезные ограничения на выводы, однако, для поставленныхцелей и задач представляется наиболее приемлемой.Под типом мигранта подразумевается его формальный статус (в случаеданного исследования – в основном, трудовой), который во многомопределяет повседневные практики.
Однако, как будет показано далее,практики мигрантов не являются простой функцией от статуса, но(пере)определяются повседневностью транснационализма. Именно поэтомудля диссертационного исследования концепции: повседневной жизни (первый уровень), транснационализмакакформальнойсоставляющейповседневности (второй уровень), практик как институционализированых форм повседневноститранснационализма (третий уровень)В определении форм мы склоняемся к идеям Г.
Зиммеля о формах социации какструктурах, возникающих на основе взаимного влияния индивидов, групп и чужаков [Громов,Мацкевич, Семёнов, 1996]. Таким образом, всякая индивидуальная активность в диссертационномисследовании в том или ином смысле интерпретируется как часть групповой формывзаимодействия.10В данном случае мы отчасти примыкаем к сформулированным в: [Ritzer, 1993; Wasko,Phillips, Meehan, 2001] определениям, однако, расширяем их через включение транснационализмакак причинно-следственной петли (causal loop) воспроизводства повседневных практик.
Как мыстремимся показать, транснационализм является движущей силой и каузальным фактором, приэтом не может существовать вне повседневности мигрантов.948представляютсянамнаиболееважнымииперспективнымистеоретико-методологической точки зрения.Такимобразом,социологияповседневностипредставляетсяоптимальной концептуальной рамкой для исследования транснациональныхпрактик, которые сами являются одной из разновидностей повседневныхпрактик. Социология повседневности позволяет поставить вопрос о том, какименно транснационализм существует в повседневной жизни мигрантов,какие свойства их повседневности способствуют (или препятствуют)воспроизводству транснациональных практик.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
