Диссертация (1145123), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Однако надо заметить, что Тертуллиан принялхристианство в зрелом возрасте, когда его отношение к философским45Тацит оказал влияние и на эстетику Тертуллиана [Fontaine 1968: 48].Об этом речь пойдёт ниже; см. также [Rossi 1963:17–29].21школам уже сформировалось. Маловероятно, что он, придерживаясьпервоначально, например, платонических взглядов, после перехода вхристианство стал симпатизировать стоикам: известно, что верностьЕвангелию не мешала Иустину и Клименту Александрийскому с уважениемотноситься к учению Платона. Ещё менее правдоподобно, что Тертуллиан, неимевшийдообращенияникакихфилософскихпредпочтений,ставхристианином, подвергся сильному стоическому влиянию. По нашемумнению, именно его приверженность к стоицизму и кинизму, отвечавшим всвою очередь его исходным внутренним убеждениям, определила во многомего богословскую концепцию.
Вероятно, «стоицизмом» Квинта Септимияможно объяснить его «материализм», проявляющийся не только в егоутверждениях о телесности Бога,6 но и в его отношении к естественнымнаукам. Он чаще других христианских писателей прибегал к объяснениямфизиологическогохарактера[Labriolle1906:1319].Интересуясьдостижениями естественных наук, Тертуллиан разглядел пользу, которуюможно извлечь из них для своих спекуляций. Из светских писателей болеевсего он уважал именно учёных [Ibid.: 1328]. Таким образом, замечаниеДж. Д. Бернала – «Во времена раннего христианства представление о науке изнании ассоциировалось с ненавистными языческими высшими классами, ина них смотрели с подозрением» [Бернал 1956: 154] – представляетсянекорректным.Тертуллианвбольшинствеслучаевотвергалаллегорическоеистолкование библейских текстов.
По словам В. В. Бычкова, он «постоянноподчёркивал,чтоониимеют,преждевсего,буквальное,азатемаллегорическое значение» [Бычков. 1995. С. 244]. Карфагенский апологет,если и пользовался методом аллегорического толкования,7 то «скорее понеобходимости, чем в силу предпочтения» [Столяров. 1994: 24]. Такую тягу6«Материалистические представления о телесности Бога будет кроме стоиковразделять и Мелитон, епископ Сардский († до 190 г.)» [Альбрехт 2005: 1669].7Об использовании Тертуллианом аллегорического метода при интерпретациибиблейских текстов см.: [Morgan. 1928: 117–118].22Тертуллиана к «буквализму» можно объяснить его склонностью к реализму,его «научным» подходом к объектам изучения.Некоторое время Тертуллиан жил в Риме (Tert.
De cult. fem. I, 7, 2) ибыл «стоическим законоведом» (a Stoic lawyer) [Frend 1965: 330].Впоследствии его занятие адвокатской практикой проявится в том, что он какюрист будет опровергать язычество, спорить с еретиками (например, всочинении «О прескрипции <против> еретиков» (Tert. De praescr.)) и чащеостальных библейских текстов использовать законнические [Альбрехт 2005:1669]. Подобно апостолу Павлу, карфагенский апологет «используетпринципы и терминологию римского права при раскрытии своей концепциирелигиозного учения» [Morgan 1928: 26].По мнению Уильяма Х.
К. Френда, Тертуллиан принял новую верупосле знакомства с христианскими этическими стандартами. На него,вероятно, произвела большое впечатление готовность карфагенских христианумереть ради веры [Frend 1965: 330]. Ж.-П. Вальцинг, признавая, что мотивыи обстоятельства обращения Тертуллиана неизвестны, предполагает, что он«искал руководителя и нашёл его в религии Христа, в её моральном уставе»[Waltzing 1929: XXV]. Известно, что карфагенский апологет был женат нахристианке (Tert.
Ad uxor. I–II). Был ли он пресвитером, как сообщаетИероним, мы не можем с уверенностью утверждать [Rankin 1995: 38–40].Будучи по своему характеру склонным к ригоризму, Тертуллиан,порвав с римской церковью, примкнул к монтанистам, и его «склонность кэксцентричности была в конце усилена нелепостями» их учения [Cochrane1944: 214]. Карфагенский автор как бы испытывал разные учения, ища то,которое соответствовало бы его внутренним убеждениям. В конце концов,он, разочаровавшись в монтанизме, основал секту тертуллианистов (Aug. Dehaer. 86).Тертуллиан, бывший митраист, ученик киников и стоиков [Майоров1979: 111], ставший ортодоксальным христианином, потом монтанистом,затем основателем собственной секты, оставался «вечно бунтующим23человеком» (a man in lifelong revolt) [Frend 1965: 366], ищущим учение,которое соответствовало бы его убеждениям, законником, карфагенянином,ригористом,любителемэпатажаипровокации.ЭкстравагантностьТертуллиана, однако, не даёт основания согласиться с БернхардомНистерсом, утверждавшим, что, хотя этого апологета нельзя причислить кдушевнобольным (den Psychopathen), он подходит вплотную в границе,отделяющей нормального от ненормального [Nisters 1950: 114].Богословие Тертуллиана весьма отличается от богословия Климента.Первый латинский христианский писатель является тем зерном, из которогопроизрастает специфическая западная теология.
Некоторые его формулыпозднее стали использоваться в латинском богослужении [O’Malley 1970:190–191, 194]. Е. Лэнстэдт пишет: «<…> среди Отцов Тертуллиан занимаетособое место как радикальный представитель христианского богословиязакона» [Langstadt 1962: 122].
Тертуллиан, утверждавший, что междуАфинами и Иерусалимом нет ничего общего, выступал с резкими выпадамипротив античной культуры вообще и греческой философии в частности, чтоне мешало ему использовать очень многое из литературного наследияклассики. Э. Осборн называет Тертуллиана одновременно философом иримлянином [Osborn 1997а: 238], а также «первым богословом Запада»[Osborn 1997b: passim]. Изменение Квинтом Септимием жанра работ (сапологии к увещеванию), адресованных одной и той же аудитории,показывает его целенаправленную работу над стилем, о чём свидетельствуюти многие другие формальные признаки, о которых пойдёт речь ниже.24Глава 1.
Формирование облика произведения1.1. Создание заголовочного комплекса и вступительной части1.1.1. Наречение авторского имениУчёнымибылипредложеныдваобъясненияналичияуалександрийского автора Тита Флавия Климента полного римского имени.Согласно одному, Климент получил это имя от своего хозяина, отпустившегоего на волю [Амман 1994: 69]; согласно другому, он родился в афинскойаристократической семье [Бычков 1995: 56; Афонасин 2003: 6], и его имяговорит о римском гражданстве его родителей [Иваненко 2009: 47].Блестящее образование Климента и состоятельность его семьи [Светлов1996: 6], позволившая ему путешествовать по Империи, мешают видеть внем вольноотпущенника, а потому вторая гипотеза представляется болеевероятной.Всамомделе,родовоеимя(nomen)«Флавий»былораспространённым в Римской империи. Его получил знаменитый иудейскийисторик Иосиф; врач Гален (II в.
после Р. Х.) упоминает в своих трактатахтрёх Флавиев [Brasauolus 1625: 194, 106]: консула Флавия Боэта (Galen. Deanat. adm. I. Vol. 2, p. 215; Galen. De praenot. ad Posth. Vol. 14, p. 612 et 626),кулачного борца Флавия (Galen. De comp. med. sec. loc. IX. Vol. 13, p. 294) инекоего Флавия Климента (Galen.
De comp. med. per gen. VII. Vol. 13, p.1026), о котором будет сказано ниже. Известен ещё один Флавий – младшийсовременник Климента Флавий Филострат, автор «Жизни АполлонияТианского».Кроме упомянутых людей, имевших то же nomen, что и три императораI в. после Р. Х., следует упомянуть полного тёзку александрийскогобогослова – консула 95 г.
Тита Флавия Климента, двоюродного братаДомициана. Тот казнил своего кузена «по ничтожнейшему подозрению»(Suet. Dom. 15, 1; сp.: Flav. Phil. Vita Apoll. 8, 25) в 96 г. Согласно ДионуКассию, Домициан убил своего двоюродного брата, а жену его, своюродственницу, Флавию Домициллу сослал, обвинив обоих в безбожии, закоторое были осуждены многие, впавшие в иудейство (Dio Cass. Hist. Rom.25LXVII, 14, 1–2; ср.: Eus. H. E.
III, 18, 4). Эти слова историка могут бытьпоняты как свидетельство об обращении их к христианству, поскольку онодля Диона было не чем иным, как иудейской сектой [Свенцицкая 1987: 132].Георгий Синкелл сообщает, что Флавий Климент был убит за Христа (Georg.Sync. Ecl. chron. P. 419). Светоний Транквилл утверждает, что Домицианубийствомсвоегокузена,человекавесьмапрезренногоикосного(contemptissimae inertiae), двух сыновей которого сам назначил своимипреемниками, чрезвычайно ускорил свою погибель (quo maxime factomaturauit sibi exitium) (Suet.
Dom. 15, 1). Странным в этих словахпредставляется то, что смерть ничтожного человека явилась причинойустранения могущественного правителя. Это противоречие можно объяснитькак раз принадлежностью Флавия Климента к христианству, представителейкоторого Транквилл называет «родом людей нового и вредного суеверия»(Suet. Ner. 16, 2). Учитывая, что консул Флавий Климент в христианскойтрадиции считается мучеником, можно предположить, что его имяалександрийский богослов или получил при крещении, или взял в качествепсевдонима.Известно, что уже во втором веке принимающие крещение получалиновое имя.
Например, великомученик Евстафий († ок. 118 г.) до принятиякрещения звался Плакида; Афинаиду, будущую императрицу, епископКонстантинополя Аттик (406–425/6 гг.) нарёк при крещении Евдокией (Socr.H. E. VII, 21).В некоторых случаях новое имя добавлялось к прежнему послекрещения в память о мученике. Так, Евсевий Кессарийский прибавил ксвоему имени форму родительного падежа имени своего друга пресвитераПамфила (Εὐσέβιος ὁ Παμφίλου – «Евсевий <друг> Памфила»), погибшегомученической смертью в 309 г.
[Бриллиантов 2007: 48–49]; однако ужеЕпифаний ставит оба эти слова в именительный падеж: ὁ Πάμφιλος Εὐσέβιος(Epiph. Epist. ad Eus. P. 206).26Евсевий и другие источники, упоминая автора «Стромат», называютего только Климентом или «Строматевсом» (так св. Иоанна, автора«Лествицы», прозвали Лествичником). Евсевий при этом отмечает, чтоКлимент Александрийский был тёзкой (ὁμώνυμος) римского епископа (Eus.H. E. V, 11, 1). Если исходить из этих фактов, можно предположить, чтоисконным именем александрийского автора было «Климент»: под ним он,уже приняв христианство, опубликовал свои первые книги «Протрептик» и«Педагог». Латинские имена «Тит Флавий» встречаются применительно кКлименту Александрийскому у Евсевия (Eus.
H. E. VI, 13, 1) и Фотия (Phot.Bibl. Codex 111 Bekker, 89b) только при упоминании восьми книг «Стромат».Из слов кессарийского епископа можно сделать вывод, что Климент самвставил в название своего труда такое указание на автора: «До нас дошли“Строматы” Климента, все восемь книг, которые он удостоил (ἠξίωσεν)следующего заголовка (προγραφῆς): “Тита Флавия Климента Строматыпознавательных памятных записок согласно истинной философии”». Глаголἀξιοῦν в данном контексте выглядит неуместным, если допустить, что все триименибылиуавтора«Стромат»изначально.Крометого,онирассматриваются Евсевием как входящие в название труда, то естьпризванные раскрывать авторский замысел.Начала сочинений христианских авторов разнообразны.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
