Диссертация (1146107), страница 21
Текст из файла (страница 21)
S. 206.319Uchwała Sejmu Rzeczypospolitej Polskiej z dnia 22 marca 2005 r.3202 kadencja, 51 posiedzenie, 2 dzień (08.06.1995) // Sejm Rzeczypospolitej Polskiej, Prace Sejmu II kadencji.URL:http://orka2.sejm.gov.pl/Debata2.nsf/main/16D7B4D5 (дата обращения 25.05.2014).321Ibidem.322Цит. по Яжборовская И. С., Яблоков А. Ю., Парсаданова В. С. Указ. соч. С. 415.65был геноцид против польских офицеров, попытка уничтожения всего государства (народа),исключительное преступление, нарушавшее общечеловеческие нормы.
Кроме того, можновспомнить слова А. С. Стрыевского, приведенные выше, о том, что поляки были «первыми иглавными жертвами войны»323.Все это приводит к мысли, что память польских политиков о Катыни во многом повторяетпамять о Холокосте, распространенную на Западе, следует ее модели324. Подтверждением такойточки зрения кажутся слова президента Качиньского, сказанные 1 сентября 2009 г.
Он вспомнил,что после завершения сентябрьской кампании 1939 г. «пришла ночь оккупации. Ночь, сутьюкоторой было преступление. Сутью которой был Освенцим, сутью был Холокост, но сутью былаи Катынь. Можно задать вопрос, что общего между Холокостом, осуществленным нацистскойГерманией и Катынью, осуществленной советской Россией. Есть одно общее между этимипреступлениями, хотя их размеры, очевидно, были разные.
Евреи умирали потому, что былиевреями. Польские офицеры умирали, потому что были польскими офицерами. Такой былприговор и в первом и во втором случае»325.Исследователь С. Каттаго замечает, что, если «центральным элементом коллективнойзападноевропейской памяти является Холокост, в бывших коммунистических странахсуществует тенденция вытеснять Холокост, помещая на центральное место память онациональных жертвах»326. Укрепляя такие воспоминания, при этом используя в качествеобразца память о Холокосте, которая, возможно, впоследствии невольно рассматривалась какпамять-конкурент, польские политики (как и другие политики региона) все чаще называли врассматриваемый период пережитые их народом страдания «геноцидом» (хотя, например,посткоммунисты выступали против подобной трактовки).
Е. Финкель пишет: «Я утверждаю, чтопосле 1989 г. страны ЦВЕ и в особенности территория бывшего СССР стали зоной, гдепостоянно, то там, то сям, ведется «поиск потерянного геноцида»»327.Примером того, что страдания поляков (принесенные как Германией, так и СССР) иевреев во время Второй мировой войны, по меньшей степени, уравниваются в историческойпамяти польского общества может послужить опрос, предлагавший полякам сравнить страданияих собственного и еврейского народов в 1939–1945 гг.
Опрос проводился в 1992 и 2002 гг., чтопозволяет проследить динамику изменения памяти. За 10 лет почти на 8% уменьшилось3234 kadencja, 60 posiedzenie, 2 dzień (29.10.2003) // Sejm Rzeczypospolitej Polskiej, Prace Sejmu IV kadencji.URL:http://orka2.sejm.gov.pl/Debata4.nsf/main/1059A88A (дата обращения 24.05.2014).324О содержании памяти о Холокосте см., напр., Bischoping K., Kalmin A. Public opinion and Comparisons to theHolocaust // The Public Opinion Quarterly. 1999, Vol. 64. No 4. P.
485–507; Wieviorka A. Pamięć Zagłady // Zaglądażydów. Pamięć narodowa a pisanie historii w Polsce I we Francji / pod red. Barbary Engelking, Jacka Leociaka, DariuszaLibionki, Anny Zieblinskiej-Witek. Lublin, 2006. S. 203–213.325Przemówienie prezydenta na Westerplatte… .326Цит. по Финкель Е. В поисках «потерянных геноцидов» // Pro et Contra. 2011. T. 15. № 3-4. Май- август. С. 124.327Там же.66количество тех, кто считал, что евреи страдали больше поляков (с 46,1% в 1992 г.
до 38,3% в 2002г.), при этом увеличилось количество тех, кто «помнил», что поляки страдали больше евреев, атакже что еврейский и польский народы вынесли равные страдания (с 6,2% до 10,2% и с 32,3%до 46,9% соответственно)328. Эти данные говорят о сближении в исторической памяти поляковпредставлений о страданиях, перенесенных их народом и страданиях, перенесенных евреями.Это, кажется, и проявлялось в формировании памяти о пережитом геноциде, подобномеврейскому Холокосту. Особенно примечательно, что в 2006 г. на вопрос OBOP: «По Вашемумнению, польский народ страдал в истории (в целом, – А. С.) больше, точно так же или меньше,чем другие народы?» – 62% опрошенных ответили, что поляки страдали больше других329.
Чащевсего мучения польского народа сравнивались именно с судьбой евреев. Эту тенденциюотражает, например, мнение польского исследователя Я. Прокопа, отметившего, что полякиподобно евреям считают себя «народом Обиженным»330. Ее выразителем стал также специалистпо новейшей истории Я. Жарынь, чьи слова в своем выступлении привел депутат от ПиСАлександр Хлопек: «Поляки, как евреи, хотя по другим причинам, имеют право наподтверждение исключительности пережитого ими.
Иначе они предали бы своих самых близких– жертв оккупантов»331.Завершая рассмотрение памяти о Катынских расстрелах, следует отметить, что согласноопросам общественного мнения, проведенным в 1999 и 2009 гг., в представлении поляков этирасстрелы стабильно входили в десятку важнейших событий истории Польши в XX в., однакобыли далеко не на первом месте. Так, в 1999 г. 10%332, а в 2009 г. – 9%333 опрошенных назвалиКатынь одним из трех важнейших событий XX в.
Таким образом, Катынское преступление невоспринималось как ключевое для истории Польши, но имело важное символическое значениедля памяти поляков о себе, как о жертвах событий Второй мировой войны, что и подчеркивалосьпольскими политиками в 1989–2009 гг.В исторической памяти представителей политической элиты Польши о Второй мировойвойне, однако, важны были не только страдания, но также героизм и борьба народа. В 1989–2009гг. в парламенте неоднократно подчеркивалось, что именно поляки сражались на всех фронтахВторой мировой войны, именно Польша первой оказала отпор нацисткой агрессии, а ее армия328Krzemiński I.
Reprezentacja Shoah w świadomości potocznej a teza o konkurencji polsko-żydowskiej. Rozważania wświetle badań empirycznych // Pamięć Shoah. Kulturowe reprezentacje i praktyki upamiętnienia / red. Tomasz Majewski,Anna Zeidler-Janiszewska. Warszawa, 2011.
S. 412.329Polacy wobec swojej historii / OBOP. Warszawa, 2006. Czerwiec. S. 2.330Цит. по Седякин Ю. М. Внешняя политика современной Польши // Обозреватель-Observer. 2010. №6. C. 30.331Sprawozdanie Stenograficzne z 48 posiedzenia Sejmu Rzeczypospolitej Polskiej w dniu 27 sierpnia 2009 r. (drugi dzieńobrad). Warszawa, 2009.
S. 181.332Ludzie i wydarzenia w historii Polski XX wieku. S. 2.333Siedemdziesiąt lat od wybuchu II wojny światowej / CBOS. Warszawa, 2009. Sierpień. S. 5.67была четвертой по размеру среди армий союзников334. Это также отмечалось в резолюции Сейма,принятой к 60-й годовщине со дня окончания войны335.Роль Советского Союза во Второй мировой войне польской политической элитойрассматриваемого периода представлялась специфически.
Так, президент Качиньскийвспоминал: «В 1941 г. дошло до конфликта между двумя тоталитаризмами и двумя шовинизмами– он был неизбежен. Ведь каждая из сторон хотела перехитрить другую»336. При этом польскиеполитики отдавали должное тому, что «Восточный фронт быстро стал особенно важнымфронтом Второй мировой войны. Каждая одержанная на нем победа приближала окончательноепоражение Гитлера. Вела [к тому], что меньше дымили крематории Аушвица, Майданека иТреблинки»337.Вспоминая о Второй мировой войне, в 1989–2009 гг.
польские политики особое вниманиеобращали на два важных сюжета, вписанных в национальную мифологию: Варшавскоевосстание и сражение у монастыря Монтекассино. Примечательно, что согласно опросу поляков,проведенному в 1994 г. CBOS, эти события оказались на 3 и 4 местах по важности среди всехсобытий Второй мировой войны, уступая лишь взятию Берлина в 1945 г. и обороне Варшавы в1939 г. (пятым по значению событием войны, по мнению респондентов, было вступление РККАна территорию Польши 17 сентября 1939 г.)338. Однако оборона Варшавы по сравнению с тем жеВаршавским восстанием имела гораздо меньшее символическое значение, меньше вписываласьв романтическую традицию воспоминаний о польской истории.
Взятие же Берлина, помимо того,что означало конец войны в Европе, также являлось важным для поляков с точки зрения участияв нем Войска польского. Но воспоминание об участии польских подразделений в крупнойвоенной операции вместе с советскими войсками не вписывалось в сменившуюся в Польше после1989 г. парадигму памяти. Именно поэтому политики больше говорили о битве за Монтекассино,которая представлялась как миф о поляках, открывших союзным армиям дорогу на Рим, иВаршавском восстании – героической, но безуспешной попытке освободить столицу Польши изпод немецкой оккупации. Важное место в памяти о восстании, произошедшем в 1944 г., занималивоспоминания о том, какую роль в его поражении сыграла «Советская Россия».Варшавское восстание было основным этапом операции «Буря», целью которой являлосьосвобождение ряда польских городов отрядами АК и нанесение удара по тылам отступающихнемецких частей. «С военной точки зрения восстание было направлено против немцев, однако334Учитывалась общая численность поляков, сражавшихся в различных воинских формированиях Второй мировойвойны на стороне союзников и СССР.335Uchwała Sejmu Rzeczypospolitej Polskiej z dnia 4 maja 2005 r.
W 60. rocznicę zakończenia II wojny światowej.336Przemówienie prezydenta na Westerplatte… .337Uchwała Sejmu Rzeczypospolitej Polskiej z dnia 4 maja 2005 r. W 60. rocznicę zakończenia II wojny światowej.338Bitwa o Monte Cassino na tle innych wydarzeń II wojny światowej / CBOS. Warszawa, 1994. Maj. S. 2.68его главной целью была попытка спасти послевоенный суверенитет, предвоенную формувосточной границы посредством восстановления в столице Польши законных государственныхвластей, которые будут естественным продолжением [властей] довоенных.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
