Формирование региональных валютнофинансовых систем в условиях глобализации мировой экономики (на примере стран Латинской Америки) (1142777), страница 33
Текст из файла (страница 33)
США. [63, c. 233]. Взаимная торговляРоссии и Казахстана выросла с 18,1 млрд долл. США до 23,9 млрд долл. США, России иБелоруссии с 28,2 млрд долл.США до 39,7 млрд долл. США [63, c. 233], что говорит оналичии существенных положительных эффектов от интеграции, а также о роли Россиив качестве экономического ядра объединения, обеспечивающего устойчивость системыего экономических связей (наподобие Китая в системе взаимоотношений БРИКС).Имеются положительные изменения в структуре внутренней торговли стран: снижениедоли экспорта минеральных ресурсов в совокупном внутриблоковом экспорте стран — с38% в 2010 г.
до 32,9% в 2013 г., рост экспорта машин, оборудования и транспортныхсредств с 16,5% в 2010 г. до 20,5% в 2013 г. [63, c. 234]. В то же время, несмотря наналичиеопределеннойинтеграцииотмечаетсяположительной«минимальноединамики,развитиеисследователямисекторальнойевразийскойсоставляющейевразийской интеграции, слабые связи между субъектами хозяйственно-экономическойдеятельности ее государств-участников, схожесть экспортных потенциалов России,Казахстана и Беларуси», а также их общая высокая потребность в импортевысокотехнологичных товаров как «дополнительный вызов для стратегов ЕАЭС» [59,151с.60].Такжеотмечаетсяистощениевозможностейроста,обусловленныхсуществующими структурными параметрами экономик [127].Данные особенности требуют, очевидно, более активной ориентации напринципы прединтеграционной модели — усиления региональной структурнойповестки, формирования конкретных механизмов производственной дополняемости,наподобие IIRSA в Латинской Америке, а также, возможно, создания отдельного органапроизводственного взаимодействия стран, целенаправленно осуществляющего нарегиональном уровне производственную координацию стран.Готовность ЕАЭС к реализации данного вектора развития интеграционныхмеханизмовотраженав«Основныхнаправленияхпромышленногосотрудничества в рамках Евразийского экономического союза», принятых в сентябре2015 г.
и предполагающих программное развитие промышленной интеграции на базесовместных производственных проектов с участием Евразийского банка развития(ЕАБР). Наметилась тенденция и к развитию международного промышленногосотрудничества [2].П р и м е ч а н и е — ЕАБР, как и Евразийский фонд стабилизации и развития (ЕФСР),являются финансовыми институтами, объединяющими Россию, Белоруссию, Казахстан,Армению, Киргизию и Казахстан. Эти институты не увязаны напрямую с интеграционнойповесткой ЕАЭС, однако фактически являются дополнительными инструментами евразийскойинтеграции и могут быть использованы в качестве механизмов реализации прединтеграционноймодели.Важным фактором принятия принципов прединтеграционной модели являетсятакже расширение в текущем году состава участников ЕАЭС, усилившее, очевидно,асимметричностьвоспроизводственныхиинституциональныхмеханизмовобъединения.
Развитие практических механизмов производственной интеграциипозволит создать предпосылки однородности и, соответственно, успешного вовлечениявновь вступивших стран в процесс реализации рыночной модели.Рассматриваянеобходимовопрособратитьсякэффективностиаспектурыночнойограниченияиинтеграционнойдеформациимодели,процессовсамоорганизации в рамках интеграционного пространства ЕАЭС.Прежде всего, необходимо отметить, что определенные риски неравномерностиразвития интеграционного процесса в рамках рыночной интеграционной модели создаетотмеченное доминирование России в структуре экономики объединения: ВВП России152составил в 2013 г.
87 % от совокупного ВВП ЕАЭС [63, c. 112], на Россию в 2013 г.приходилось 63% совокупного экспорта во взаимной торговле товарами [63, c. 233]. Вцеломкачественныепараметрыэкономикхарактеризуютсязначительнойнеравномерностью. Примером являются, в частности, показатели среднемесячнойзаработной платы стран, составляющих ядро интеграционного процесса: в России в2013 г. показатель средней номинальной заработной платы составлял 942 долл. США,Казахстана — 714 долл. США, Белоруссии — 573 долл.
США [62, c. 18]. Данныеразличия могут, к примеру, являться фактором деформации международного движениярабочей силы в условиях единого рынка труда.Отдельно следует отметить и различную производительность экономик: ВВП надушу населения Казахстана в 2013 г. составляла 96% от соответствующего показателяпо России, Белоруссии — 73% [Рассчитано по 62, c. 296].Вместе с тем в договоре о ЕАЭС определен принцип суверенного равенствагосударств [1, cт. 3], на идеологическом уровне транслируется принцип равенствавозможностей. При этом в документах Евразийской экономической комиссииотмечается важность баланса между положительными эффектами консолидации длясовместного участия стран в мировой экономике и рисками асимметричного развития.На возможность такого сценария указывал, в частности, член коллегии (министр) поторговлеЕвразийскойэкономическойкомиссии:«Развитиесобственнойсетисоглашений о свободной торговле сегодня так же необходимо для полноценноговключения в глобальные цепочки производства и поставок, как и членство в ВТО.Продвинутые соглашения о свободной торговле позволяют добиться впечатляющихэффектов развития взаимной торговли за счет снижения таможенных тарифов,гармонизации технических регламентов, санитарных, фитосанитарных и ветеринарныхтребований, упрощения таможенных процедур.
Однако необходимо учитывать ивозможные шоки такой либерализации» [61, c. 113]. В связи с этим на тактическомуровне формулируется задача тонкой настройки торгового законодательства странучастников ЕАЭС [61, c. 97]. Кроме того, договором о ЕАЭС допускается наличиеизъятий и ограничений во время переходных периодов [1, ст. 3, 29], возможность висключительных случаях валютных ограничений [1, приложение 15, ст. 13].Политические аналитики отмечают, что и Белоруссия и, прежде всего, Казахстанстремятся к балансированию интересов и ролей в объединении, позволяющему153сохранить равноправие участия в условиях структурного преобладания российскойэкономики.Следует отметить, что узкий состав участников интеграционного проекта (Россия,Белоруссия, Казахстан, Киргизия (с 2015 г.), Армения (с 2015 г.)) является важнымфакторомуспешноговзаимодействия,позволяя,вчастности,реализовыватьиндивидуальную координацию промышленных политик, формировать гибкие принципырегулирования — осуществлять тонкую настройку торгового законодательства.
Напервом этапе был сделан осознанный выбор в пользу своего рода интеграционного ядра— России, Белоруссии, Казахстана.При этом, однако, имеются различия в институциональных принципах стран,которые не могут быть отрегулированы (нивелированы) с помощью структурныхреформ или торговых изъятий. Определенный путь рыночных преобразований былпройден странами к моменту подписания договора о создании ЕАЭС.
На них, вчастности, обращает внимание С. Ю. Глазьев [127]. Данные преобразования, очевидно,означают движение к однородности рыночных механизмов стран. В то же время попрежнему сохраняются регулятивные асимметрии, которые, в частности, обусловленыразличными подходами к экономической политике. К примеру, экономика Белоруссиихарактеризуется более активным участием государства в рыночных процессах чем,экономики Казахстана или России.У регулятивных асимметрий имеются также объективные причины, связанные сразличиями в определенных характеристиках экономик. Если Россия и Казахстанхарактеризуются положительным сальдо текущего счета (в 2014 г.
3,2% и 2,2% от ВВПсоответственно) [85, c. 1], то Белоруссия — отрицательным (-6,7% от ВВП в том жегоду) [85, c. 1]. Это, очевидно, затрудняет проведение единой макроэкономической,валютной политики. Белоруссия применяет и отличные от двух других стран подходы ккредитованию экономики — эмиссионный принцип. В целом, Россия и Казахстанобладают более близкими макроэкономическими характеристиками (нефтедобывающиеэкономики),чемБелоруссия,и,соответственно,болеесхожимипринципамирегулирования. Иллюстрацией сходства монетарных систем этих двух стран и ихрегулятивных подходов является изменение режимов курсов национальных валют впользу свободно плавающих режимов: в сентябре 2015 г.
вслед за Россией, перешедшейк свободному плаванию рубля в конце 2014 г., аналогичный режим ввел Казахстан вотношении тенге.154Таким образом, несмотря на наличие отдельных сходств и историческуюсовместимость,препятствуетвоспроизводственныеосуществлениюмермеханизмыкоординациистранвесьмаразличны,макроэкономическойчтополитики,предусмотренной договором о создании ЕАЭС. На эту особенность обращает вниманиеи Т.Д.
Валовая, отмечая различия в методологических подходах стран при определениимакроэкономической политики, являющиеся индикатором глубоких различий в«национальных экономических системах государств-членов ТС и ЕЭП, которые некогдабыли неразрывны в едином хозяйственном комплексе СССР» [87, с. 24].Проблема регулятивных асимметрий и различных рыночных принципов создаетсущественные риски для структуры интеграционного процесса в рамках ЕАЭС вусловиях реализации рыночной модели.
Пример Латинской Америки отчетливопродемонстрировал необходимость реализации принципов прединтеграционной моделив условиях, прежде всего, регулятивных асимметрий.Крометого,этапроблемаявляетсяограничивающимфакторомприформированию подходов к валютно-финансовому взаимодействию в рамках ЕАЭС.Выбраннаярыночноориентированнаямодельэкономическойинтеграцииопределяет вектор развития в ЕАЭС региональных валютно-финансовых механизмов. Вотношении этого объединения возможно говорить о типичном для рыночной моделиприоритете валютно-расчетной функции МВФС как факторе снятия ограниченийделовой активности: политика ЕАЭС направлена в перспективе на повышение валютнойстабильности, что делает его целеполагание схожим с европейской интеграционноймоделью.
Отмеченная выше проблема асимметрий, очевидно, препятствует развитию врамках ЕАЭС единого валютного компонента. В то же время актуальным являетсявопрос валютной координации — движения в направлении согласованности валютнойполитики.В.Я.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
