Диссертация (1146212), страница 81
Текст из файла (страница 81)
Немаловажно отметить, чтобольшинство пастырей было молодыми по возрасту людьми. Постепенно стали310возвращаться к служению и те священники и монашествующие, которые были лишенывозможности служить в советское время. Многие из них находились в заключении иобрели свободу только в суматохе военного времени, другие были заняты тяжелымфизическим трудом, третьи влачили жалкое существование на иждивении родственникови верных прихожан.
Постепенно при содействии местной русской администрации иверующих мирян религиозная жизнь в регионе налаживается, массово открываютсяоскверненные раннее храмы, рукополагаются новые священнослужители, населениекрестит детей, венчается, приобщается Святых Тайн.В Балтии, наоборот, с началом нацистской оккупации обостряются национальныепротиворечия и бывшие главы Латвийской Православной Церкви и ЭстонскойАпостольской Православной Церкви митрополиты Августин (Петерсон) и Александр(Паулус) снова пытаются вернуться к управлению. С одной стороны, данный процесс былинспирирован снизу, часть духовенства и мирян желала освободиться от каноническогоподчинения Московской Патриархии во что бы то ни стало, с другой и вошедшие ворганизованныенацистамиорганыместногосамоуправленияполитикижелаливозрождения управления православными приходами Латвии и Эстонии местными«проэстонскими» церковными властями.Что касается идеологического аспекта деятельности православных приходовБалтии, то и по этому вопросу существовали острые противоречия между сторонникамиЭкзарха и приверженцами балтийских автокефалистов.
И если за первыми было большаячасть православных региона (за исключением некоторых районов Эстонии), то у вторых вначале немецкой оккупации был на вооружении большой арсенал периодики, издаваемойих светскими сторонниками. Постепенно балтийском духовенству, признающемуканоническую связь с Русской Православной Церковью, приходилось искать сторонниковв местных русских организациях, и особенно тех, которые так или иначе были связаны сРусским Освободительным Движением, что впоследствии особенно видно на примеревзаимоотношений деятелей Движения с православными священниками на Северо-ЗападеРоссии.Еще одной «составной частью» этого вопроса является проблема сотрудничествачасти православного духовенства с органами немецкого СД. Следует отметить, что до сихпор не существует точных доказательств того, что подобное сотрудничество имелосистематический характер, а многие его «факты» зачастую являются оговорами инаветами как карательных органов, так и представителей «другой» части духовенства.Квинтэссенцией сложности и противоречивости сотрудничества части духовенства снационал-социалистами была судьба главы Прибалтийского Экзархата митрополита311Литовского и Виленского Сергия (Воскресенского) в конце апреля 1944 г.
До сих пормежду историками идет жаркая дискуссия: было ли это акцией мести немецких нацистови (или) местных националистов за «несговорчивость» владыки или же его решилиустранить советские органы госбезопасности, которым не могло понравиться, что Экзархна протяжении всей оккупации осуждал большевизм, а незадолго до своей гибели изрекставшую знаменитой фразу: «Сталин-не Савл и Павлом не станет». Мы тоже не можемокончательно ответить на этот сложнейший вопрос, ибо причины к «ликвидации»владыки Сергия (Воскресенского) действительно были и у той и у другой воюющейстороны.В вопросе взаимоотношений православного духовенства Псковской ПравославнойМиссии с немецкой администрацией мы приходим к выводу, что процесс религиозноговозрождения православной приходской жизни на данной территории не мог происходитьбез видимой поддержки духовенством действий нацистских властей.
Поддержку этуможно разделить на несколько частей: вынужденное участие в пропагандистских иагитационных кампаниях оккупационных властей, участие в акциях, которые вели кулучшению положения Православной Церкви и положения их прихожан. Безусловно, чтонебольшая часть панегириков в адрес «великого фюрера» Адольфа Гитлера и его армии,которая выпускалась членами Псковской Православной Миссии, являлась вынужденнымишагами, которые могли хоть как - то облегчить приходскую жизнь.
Самыми основнымисобытиями, в канун которых выпускались подобные воззвания, были «праздникиосвобождения», то есть годовщины дней, в которые Вермахт занял ту или иную местностьСеверо-Запада России или 22 день июня. Иногда клирики, особенно руководство Миссии,вынуждены были принимать участие в «шествиях и митингах» по этим случаям, насловах поддерживая политику немецких властей. Однако даже в этих случаях священникиПсковской Православной Миссии пытались напомнить местному населению обисторических традициях русского народа, а не слепо повторять заклинания нацистскойпропаганды. Некоторые акции новых властей вселяли надежду на лучшую жизньместного населения, но на деле оказывались лишь пропагандистских ходом (как, кпримеру, «колхозная реформа»).
Совершенно иного рода были те действия оккупантов,которые приносили реальную пользу православному клиру и мирянам Северо-ЗападаРоссии. К такими «акциям» можно причислить возращение Православной ЦерквиКафедрального собора Пскова, превращенного большевиками в антирелигиозный музей,богослужебных книг, которые были созданы несколько веков назад и, конечно,возвращение Иконы Тихвинской Божией Матери. Безусловно, в этих случаях миссионеры312должны были выказывать поддержку немецкой администрации, так как возвращение этихсвятынь было просто необходимо пастырям и верующим.Зачастуюпоповоду важнейших«идеологических» вопросовмиссионерывысказывались на страницах оккупационной периодической печати, в особенности впсковско-рижской газете «За Родину», газете «За Родину», издаваемой в городе Дно,таллиннской газете «Северное слово» и некоторых других. Особо следует отметить, чтоПсковская Православная Миссия была одной из немногих церковных «юрисдикций» наоккупированной территории России, имеющей собственный печатный орган – журнал«Православный Христианин».
В этом печатном издании часто печатались не толькохристианские материалы, но и статьи о гонениях на Православие в советский период,отношении науки и религии, которые отнюдь не противоречат друг другу, смысле иантихристианской сущности большевизма, роли молодежи и женщин в ПравославнойЦеркви, и многое другое. В некоторых номерах, особенно в первом, имелись и«пропагандистские материалы», то есть те которые имели определенные панегирики вадрес немцев, но их число было не велико, тем более не соответствует действительноститезис о «профашистской направленности журнала». Не было в нем и паразитировании наантисемитских тезисах, кликушества по поводу «жидобольшевизма», что былораспространено как в гражданской оккупационной прессе, так в трудах и статьяхнекоторыхпредставителейдореволюционногоиэмигрантскогоправославногодуховенства.
События прошлых лет описывались миссионерами и работниками этогоиздания достаточно объективно и полно, часто местное население вновь узнавало о герояхи исторических событиях минувших веков. Никаких конкретных планов на будущееполитическоеустройство России, возможности заключения«почетного мира сГерманией» и других важных политических процессов в «Православном Христианине»нет, однако всегда упоминается, что любые политические изменения должны проходитьна основе Христианского Вероучения.Нишу в «идеологическом» зазоре жизни на территории Северо-Западе Россиимогли занять созданные в эмиграции до и во время войны политические и военнополитические организации, часть из которых явно или скрыто поддерживали и псковскиемиссионеры.
Во время войны самую активную деятельность на оккупированнойнацистами территории удалось развернуть Народно-Трудовому Союзу, основанному наидеологии солидаризма, некоторым представителям которого удалось, к примеруРостиславу Полчанинову или Раисе Матвеевой-Рацевич, наладить контакт с частьюмиссионеров. Особо следует отметить в этой связи фигуру священника ГеоргияБенигсена, который в годы войны развил активную просветительную деятельность,313организовал школу. Впоследствии именно этот пастырь самым активным образом принялучастие в создаваемых политических объединениях и антибольшевистских комитетахрусского населения.
Однако самую важную роль в «идеологии» русского населенияоккупированных регионов России сыграло, формируемое в годы войны и чаемоенекоторыми представителями интеллигенции и народа, в том числе и православнымисвященниками, Русское Освободительное Движение во главе с генералом АндреемВласовым. До сих пор не закончен спор о личной религиозности лидера РОД, однако вовремя своей поездки по Северо-Западу России в 1943 г. Власов всячески выказывал своеуважение к Русской Православной Церкви и непрестанно говорил о ее значении в историии культуре России. Именно тогда часть миссионеров, в основном представителейУправления Миссии, увидело в высказанных генералом идеях некий прообраз чаемойнебольшевистской России и поддержало его начинания.
Встречи священников спредставителями РОД, участие в совместных «праздниках» и другие событияспособствовали их «взаимопроникновению». В то же время, популяризировать идеюРусской Освободительной армии среди местного населения не удалось, о чем сообщали всвоих рапортах и сами миссионеры, во многом из-за неопределенности и неясности еебудущего. Отметим также, что часть священников Псковской Миссии уже послеэвакуации с российской территории поддержали идеи декларируемые КомитетомОсвобождения Народов России.
Заметим отдельно, что основной роли в «пропаганде»идей РОД в период оккупации православные миссионеры не играли.Также особо следует остановиться на вопросе юрисдикционного и в том числеполитического спора между представителями Русской Православной Церкви Зарубежом исвященством Прибалтийского Экзархата и Псковской Православной Миссии. Какизвестно, митрополит Сергий (Воскресенский) еще до войны был ярым критикомвсяческих с точки зрения руководства Московской Патриархии, «расколов», в том числе и«карловацкого».Вовремяжеоккупациивместесвооруженнымисиламиформирующейся Русской Освободительной армии на территории Северо-Запада оказалсяи представитель «заружебников» архимандрит Гермоген (Кивачук).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
