Диссертация (1145234), страница 19
Текст из файла (страница 19)
Анализируя смыслы терминов «наука» и «знание» в различных языках, поэтмыслитель приходит к необходимости поисков «цельного знания»: «Пониманье науки, какцельного, творящего истину знания, ведёт к ряду понятий, в которых действительностьсовпадает с истиной мысли; пониманье такое реалистично всегда».2 Мыслитель-поэтобладает удивительной и поражающей способностью говорить о сложных кантианскихположениях, критикуя их и связывая и ними кризисное в науке и культуре поэтическимязыком, не забывая о «внутреннем чувстве»: «Всякое знание непосредственно; оно – факт; внаблюдении факта слагается знание о факте.
Наблюдая цветок – белый ландыш – я в нёмвижу его белизну и количество говорящих мне цветков; переживаю его моим внутреннимчувством; в переживании факта сливаюсь я с фактом. … Оправдание ландыша – излияние внего моей правды о нём: одушевление ландыша».3 Андрей Белый, вслед за своимединомышленником Гёте и учителем Р. Штейнером формулирует основы новойгносеологии, вносит любовь как чувство и понятие в основу самого познания.Подтверждение своим мыслям А.Белый, как истинный человек Серебряного века находит вПодорога В.А. Феноменология тела.
Введение в философскую антропологию. − М., 1995. − С.1 3.Белый Андрей. О смысле познания. − Минск: Полифакт, 1991. − С. 8.3Там же. − С. 12.1271мифологии и мире античной культуры: «Первоначальное доказательство есть оправданьедушою; первоначальное доказательство есть братанье: «Я – Ты».Вот импульс науки. И первые души, пошедшие на этот братский призыв квозрождению мира, философы, философы Греции: «в с е п о л н о б о г о в», − лозунгсвободы к стихиям…»1. Механическая «зыбь» Нового времени губит чувство к ритмамкосмической жизни, приводит к гибели природы.
Этот процесс увязан у Белого сгносеологией И. Канта, с его теорией синтезов: Белый анализирует процесс подведениячувственных синтезов под рассудочные категории. Осуществляя последовательную критикуКантианских построений, Белый характеризует мысль кёнигсбергского мыслителя как«отбросы познавательной жизни», как принципиальную невозможность опознать глубиннуюорганизмичность, целостную органику жизни. Сама культура познания и мыслится Белымкак некая способность живописать органическую жизнь, − а это требует перехода мысли накакой-то новый (надкантовский?) уровень: «Познание есть культура воистину прорастающейжизни из мёртвых кристаллов рассудочных форм».2В стремлении к органичности мышления, критикуя плюрализм современности, Белыйразвивает учение о динамической истине, соотнося истину и радугу смыслов: «Учение одинамической истине предполагает её, как текучую форму: как ф о р м у в д в и ж е н и и;представление о ф о р м е в д в и ж е н и и – представление об организме; организм –текучее многообразие в нераздельном; единство в нём целостность; элементы же ее вне еесуть пустые застылые формы…»3Текст Белого наполнен яркими цветочно-растительнымипримерами: росток многозернистого колоса, ритм зреющих зерен, розовоцвет… В давнемспоре о первичности понятия и суждения, Белый, вслед за Штейнером, смело и отчётливоотдаётприоритетвторому:Беломуудаётсяпоказатьдинамическоемногообразиеметаморфозы значений, «динамику смысловых контрапунктов», потопить единствомногообразием его же собственных оттенков.4 Не в этой ли гносеологии заложен ключ кпреодолению так страшащей мир тотальности? Не в этой ли идее заключаетсянеобходимость взаимного общения и пересечения духовных сфер? Не это ли, говоря словамиА.
Белого, «взрыв мира мысли в разбитом понятии»? 5Познание имеет вселенский, космический смысл, и это ясно показано в наследииШтейнера, ярко охарактеризованном Андреем Белым: «Познание – плоть вселенскогосущества, это – Логос: понятие и материальный предмет (мир и мысль) это камни, которыеТам же. − С. 13.Там же.
− С. 22.3Там же. − С. 24.4Там же. − С. 315Там же. − С. 36-371272держит Спаситель; действительность – купол, соединяющий камни; акт познания – Логосомпостроенный храм».1Шаг за шагом Белый вслед за Штейнером выстраивает новый взгляд на гносеологию,которая могла бы стать своеобразным синтезом западноевропейской мысли и восточныхмедитативных и духовных практик. Есть среди этих шагов и призыв не смешивать с миромформы понятий и категории мыслей, − и поэт-мыслитель убедительно показалограниченность западноевропейской гносеологии, упускающей из виду «горизонты чистогонаблюдения, где нет мира и мысли»: «…хаос бессвязно-бунтующих волн: ощущений,воззрений, чувст, волений, снов, фантастических образов, представлений, понятий, идей,сознаваний и “я”».2 Трудно не усмотреть, что поэт изобразил нам содержательныепредметности искусства стиля Модерн.
По существу, речь идёт о феноменологическойредукции, как основной ошибки познавательного акта. Белый постоянно настаивает наустановлении процесса жизни мысли, − только эта познавательная предпосылка можетпредотвратить безжизненную механику «наложения категорий». Здесь на помощь могутпридтийогапознанияимедитативныепрактики.Освобождениеотпривычнойкатегориальной картины мира, по мнению мыслителя, обнаруживает внутри индивидаглубину внутренних чувств: «…мир, нам данный кипит; мир, нам данный, бушуя, в насплавится… … материя закипела бы ритмами исторических мифологий; и – мифологией небывших…».3 Раздвижение границ познания и духовного опыта, переориентация познания свнешних законов мира и природы на внутренние чувства, переживания способствуетпоявлению новой мифологии, − и это очень существенно для всего модерна, всё это −получило интересное развитие в эпоху Серебряного века, эпоху процветания эстетическихудожественного стиля философствования.Тема соотношения науки и религии глубоко волновала и более младшихпредставителей русского космизма.
Александр Александрович Любищев (1890–1972) в работе«Наука и религия» рассматривает сложное и неоднозначное соотношение этих явлений вконтексте мировой истории и истории науки: «…под видом борьбы с религией и идеализмомсистематически боролись со всеми новыми течениями в науки: теория относительности,принцип неопределённости, теория расширяющейся Вселенной, теория резонанса в химии,настоящая генетика»4. В книге достаточно подробно на многочисленных примерахрассмотрены исторически-конкретные формы синтеза науки и религии, всех источниковзнания (античность, средневековье, Возрождение).
Рассматривая антиномичность в науке иТам же. − С. 40.Там же. − С. 41.3Там же. − С. 45.4Любищев А.А. Наука и религия. − СПб: Алетейя, 2000. − С. 14.1273религии, Любищев наметил три различных пути её преодоления (примирение разума и веры,стремление к преодолению и полное их игнорирование).1 Учёный-мыслитель критикуетзакрытость к новому и неизведанному, догматизм и суеверия, которые встречаются каксреди учёных, так и среди служителей культа, представителей церквей.
Любищев цитируетзнаменитое высказывание А. Эйнштейна, высказанное им в статье «Религия и наука», выводиз которого хотелось бы воспроизвести вслед за обоими учёными: «…я утверждаю, чтокосмическое религиозное чувство является сильнейшим и благороднейшим побуждением кнаучным исследованиям. Только те, кто понимают огромные усилия и прежде всегопреданность делу, которые требуются для тех, кто прокладывает новые пути к теоретическойнауке, могут понять всю силу эмоции, из которых может произойти такое дело, отдалённоеот непосредственных требований жизни. Какое глубокое убеждение в рациональностиВселенной и какую жажду познать хотя бы слабое отражение разума, обнаруживаемого вмире, должны были бы иметь Кеплер и Ньютон, чтобы они могли потратить годы одинокоготруда в распутывании основ небесной механики».2 Космическое религиозное чувстворассматривается источником силы и вдохновения для многих поколений исследователейнеба и земли.Сочинение Любищева интересно ещё и тем, что он пересматривает устоявшиесястереотипы в освещении истории научных открытий (жизненный путь Дж.
Бруно, методГалилея и др). Последовательно анализируя историю начных открытий, Любищев сделал рядважнейших выводов, из которых отметим лишь два. Первый вывод имеет практическоеобщенаучное значение: «Недопустима экстраполяция положений и постулатов, оправданныхв определённой ограниченной области, на те области, где они недоступны опытнойпроверке».
А второе показывает сам путь становления научной рациональности: «Развитиенаукидётнепутёмнакопленияокончательноустановленныхистин,апутёмпоследовательных синтезов, причём при новом синтезе нередко возвращаются к, казалосьбы, окончательно отвергнутым положениям».3 Любищев в своих изысканиях преодолеваетгосподствующий в советский период вульгарно-социологический подход к истории науки, ивыступает как исследователь культурных оснований науки. Так, он удивительно иувлекательно рассмотрел многообразные формы сосуществования научных знаний и религиив контексте истории.А.А. Любищев подробно исследовал заданную в текстах Эйнштейна эволюцию формрелигиозного опыта, от основанного на страхе, на морали, − к космическому религиозномуТам же.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
