А.Н. Чанышев - Философия Древнего мира (1999) (1116266), страница 31
Текст из файла (страница 31)
Если же небо обладает всеобшностью, питает всеобшую любовь и кормит всех, то как же можно говорить, что оно не желает, чтобы люди взаимно любили друг другу, делали друг друга пользу» (1, 180). Таково рассуждение Мо Ди. Так монеты пытались наивно обосновать свой тезис о необходимости хороших отношений между людьми.
Здесь верно подмечено равенство всех людей перед природой, которая берется в своем позитивном отношении к человеку. Стихийно-разрушительной, так же одинаковой для всех, функцией природы, в том числе и неба, которое в период засухи все сжигает, а в период дождей все затопляет, вызывая наводнения, принимающие в Китае ужасные размеры, моисты пренебрегают.
Они видят лишь положительное отношение природы к человеку. Однако монеты, как и все древнекитайские философы, остаются в пределах протофилософии и не в состоянии преодолеть таких пережитков предфилософии, как антропоморфизм. Поэтому небо у них способно «желать» и «не желать», оно обладает волей. Более того, небо награждает и наказывает, и тот, кто побуждает людей ко злу, непременно понесет наказание. Отрицание судьбы. Вместе с тем моисты отрицали конфуцианское предопределение. Принятие концепции судьбы, думали моисты, обессмысливает все человеческие дела.
Небо ничего конкрепю не предопределяет. Люди свободны. Небо только желает, чтобы люди любили друг друга. Любовь. В отличие от конфуцианцев с их любовью к ближним, моисты проповедовали любовь к дальним. Первую любовь монеты осуждали, они называли ее «отдельной любовью». Такой любви небо не учит. Оно учит «всеобщей любви».
«Необходимо отдельную любовь, корыстную выгоду заменить всеобшей любовью, взаимной выгодой» (1, 193). Отсутствие всеобщей любви — главная причина беспорядков. «Отдельная любовь» — причина «взаимной ненависти». Народ. Народ — высшая ценность. Воля неба и воля народа совпадают. Любовь неба к людям — прежде всего любовь неба к простому народу. Поэтому, подражая небу, следуя его воле, правители должны любить народ.
В действительности же простой народ голодает, замерзает без одежды, не знает отдыха, тогда как ваны, гуны и другие знатные люди развлекаются. «Мой замысел,— говорит Мо Ди,— чтобы уничтожить все это» (1, 197). 119 Управление. Однако монеты в своих социальных планах не шли дальше учения о необходимости совершенствования управления.
Правители должны почитать мудрость, подбирать служилых людей не по их знатности, не по умению льстить им, а по деловым качествам, почтительно слушать, когда им говорят правду. Таким образом, в своей положительной программе моизм требовал лишь изменения методов управления, не затрагивая классовых отношений. Все зло в плохих советниках ванов. Война и мир. Монеты — убежденные противники войн. Они против решения политических споров между государствами военными средствами. Вторгаясь на территорию соседнего государства, армия топчет хлеба, рубит леса, разрушает города и селения и не возвращается обратно, и тысячи семей остаются без кормильцев и отцов. Однако воля неба требует, чтобы все государства любили друг друга.
Традиция и закон. Монеты советовали относиться к традиции критически, выбирая оттуда только хорошее. Они высмеивали конфуцианцев, приравнивающих добродетель к следованию старине, где было много эла. С другой стороны, и новое может быть хорошим: «Нужно и сейчас создавать хорошее. Я хочу, говорил Мо Ди, чтобы хорошего становилось больше» (1, 198). Отвергая конфуцианское пристрастие к старине и к традиции (ритуалу), монеты не фетишизировали и закон. Закон — подсобное средство управления, законы должны сообразовываться с волей неба, т.
е. служить всеобщей любви. Звание. Моистское учение о знании демократично. Нет таких избранных людей, которые имели бы врожденное знание. Источник знания — народ, его трудовая, практическая деятельность. Знания народа — критерий истины. «Правило проверки знания о том, существует ли нечто в Поднебесной или нет, непременно состоит в том, чтобы брать за образцы факты, которые слышали или видели массы людей» (1, 196). Знания должны иметь практическую ценность, служить народу.
Большое значение монеты придавали умению вести рассуждение, логике (что мы видели на примере принципиального для моизма рассуждения о воле Неба). Проблемами познания особенно занимались поздние монеты. Сушествует мнение, что в книге «Мо-цэы» по меньшей мере шесть глав принадлежат поздним монетам, жившим уже после Мо-цзы. Основание для такого мнения состоит в соображении, что в этих главах заметны следы и признаки полемики со взглядами философов„которые жили после Мо-цэы. В этих главах первым и главным предметом познания объявляется окружающая нас и мало зависящая от нас неумолимая действительность. Она познается прежде всего чувствами. Размышление не является самостоятельным источником знания, потому что все «истинное проходит в наше знание через пять органов чувств».
Чувственное ао знание не должно быть случайным и стихийным. Оно должно стать методичным, а для этого необходимо наблюдение. Лучше всего свое собственное наблюдение. Собственное наблюдение сравнивается с диаметром окружности, а чужое — с ее дутой.
Однако, хотя размышление не является самостоятельным источником знания, оно весьма важно в познании. Увидеть и услышать самому, услышать от других хорошо, но этого мало. Надо еще отделить в своем сердце истину от лжи, а ложь — от истины. Только размышление дает нам понимание существа вещей. Конечно, такое происходит не всегда, постичь существо вещей нелегко, но к этому следует стремиться. Мы можем быть удовлетворены результатами размышления тогда„ когда полученное нами разумное знание, знание существа вегцей, станет ясным и отчетливым. Ясность и отчетливость — критерий и мерило истины. Знание отлагается в словах и понятиях. Как соотносятся слово и понятие? Слово есть выражение понятия. Слова и понятия также являются предметами знания. Таким образом, у нас получилось уже три предмета познания: вещи, слова и понятия.
Но тогда возникает вопрос: а как слова и понятия относятся к вещам? Оказывается, что слова и понятия выражают вещи. Каждое слово — имя, которым называются вещи. Имена бывают частные, родовые и общие. Частное имя обозначает единичную вещь. Родовое— близко-сходные вещи. Общее имя — вещи, которые на первый взгляд кажутся различными, но которые по своей сущности тоже сходны. Монеты рассуждали и о суждениях. При этом они подходили даже к открытию законов мышления. «Не будем называть тигра собакой! Не будем называть вещь чужим ей именем1«.
Это похоже на закон тождества, который, как известно, требует, чтобы при рассуждении о чемлибо не было подмены одного предмета другим. Монеты говорили так: не будем подменять имена! Поздние монеты подходили и к закону запрещения противоречия: два противоположных суждения об одном и том же предмете не могут быть оба истинными, хотя, добавил бы Аристотелем, могут быть оба ложными, если мы имеем дело именно с противоположными предикатами, которые допускают нечто среднее между собой, чем отличаются от истинного противоречия, где среднего нет, отчего такие два утверждения об одном и том же предмете не могут быть оба сразу истинными и истинность одного означает непременную ложность другого (закон исключенного третьего). Поздние монеты пытались классифицировать суждения. Суждение вероятности — такое суждение, в котором предмет суждения выражен не полностью.
121 Суждение предположения выражает недостаточно обоснованное знание. Суждение подражания берет за образец другое суждение, которое в сходной ситуации было правильным. Суждение сопоставления обьясняет данную вешь пугем описания другой веши. И тд. Поздние монеты пытались заниматься теорией доказательства. Из сопоставления каких именно суждений следует с необходимостью вывод? Иначе говоря, они стремились определить модусы силлогизма. Поздние монеты поставили трудную логическую проблему — проблему лжеца. Ложно ли суждение: «Все слова в Поднебесной ложны»? Если это суждение ложно, то тогда получается, что «Все слова в Поднебесной истинны», На мой взгляд, это неверно, потому что может быть так, что «Одни слова в Поднебесной ложны, а другие слова в Поднебесной истинны». Монеты исследовали и причинность.
Они определяли причину как то, что приводит к определенному результату. При этом они различали большую и малую причины. Большая причина всегда приводит к искомому результату, малая же не всегда. Но если нет хотя бы малой причины, то результата никогда не будет. Поздние монеты учили„что слова и понятия должны соответствовать действительности. Они ввели представление о пустых понятиях. Понятие пусто, когда ему не соответствует никакая вешь.
Они пьпэлись разделить веши по родам. Сам процесс познания поздние моисты понимали прежде всего как процесс познания причин явлений, событий, вешей. Возврашаясь к Мо-цзы, скажем, что основатель моизма был глубоко убежден в истинности своего учения именно как рассуждения. Он говорил, что попытки друц«х школ опровергнуть его рассуждения— это все равно что попытки разбить камень яйцом. Можно перебить все яйца в Поднебесной, но камень не разобьется. Так же несокрушимо и учение Мо Ди. Номаиалввм К любяшим порассуждать монетам примыкают китайские философы, которых на Западе назвали номиналистами, т. е. школой имен (латинское слово «помина» означает «имя»).
По-китайски же мин-цзя («мин» вЂ” имя). Представителей школы мин-цзя называют также софистами, поскольку они играли в слова и эту игру доводили до абсурда. К сожалению, труды этих философов сами по себе почти не сохранились — и мы знаем об их учении главным образом от их критиков. В представлении их противников, китайские номиналисты 122 стремились скорее к тому, чтобы удивить наивных людей, чем к тому, чтобы достичь истины.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
