Диссертация (1137497), страница 37
Текст из файла (страница 37)
Сухая и неуклюжая, как щепка, с пестрым лицом ирыжими волосами, она еще, к довершению всего, согласно тогдашней моде, не носила юбоки стригла волосы в кружок, что делало ее очень похожей на фигуру одного из тех турок, накоторых прежде, во время масленицы и пасхи, пробовали силу, ударяя кулаком по голове» [Кущевский, 1959, c. 194].С еще большим сарказмом описана Аннинька, подруга Лизы.
Помимосамого имени, используемого только в уменьшительной форме, ее интерес кженскому вопросу описан рассказчиком как «толк в идейках»:«Бедная институтка, казалось, ничего не понимала; она краснела, мигала своими хорошенькими глазками и старалась оборвать розовенькими пальчиками кончик носовогоплатка. Я был долгое время в глубоком убеждении, что Аннинька, по милости институтского воспитания, отупела и оглупела до состояния настоящих провинциальных барышень,в том виде, как их всегда изображают в комедиях и повестях, но мало-помалу начал в этомразубеждаться. Как оказалось, она тоже знает толк в идейках и даже имеет оригинальныйспособ выражения их — прелестно-простодушный и застенчивый» [Кущевский, 1959, c.231].Как и главные герои романа, девушки, описанные рассказчиком, былиувлечены возможностью посещать университет.
При описании первых университетских дней Николай не может не упомянуть, что все попытки девушекучаствовать в общественной жизни кажутся ему «сумасбродством» [Кущевский, 1959, c. 235].История каждой отдельной героини представляет собой сжатую историю типичной героини женского романа воспитания.
Так, вопросы образования и «полезности» обществу были главным предметом разговоров женскихперсонажей романа.В одном из эпизодов нам кажется возможным проследить пародийныеаллюзии на роман «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте. Ближе к развязке романа,к аресту главных героев по подозрению в участии в студенческих волнениях,178Ольга и Лиза пытаются придумать для себя занятие, благодаря которому онисмогли бы быть более полезны обществу, чем посещением лекций в университете.
Их первым проектом становится школа для детей бедняков, «на манерабердинского приюта». Несмотря на то, что описанию школы отводится совсем небольшое пространство в романе, упоминание «абердинского приюта»представляется нам знаковым.«Абердинский приют», на наш взгляд, отсылает к одному из самых известных тогда учебных заведений для детей из бедных семей в Великобритании, к госпиталю Роберта Гордона в Абердине. Заведение было учреждено вконце 1720-х, но заработало только в 1750 году, когда было закончено строительство и собраны деньги на первый набор учеников.По проекту этого училища были созданы многие другие учебные заведения, в том числе и школа, в которой обучались сестры Бронте (Cowan BridgeSchool) и которая стала прототипом школы, где воспитывалась Джейн Эйр.Кущевский явно был осведомлен в вопросах воспитания и образованияв Англии.
Кроме того, он мог узнать о системе подобных училищ из биографии Шарлотты Бронте, написанной Э. Гаскелл. Можно сказать, что Кущевский создает женские образы с учетом английского женского романа воспитания в 1860-е годы.Проект русского «абердинского приюта» быстро надоедает Ольге, у которой, по выражению Андрея, «была всегдашняя зубная боль», желаниенепременно что-либо изучать или делать.Затем она решает создать проект швейной артели, пренебрежительноеотношение к которой рассказчик не пытается скрывать:«Ольга начала развивать мне проект швейной артели — проект, во всем подобныймножеству позднейших проектов этого рода, остановившихся у нас на первых же шагах косуществлению по той причине, что шагали не прямо ногами, а высокими ходулями, накоторых ходить, как известно, очень трудно.
Без особенного труда я скоро заставил ее сознаться, что, если она будет делить заработок поровну, мастерицы будут считать ее дурой» [Кущевский, 1959, c. 265—266].179В романе присутствует и другая героиня, образ которой является ещеболее ярким примером «новой женщины». Софья Васильевна, бедная знакомаяуниверситетских друзей Негорева, прочитывается как карикатура на женскоедвижение.В Софью Васильевну сначала влюбляется один из друзей Негорева, Володя Шрам, на признание которого она отвечает, что она «не женщина, а человек, у [нее] нет брачных инстинктов» [Кущевский, 1959, c.
278]. Затем Шрамкомпрометирует ее и распространяет в их компании слух, что он ночевал уСофьи Васильевны, что влечет длинный монолог Софьи Васильевны. В ее риторике собран весь реестр «общих мест», обыкновенно присутствующих в обсуждении женского вопроса:«— Нет, я как-то глупо устроена. Я, право, порой от глубины души завидую уродам.Да и действительно, я была бы в тысячу раз счастливее, если бы имела совершенно отвратительную наружность… Я уж уколота в сердце, если замечаю, что мужчина, увидев меня,подумал: „А ведь недурна“. Как это унизительно - быть вещью, телом, которое может нравиться другим и возбуждать у людей желание приобресть тебя! Скверно быть женщиной!Софья Васильевна говорила эти слова, как будто рыдала.
Зубы ее лихорадочно стискивались и почти стукали при остановках, глаза безумно блестели, а на щеках волновалсяпурпуровый чахоточный румянец. Она находилась в высшей степени раздражения.— Ах, как это оскорбительно видеть, что бьешься, бьешься и все ты не выше котенка, на которого каждый встречный имеет претензию изливать свои ласки.
Тебе хочетсяучиться — все думают, что это делается для того, чтобы больше заинтересовать мужчин.Ты отталкиваешь его от себя, кричишь, что не хочешь его видеть, — он улыбается, объясняя это делом кокетства. Я теперь раздражена и говорю все это; мне больно, больно, а может быть, мое раздражение имеет свою прелесть в ваших глазах, и вы думаете: „К ней ничего, это — идет“. Кокетство все, кокетство!..
кокетство…» [Кущевский, 1959, c. 282]Примечательно, что именно женский образ становится катализаторомдальнейшего становления героя. Эта деталь связывает роман Кущевского спредыдущей традицией романа воспитания, так как именно любовная историяглавного героя и его любовные переживания всегда представляются в произведениях этого жанра одним из поворотных моментов.180Образ Софьи Васильевны, представленный рассказчиком иронично, всеболее рельефно показывает «благополучность» в главном герое романа. Примечательна любовная история Николая Негорева и Софьи Васильевны. Осознавая, что влюблен в представительницу всего того, что он хочет всеми силами избежать, Николай пытается понять, насколько Софья Васильевна «пригодится» ему как жена в достижении своей его цели стать «благополучнымроссиянином».
Признаваясь ей в любви, он просит ее постараться быть счастливой «как удастся, без теорий», отмечая при этом, что он «по натуре и убеждениям хотел быть спокойным семьянином». Тем не менее Софья Васильевнаскоро дает понять, что смотрит на брак, исходя из новых взглядов на семейнуюжизнь, которые не подходят Негореву:«— Знаете, — сказала она мне, — не будем никогда говорить друг другу ты.
Этосближение очень пахнет халатом и двуспальной периной…Я ответил, что ее слова пахнут теорией супружеской жизни, но согласился, что намне к чему менять привычного обращения на вы» [Кущевский, 1959, c. 308].Рассуждая о будущей семейной жизни с Софьей Васильевной, Негоревпризнается себе, что она «фантазерка», но благодаря его трезвым взглядам нажизнь они смогут создать брак, достойный его карьеры. Тем не менее, покаНегорев находится в тюрьме по подозрению в «университетских историях»,как и все его друзья, кроме брата Андрея, который успевает уехать за границу,Софья Андреевна заболевает и умирает.Выводы пятой главыНа примере романа Кущевского «Николай Негорев, или Благополучныйроссиянин» (1871) мы показали процесс окончательного освоения наиболеераспространенных элементов жанра в русской прозе, их пародийного осмысления.
Кущевский использует все сюжетные варианты романа воспитания какнеотъемлемые части романа о становлении главного героя, не полемизируя с181рецепцией как традицией, а скорее экспериментируя с хорошо знакомым читателю материалом и тем самым превращая сюжетные ходы и функции главных героев в набор клише, дискредитируя их.История становления главного героя берется Кущевским в классическомварианте английского романа воспитания, связь с которым можно проследитьв сюжетной структуре, которая напоминает не только сюжетную структуру«Давида Копперфильда», но и трилогии Толстого «Детство. Отрочество.Юность».Карьерный путь главного героя, схематично описанный самим авторомна нескольких последних страницах романа, знаком русскому читателю отечественной беллетристики воторой половины 19 века.Кущевский воспроизводит сюжетные модификации английского женского романа воспитания.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
