Диссертация (1136326), страница 39
Текст из файла (страница 39)
Вместе с тем такая модель создает труднопреодолимыепрепятствия для развития конкурентной политической системы.Главнаяпричинаэтого–всращиваниипартийвластисгосударственной бюрократией, возглавляемой всенародно избраннымпрезидентом,чтолишаеттакиепартииважнейшейинституциональной характеристики – автономности от власти.Подобный институциональный статус является следствием отсутствияуполитическойэлитыустановокнаразвитиеполитическойконкуренции, более сильное, чем у доминантных партий первогосценария искушение зафиксировать преимущества своей властноймонополии. Отсюда происходят ставка на независимых депутатов каксоюзников партии власти, намеренное ограничение деятельностиоппозиционныхполитическихпартий,злоупотреблениеадминистративным ресурсом на выборах.
В большинстве случаевстепень доминирования партий либо остается устойчиво высокой234(Таджикистан, Узбекистан, Азербайджан), либо возрастает (Армения,Казахстан),чтофактическиозначаетавторитарныйхарактерподобных режимов. Вместе с тем имеются прецеденты вынуждаемогообстоятельствами обратного движения от режима абсолютногодоминирования (Кыргызстан, Грузия).Границы между этими сценариями не являются жесткими инепроходимыми. В ряде случаев эволюция партийных системприводила к обретению некоторых черт других сценариев.Всегодняшнеммиренаблюдаетсягораздобольшаядиверсификация институционального дизайна, исполняемых функцийи политических практик как в конкурентных (соревновательных)политическихсистемах,такивполитическихрежимахсограниченным плюрализмом.
Универсальных критериев оценки стольразнообразных партий и партийных систем на современном этапе несуществует. Два ключевых водораздела – уровень политическогоплюрализма и конкуренции и степень зрелости партийных систем.С этой оговоркой можно выделить несколько выявленныхисследованием общих закономерностей их функционирования.Во-первых,повышениеролисубъективных,актор-ориентированных факторов в развитии партий. Структурные факторы,в первую очередь уровень социально-экономического развития истепень неоднородности общества, сохраняют свою значимость, ноцелеполаганиеэлит,ихрешимостьследоватьустановкенасотрудничество и развитие политической конкуренции (в рамкахконцепции«ограниченной неопределенности» поФ.Шмиттеру)отмечаются как важнейший фактор практически во всех странах этойкатегории.Во-вторых,значимыекорреляцииуспехавстановленииэффективных систем с конституционным дизайном политических235институтов.
При прочих равных, этот процесс развивался болеестабильно в странах с парламентским или премьер-президентскимполитическим режимом и пропорциональной (или смешанной)системой выборов. Такая модель абсолютно преобладала в Европе –как Южной, так Центральной и Юго-Восточной и в западныхреспубликах бывшего СССР. Вместе с тем имеются успешные моделиразвития партийных систем и в президентских (или президентскопарламентских) системах в Азии и Латинской Америке;В-третьих, новые партийные системы в своем развитии в целомследуют преобладающим трендам, присущим и партиям в стабильныхдемократиях. Чаще всего они развиваются как электоралистские, а неидеологические, чаще как всеохватные, нежели программные. Однаков новых демократиях – как в Центральной и Восточной Европе, так ив Латинской Америки и Азии сохраняются партии типов, характерныхдля более ранних исторических этапов развития: «клиентелистские»партии в Бразилии, «партии-конгрессы» в Индии, ЮАР и Намибии,«ленинистские» партии в разных странах.В большинстве партийных систем присутствуют крупныеправоцентристские и левоцентристские партии, меньшее развитиеполучают «новые» правые и левые структуры.
За несколькимизначимымиисключениямипартиисоздаютминималистскую(«худую») организационную структуру, в избирательных кампанияхсовмещают современные средства агитации (через СМИ, включаяИнтернет) с работой активистов. В то же время в разных историкогеографических контекстах мы наблюдаем партии с высокой ирастущеймассовойбазой.Этачертасвойственнаактивноразвивающимся партийным системам, причем разных типов: вБразилии и ЮАР, в некоторых странах Центральной Европы (Венгрии236и Словакии); массовый характер приобретает партия-движение«Подемос» в Испании.Вместе с тем роль профессиональной сети аппаратныхработников и активистов, укорененность в местной политикеостаютсякритическиважнымидлястабильностипартий,претендующими на выживание в политике. Следование этимтенденциям нужно рассматривать не только как заимствованиечужого опыта (хотя элемент заимствования, безусловно, имеет место),ноикакраспространениесовременныхсредствмассовойкоммуникации и шире – как диффузию интеллектуального опытафункционирования партий как института.В-четвертых, по многим параметрам новые партии и партийныесистемы отстают от своих аналогов в развитых демократиях.Индикаторами этой ограниченной эффективности служат не толькоописанные в следующем положении отклонения ЭЧПП от «формулыЛейпхарта» и более высокая волатильность, присущая многим изтаких систем, но и качественные показатели.
Среди них выделяютсяспонтанный характер и недолговечность многих межпартийныхкоалиций, повышенная фрагментированность партийной системы,более низкий уровень доверия к партиям в обществе, общественныйзапросна«персоналистские»и«антипартийные»партиивЦентральной и Юго-Восточной Европе, слабая связь со слабым жегражданским обществом. В ряде случаев (наиболее яркий пример –Украина) наличие межпартийной конкуренции не приводит кконсолидации демократии и стабильности в политике.
Многие из этихнедостатков,посути,являются«болезнямироста»инеперечеркивают успеха в создании дееспособных партий и партийныхсистем, равно как и их роли в демократизации страны.237Эффективность и институциональная зрелость партийныхсистем могут быть оценены количественно на основе эмпирическихданных, хотя такие оценки не носят универсального характера и неявляются точным и бесспорным измерителем.Анализ развития партий и партийных систем в настоящемисследовании построен на специально разработанных критериях ипоказателях, основанных на многомерных эмпирических измерениях.Основой для них послужили данные электоральной статистики,позволяющие вычислить эффективное число электоральных партий исопоставить его динамику с экспертно выведенным числом значимыхобщественно-политическихразмежеванийвкаждойстране.Исследованием подтверждено, что установленное А.Лейпхартомсоотношение, что в стабильной партийной системе ЭЧПП на единицупревышает число таких размежеваний, стабильно воспроизводится вовсех традиционных демократиях, несмотря на подвижки в партийныхсистемахидействующуювомногихстранахтенденциюкфрагментации партийной системы.
Соблюдение этой формулы надлительных временных отрезках свидетельствует об адекватностипредставительства многообразных интересов партийной системой, аотклонения от нее – о нарушении такой адекватности.Эта формула – хотя и с меньшей точностью – оказываетсяработоспособнойдлявсейвыборкистран,заисключениемпосткоммунистических. Такой вывод подтвержден при помощирегрессионногоруководствоманализаавторанавколлективнойразличных238монографииподвыборкахподстабильныхдемократийипереходныхрежимовдляразныхвременныхпериодов265.Однако на подвыборке посткоммунистических государств«формула Лейпхарта» не работает, хотя в восьми из этих странсоотношениеформальнособлюдено.Темсамымполученоэмпирическое подтверждение переходного характера и ограниченнойэффективности партийных систем в посткоммунистических странах вцелом: партийные системы переходного характера либо отличаютсяизбыточнойдробностью,недиктуемойобъективнымиобстоятельствами, либо, напротив, подчинены доминированию однойпартии, а потому не выражают плюрализма общественных интересов.Примененный в упомянутом коллективномисследованиикластерный анализ на основе показателей эффективного числапарламентских партий и индекса волатильности Педерсена позволилтипологизировать партийные системы.
По результатам анализавыделено 6 кластеров по критериям ЭЧПП, а внутри каждого изосновных кластеров – по три семейства партийных систем,различающихся значениями индекса Педерсена (ИП). Эти кластерыможно описать содержательно, поставив им в соответствие типыпартийных систем, выделенные Дж. Сартори. В первый кластерпопадаютпартийныесистемыспартией-гегемономилидоминирующей партией; во второй – партийные системы, близкие кдвухпартийности, а в некоторые периоды – отдельные страны сумеренно фрагментированной партийной системой. Кластер № 3Партии и партийные системы: современные тенденции развития / Б.И. Макаренко идр.; под рук.
Б.И.Макаренко. – М.: Политическая энциклопедия, 2015. Сс. 62-67.Регрессионный анализ по гипотезе, разработанной автором, был проведенИ.М.Локшиным. Зависимой переменной было эффективное число парламентских партий(enp_parl), единственным предиктором число электоральных расколов (cleavages), атакже оценивалась константа (intercept). Если предположение Лейпхарта верно, тодолжно быть также верно, что коэффициент при enp_parl равен 1, intercept = 1.265239объединяет партийные системы умеренного плюрализма, причем внем соседствуют стабильные системы традиционных демократий изначительная часть нестабильных систем посткоммунистическихстран Центральной и Восточной Европы.
Кластер № 4 включает всебя партийные системы, стоящие на границе фрагментированности, исобственно фрагментированные. В нем объединяются нестабильныесистемы некоторых посткоммунистических стран и стабильныесистемы, тяготеющие к фрагментированности (например, Швейцария,Бельгия, Бразилия).Кластеры №№ 5 и 6 описывают партийные системы, в которыхсуществует партия-гегемон и множество мелких партий: в пятомкластере такое доминирование носит абсолютный характер (партиягегемон больше своего «ближайшего преследователя» не менее, чем в3–4 раза), в шестом присутствует более заметная оппозиция(крупнейшая партия превосходит вторую по числу депутатов впарламенте в 2–3 раза).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
