Диссертация (1147085), страница 37
Текст из файла (страница 37)
Как мы видим, здесь представлены разныетипы идентичности: этническая, социальная (идентичность с социальнымслоем), профессиональная, политическая, национальная, гражданская, ноболее всего людей определили себя как «обычные». Велик процент тех, ктозатруднился – 18%, вместе с «обычными людьми», они составляют 37%.Достаточно велико число тех, для кого на первом месте стоит политическаяидентичность, если говорить об идентификации с группой, порядка 6%указали прямо или косвенно на свои политические взгляды.
Кроме того,значительное число людей прямо или косвенно связывают свою жизнь сРоссийской Федерацией (4%), то есть гражданственность играет для них непоследнюю роль в иерархии идентичностей, при этом с потенциальнымиэмигрантами идентифицирует себя лишь 1%. Более 15% отождествляют себяс социальной группой или социальным слоем, для менее чем 10%ответивших первичной является профессиональная идентичность, а такжеоколо 20% указали какой-либо набор положительных личностных качеств, именее 1% считают себя счастливыми. Кроме того, менее чем для 1% понастоящему значимой является региональная идентичность [там же.].
Стоитотметить, что больше трети респондентов не в состоянии чётко отнести себяк какой-либо группе.183Подвергнем детальному анализу представления респондентов о«чужих». В Санкт-Петербурге лидером среди ответов стало определениечужих для респондентов людей как «чужих, незнакомых» («кого не знаю… скем не общаюсь…»), так ответили 13% опрошенных [см. рис.
Б. 11.]. По 8%набрали ответы «с низким уровнем культуры, морали, образования,воспитания» («хамы…быдло…») и «чиновники, бюрократы, политики, элита,олигархи» (то есть фактически все возможные представители власти иполитической элиты). Далее по 7% получили «мигранты, гастарбайтеры» и«толпа» («масса… стадо…»). Кроме того, 4% опрошенных определиличужих как «не друзей, не родственников» (по аналогии с незнакомцами, но супором именно на кровнородственные связи). «Нечестные» («лжецы…вруны…»), «обычные, простые люди», «нет таких», «с низким уровнемумственныхспособностей»(«дураки…идиоты…»),«криминальныеэлементы» («преступники…»), «воры, хапуги», «равнодушные, эгоистичные»являются чужими для 3%. Далее 2% указали на «врагов» и «бездельников,лентяев», а по 1% набрали «секс-меньшинства», «либералы, реформаторы»,«консерваторы», «с иными взглядами, интересами».
Число затруднившихся сответом равно 24% [там же]. Результаты опроса в Санкт-Петербургеуказывают на то, что негативная идентичность у населения более ярковыражена. Велико число тех, у кого она проявляется в нейтральной форме,однако большая часть респондентов заявляют о чужих в резкой, поройнецензурной, форме. Особенно это касается таких категорий как «мигранты,гастарбайтеры», «чиновники, бюрократы, политики, элита, олигархи» и«секс-меньшинства». В целом, затронуто большинство непопулярных внароде социальных групп, налицо актуализация негативной этническойидентичности в городе, а также весьма стандартного противопоставления«народ-власть», последняя также зачастую сосуществует в сознаниипетербуржцев в одном ряду с категориями «воры, хапуги», «нечестные»,«криминальные элементы».184Обратимся к вопросу самоидентификации.
Ситуация в СанктПетербурге выглядит следующим образом: 29% затруднились что-либоответить, в то время как 24% определили себя просто как «человека».Последнее, на наш взгляд, не несёт практически никакой смысловойнагрузки. Возможно, респондент отождествляет себя с «человеком» с точкизрения моральной или нравственной, но, к сожалению, нам это доподлиннонеизвестно. Далее 8% определили себя по половому признаку, по 6% указалина то, что они «личность» или «гражданин России», по 4%, что они«зависимы,несвободны»и«русские»,по3%–«молодые»и«профессионалы» и по 2% – «свободны» и ощущают себя «собой».
Картинатакова, что до 55% не в состоянии привнести в самоидентификацию что-либоосмысленное.Чтокасаетсяотрефлексированныхответов,тоздесьнеобходимо отметить определение себя как личности, зависимого и какгражданина России, а также то, что значительное число респондентовпонимает себя в рамках категории этничности [см. рис. Б. 12.].Обратимся к ответам на те же вопросы в городской местностиАмурской области. Предложение «Такие люди, как я – это…» респондентычаще всего продолжали ответом «обычные, простые люди» – 10%, далее срезультатом 8% следуют «патриоты, небезразличные к будущему страны»,по 6% ответили «добрые, высоконравственные, воспитанные» и «честные,порядочные, справедливые», 5% за «никому не нужными», 4% за«уникальными», далее по 3% – «рабочий класс, труженики», «умные,грамотные,образованные»,«целеустремлённые,решительные»,«большинство», «будущее страны», «трудолюбивые, ответственные» и по 2%«молодые»,«равнодушныекполитике»(«индифферентные…неинтересуются…»).
Велико число тех, кто затруднился при ответе на вопрос– 25%. Ситуация отчасти повторяет ту, что наблюдается в Санкт-Петербурге,но проблема с групповой идентификацией стоит ещё острее, так как ещёбольшее число респондентов не в состоянии отнести себя к какой-либогруппе.Политическая,этническая,региональнаяидентичность,185идентификация с социальным слоем в целом здесь никоим образом неактуализируется (либо она очень слабая), и даже есть категория тех, ктоиндифферентен к политике. Ещё больше людей определяет себя достаточнонейтральноивместеидентификационнаястемкартинапусто,нефактическиприсутствует,какая-тоестьчёткаяпроблескипрофессиональной и гражданской идентичности, но они весьма слабые [см.рис. В.
10.].Что касается села, то здесь также лидирует ответ «обычные, простыелюди» – 14%, далее 8% – «рабочий класс, труженики», 5% – «большинство»,«трудолюбивые, ответственные», «бедные, с низким доходом», 4% –«целеустремлённые,решительные»,«добрые,высоконравственные,воспитанные», «патриоты, небезразличные к будущему страны», «честные,порядочные справедливые», «равнодушные к политике», 3% – «умные,грамотные, образованные», «оптимисты», «пенсионеры» и по 2% – «среднийкласс»,«будущеестраны»,«пессимисты»,«общительные,коммуникабельные» [там же].
Ситуация схожа с городской с той разницей,что в селе более развита идентификация с социальным слоем. Еслисравнивать с Санкт-Петербургом, то для Амурской области никак непредставлена политическая идентичность в данном опросе; более того,значительный процент респондентов демонстративно заявляет о своёмнейтральном отношении к политическому процессу в целом. Вместе с темприсутствует некоторый процент людей, для которых первична гражданскаяидентичность.Если обратиться к анализу «чужих» для амурчан, то в городе лидируетответ – «чужие, незнакомые», также указаны «обычные, простые люди»(10%), «с низким уровнем культуры, морали, образования, воспитания» (8%),«воры, хапуги», «чиновники, бюрократы, политики, элита, олигархи», «сиными взглядами, интересами» (по 6%), «нечестные» (5%), «вредителиРоссии, ренегаты» (4%), «равнодушные, эгоистичные», «бездельники,лентяи», «не друзья, не родственники» (все по 2%), а также 22%186затруднились ответить [см.
рис. В. 11.]. Ситуация в селе в принципеповторяет ситуацию в городе (с несущественными отклонениями), с тойразницей, что 2% респондентов ответили, что чужими для них являются те,кто интересуются политикой [см. рис. Г. 11.]. Как мы видим, в Амурскойобласти также наблюдается достаточно сильная актуализация негативнойидентичности и налицо наличие неудовлетворённости деятельностьювластей, противопоставление себя им, причём как в городе, так и в селе.В области отсутствует негативная этническая и национальнаяидентичность, несмотря на достаточно большое количество гражданКитайской Народной Республики, проживающих в регионе.
Это объясняетсяналичиемдлительныхкультурных,экономических,научных,образовательных и торговых связей между Амурской областью и КНР, впервую очередь с китайской провинцией Хэйлунцзян. Кроме того, областнойцентр, город Благовещенск, находится непосредственно на государственнойгранице с КНР, примерно в 600-800 метрах от самого Китая, и являетсякрупнейшим центром товарооборота на Дальнем Востоке России.
ГражданеКитаязанятывобластилибовсфереуслуг,либовсфересельскохозяйственного производства, при этом трудятся абсолютно в равныхусловиях с гражданами Российской Федерации и чаще всего легально, атакже предлагают услуги и сервис более качественный, нежели сами русские.Эта особенность выгодно отличает этническую ситуацию в Амурскойобласти от той, что на данный момент сложилась в Санкт-Петербурге, где всфере неквалифицированного труда заняты гастарбайтеры.Вместе с тем в Амурской области отсутствует открытая неприязнь ксекс-меньшинствам, что вытекает из того, что число представителей такихменьшинств в городе невелико.В области не актуализируется негативная политическая идентичность,напротив, есть респонденты, которые указали, что им чужды те, ктоинтересуется политикой.
Кроме того, часть опрошенных отметила, что187чужими для них являются ренегаты и вредители России, а также те, ктоэмигрировал.Ситуация с самоидентификацией и в селе, и в городе похожа на ту, чтонаблюдается в Санкт-Петербурге: большая часть людей соотносит себя сбиологическим видом, респонденты часто отождествляют себя по половомуили семейно-ролевому признаку, также популярны ответы «зависимым,несвободным» и «гражданином России».
Единственное отличие, пожалуй,лишь в том, что здесь немного больше респондентов указали на своюпрофессиональную идентичность [см. рис. Б. 12., В. 12., Г. 12.].Далее обратимся к анализу гражданской, страновой, национальной ирегиональнойидентичности,выявимоснованиякаждойизнихуреспондентов в обоих регионах. Здесь также был использован методнеоконченных предложений: респондентам были предложены следующиеварианты: «наша страна – …», «граждане нашей страны – …», «Россия дляменя – это…», «Санкт-Петербург (Амурская область) для меня – это…» [см.прил. А.]. Ответы респондентов помогут раскрыть те идентификационныеособенности, которые присутствуют в каждом из регионов.Национальную (равно как и гражданскую и страновую) идентичностьтакже можно рассматривать как форму групповой и персональнойидентичности, так как, с одной стороны, она предполагает идентификациюактора с национальным сообществом (своеобразной сверхгруппой, ролькоторой играет государство) и культурным сообществом (эта роль отдана наоткуп обществу), а с другой – предполагает выделение индивида из общеймассы носителей иной национальной идентичности.
Такого рода особенноститакже применимы и к определению идентичности региональной, с тойразницей, что мы заменяем страну регионом, при этом регионом может бытькак субъект государства (например, Санкт-Петербург), некая историкогеографическая область внутри государства (например, Дальний Восток),регион может быть ограничен городом или административным образованиемвнутригосударственногосубъекта,аможетпредставлятьсобой188наднациональное образование (например, Скандинавия). В последнем случаеуместно будет говорить о региональной идентичности как о форматетранснациональной, под которой также можно подразумевать пониманиесебя индивидом как «человека мира».Абсолютным лидером в сознании петербуржцев является пониманиенашей страны как отсталой и неразвитой, такого рода ответы дали 34%респондентов [см.
рис. Б. 13.]. Кроме того, 14% затруднились, а 11% простоуказали наименование страны, что, по сути, ничего не меняет. По-прежнемусильны представления о нашей стране как о великой державе с большимпотенциалом и огромной территорией. Кроме того, респонденты отмечалинаша страну как лучшую, уникальную, многонациональную, богатую, согромным культурным наследием и великой историей, однако при этомкриминальную, заслуживающую большего. Из весьма интересных ответовбыли представления о нашей стране как СССР и части Европы (такихответов минимум), а также наибольшая часть людей определила страну какРодину. Количество затруднившихся с ответом не велико – 14% от общегочисла ответивших [там же].Определяя для себя Россию, 45% респондентов ответили, что это дляних Родина, также велик процент тех, кто ответил, что Россия для них местожительства, неразвитая страна, огромная территория, дом и развивающаясястрана [см.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
