Диссертация (1137608), страница 5
Текст из файла (страница 5)
С.100-135.89Мусихин Г. И. Очерки теории идеологий. М., 2013.90Реизов Б. Г. Французская романтическая историография. 1815–1830. Л., 1956.91Руткевич А. М. Времена идеологов: Философия истории «консервативной революции» // Гуманитарныеисследования. WP6. Высшая школа экономики, 2007. № 02.92Салмин А. М. Идейное наследие А. Токвиля и современная политическая традиция Запада. М., 1983.93Таньшина Н. П. Франсуа Гизо: теория и практика французского умеренного либерализма. М., 2000.94Федорова М. М. Классический французский либерализм первой четверти XIX века // Классический французскийлиберализм. М., 2000.
– С. 5–22; Федорова М. М. Классическая политическая философия. М., 2001; Федорова М.М. Либерализм первой половины XIX в. // Европейская политическая мысль XIX века. М., 2008. С. 30–66.95Федосова Е. И. Франсуа Гизо во главе МИД Франции (1840–1874) // Вопросы истории. 1993. №10. С. 136–144.96Craiutu A. Liberalism under Siege...
P. 41.8115Философия Франсуа Гизо осталась практически неизвестной в англосаксонскойтрадиции, да и в глазах французских исследователей провал государственного деятелядискредитировал его как политического теоретика. Усугубила ситуацию «вторичность» эпохиРеставрации и Июльской монархии, «серого мимолетного межвременья». Однако именно в этотпериод возник и начал развиваться французский либерализм, проделавший путь отполитической доктрины до философской концепции. В эти годы многие либеральныепринципы впервые были опробованы на практике и стали неотъемлемой частью французской, азатем и европейской политической культуры. В результате парламентских дискуссий игосударственных кризисов создавались политические и идейные коалиции; классическиетеории, существовавшие в умах и на страницах трактатов, начали стремительно меняться.Именно таким образом сложилась модель французского либерального консерватизма (илиумеренного либерализма), известная историкам под названием орлеанизм97.
Наиболеепоследовательным и ярким выразителем этого течения был Гизо, теоретик и практиклиберального консерватизма, стоявший у истоков этой философии и политической системы,ставший свидетелем забвения первой и краха второй.Характерным исследовательским заблуждением, на наш взгляд, является попыткаразделять деятельность Гизо как либерального теоретика периода Реставрации и Гизо какконсервативного практика времен Июльской монархии98. Также распространена сомнительнаяфрагментация интеллектуальной и политической биографии Гизо на практически независимыепериоды, характеристики которых заставляют усомниться, об одном ли герое идет речь.
Онможет представать как политизированный интеллектуал, либеральный оппонент правительства,оппозиционныйтеоретикпарламентаризма,реакционныйминистр,ортодоксальныйпротестантский философ99. Эти клише покоятся на представлении о Гизо как об оппортунисте,единственной целью которого было завоевание и удержание власти любой ценой.Иногда создается впечатление, что биографы Гизо вменяют ему специфическийкомплекс неполноценности.
Для одних герой был лишь способным политиком, которому неследовало бы претендовать на звание «великого ученого»100. Для других он был примеромполитика-неудачника, но они же говорили о нем, как о «серьезном историке», по ошибкепокинувшем профессию101. В 1990 г. Г. Брольи вынужден был констатировать отсутствиеRémond R. La droite en France… P. 22.Tudesq A.-J.
La démocratie en France…; Delbez L. Les grands courants de la pensée politiques...99См., например: Bagge D. Les Ideés politique en France sous la Restauration. Paris, 1952; Bardoux A. Guizot. Paris,1894.100См.: Broglie G. Guizot... P. 259.101См.: Pouthas Ch.-H. Guizot pendant la Restauration...979816комплексной биографии Гизо102. Однако и сам Брольи, автор наиболее подробногожизнеописания великого историка, не рассматривал своего героя как политического теоретика.Первые очерки о Гизо появились вскоре после Июльской революции.
Как правило, онибыли частью общих работ, посвященных истории Реставрации. Сочинения были ангажированыхотя бы в силу того, что большинство историков либо принадлежали, либо симпатизировалипроигравшей103 или победившей104 партии. Во время Второй республики и в начале Второйимперии интерес к Гизо как к исторической фигуре отсутствовал. В лучшем случае онстановился героем памфлета или оскорбительного четверостишия.В 60-х и 70-х гг. XIX в.
внимание к Реставрации и к Июльской монархии неожиданноусилилось под воздействием переменившихся политических условий. Определенную рольсыграли публикации многочисленных мемуаров105. Тщательно подготовленные «Воспоминаниякак материалы для истории моего времени» Гизо были полностью изданы в восьми томах с1858 по 1867 гг., т.е. при жизни автора, и изначально претендовали на то, чтобы статьдостоянием самой широкой публики. Сразу после издания на французском языке, они былипереведены на немецкий, английский и испанский106.
От мемуаров знаменитого историка, экспрофессора и экс министра публика ожидала гораздо большего, чем от многих другихподобных изданий: «Гизо был не простым зрителем событий, волновавших почти целый мир,он был в них самым близким и деятельным участником; долгая жизнь его прошла в самыхтесных соприкосновениях с людьми, в судьбе которых интересна для нас каждая мельчайшаяподробность»107.Подогревалообщественноелюбопытствоитообстоятельство,чтовоспоминания Гизо выходили, когда еще были живы многие из тех лиц, о которых говоритмемуарист.
Он сам признает, что «поступает не так, как многие из [его] современников»,поскольку публикует свои воспоминания при жизни и «готов нести ответственность занаписанное» в них: «Это делаю я не от скуки бездействия, не для того, чтобы вновь вступить напоприще [политической] борьбы… Я много и жарко боролся в течение жизни. Годы уединенияпролили свет на прошлое. С неба чистого и ясного переношу я теперь свой взор на горизонт,102Broglie G. Guizot... P.
10.Lubis E.-P. Histoire de la Restauration. Vol. I–IV. Paris, 1837–1847.104Dulaure J.-A. Histoire de la Révolution française depuis 1814 jusqu’à 1830. Vol. I–VIII. Paris, 1835-1838; VaulabelleA. Histoire des deux Restaurations jusqu’à l’avénement de Louis-Philippe (de janvier 1813 à octobre 1830). Vol. I–IV.Paris, 1844–1852.105Guizot F. Mémoires pour servir à l’histoire de mon temps. Vol. 1–8. Paris, 1858–1867; Beugnot J.C. Mémoires. Paris,1866; Barrot O. Mémoires. Paris, 1875–1876; Талейран Ш. М. Записки князя Талейрана-Перигора.
Т. I–IV. Пер. с фр.М., 1838–1841.106См.: Гизо и его «Записки» // Отечественные записки. 1858. Т. 118. №5–6. С. 685.107Там же. С. 686.10317покрытый мрачными тучами; всматриваюсь пристально в свою душу и не нахожу в ней ниодного чувства, которое бы отравляло мои воспоминания. Отсутствие желчи позволяет бытьоткровенным… Желая говорить о своем времени и о своей собственной жизни, я думаю, чтоэто лучше сделать на краю могилы, нежели из глубины ее… Если будут на меня жалобы, чегоне избежать, то по крайней мере никто не скажет, что я не хотел слышать этих жалоб иуклонился от ответственности за свои поступки. Есть и другая причина. Большая частьмемуаров издается или слишком рано или слишком поздно.
Являясь в свет слишком рано, онибывают или нескромны или неважны: в них говорится о том, о чем следовало бы еще молчать,или умалчивается о том, о чем бы следовало говорить. Выходя слишком поздно, мемуары частолишаются своего значения и интереса: они не застают современников, которые могли бывоспользоваться открывающимися в них истинами и испытывать почти личное удовольствие отих рассказов…»108 Однако первоначальный успех книг, связанный с громким именем автора иожиданием пикантных подробностей из жизни его современников, сменился безразличием, ипереизданий не последовало.Гизо признал, что не считает свои мемуары, несмотря на их полное название, историейэпохи, «писать которую время еще не пришло». Это его собственная, интимная история, то, чтоон думал, чувствовал и желал, что думали, чувствовали и желали его единомышленники иполитические союзники109.После издания первого тома читатели и критики поняли, что воспоминания Гизо будутне из тех, «в которых часто без всякого такта и умения рассказываются никому, кроме самогорассказчика, неизвестные подробности о кормилицах и нянюшках, братцах и сестрицах, озлатых играх первых лет и первых лет уроках110, о семейных дрязгах и сердечных бурях, окрасотах природы и тому подобных стереотипных предметах»111.
Гизо далек от позициимемуариста-романтика и ориентируется не просто на просвещенную публику, а наинтеллектуалов. Поэтому он начинает свои записи не с детства или студенческих лет, а смомента вступления на общественное поприще.На страницах воспоминаний зафиксированы итоговые взгляды мемуариста. Авторнадеялся с их помощью улучшить собственную репутацию в глазах будущих поколений, ноизлишнее усердие в данном вопросе привело к тому, что в историографии сложилось мнение онеадекватности источника. Из-за этого поспешного вывода воспоминания Гизо читали108Guizot F.
Mémoires… Vol. 1. P. 1–2.См.: Ibid. P. 3-4.110Строчка из В.А. Жуковского.111Гизо и его «Записки» // Отечественные записки. 1858. Т. 118. №5–6. С. 686.10918преимущественно его биографы, а историки и политические теоретики обходили этот источникстороной. Между тем мемуары как раз позволяют увидеть соотношение политической теорииГизо и его государственной практики.Следствием публикации источников стало появление ряда монографий112 и общихисторий113, в которых авторы, помимо прочего, достаточно подробно останавливались натеоретической и практической деятельности Гизо. Однако главным недостатком этих работбыла чрезвычайно узкая информационная база, ограничивающаяся парламентскими архивами ивоспоминаниями современников. Авторы стремились лишь написать политическую историюопределенного периода, не придавая серьезного значения развитию политических идей в целом.Подобный подход исключал саму возможность установить истоки мировоззрения Гизо илиопределить его идейных наследников.
Преобладало описание государственной карьеры, вособенности последних ее лет. Это было связано и с тем, что сочинения не принадлежали перупрофессиональных ученых, но были написаны партийными деятелями, которые смотрели напрошлое через призму своей идеологии. Отчасти поэтому, отчасти потому, что фигура Гизо ненаходилась в центре этих исследований, в историографии сложился его образ, начавшийкочевать из работы в работу.
Исключением можно считать краткий очерк Ж. Симона «Тьер,Гизо и Ремюза»114, опубликованный по материалам одноименного доклада, прочитанногоавтором на заседании Академии моральных и политических наук 10 ноября 1883 г. Симонобъясняет философские основания полемики между Тьером и Гизо, а также связывает разрывРемюза и Гизо с переходом последнего на консервативные позиции.К началу 1880-х гг.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
