Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 1-2000 (1116255), страница 78
Текст из файла (страница 78)
Толькопосле многовековых усилий доказать приоритет либо веры над разумом,либо разума над верой человечество постепенно приходит к осознанию важности и необходимости двух взаимодополняющих измеренийчеловеческого существования.Глава 1. СООТНОШЕНИЕ ВЕРЫ И РАЗУМА:ДВА ПОДХОДА К РЕШЕНИЮ ПРОБЛЕМЫ ВСРЕДНИЕ ВЕКАСредневековье находилось в начале пути, ведущего к осмыслениювзаимоотношения и взаимосвязи двух экзистенциальных сфер.
Онопредложило свою модель их взаимоотношения, точнее, ряд моделей,основанных на общих предпосылках, но приводящих к разным выводам. Главная предпосылка касалась понимания смысла и цели человеческого существования. Созданный по образу и подобию Бога, человек должен стремиться к тому, чтобы душа его стала храмом, в которомпостоянно обитает Бог.
Земная жизнь с ее делами и заботами, какимибы важными и нужными они ему ни казались, не должна заниматьцентрального места в жизни человека, не должна поглощать все еговнимание. Быть человеком — значит жить не только в "горизонтальной" плоскости (среди вещей и людей), но прежде всего в "вертикальном" измерении, постоянно устремляясь к Богу, памятуя о нем и врадости, и в горестях, непрерывно чувствуя его присутствие.
Для христианина Бог — это жизнь; он — источник жизни, жизнеподатель;отпадение от Бога, по христианским воззрениям, делает душу мертвойи бесчувственной. Но если душа духовно мертва ("умерщвлена грехом"), человек теряет связь с Бытием, живое ощущение бытия, егожизнь становится безрадостной и бессмысленной. Поэтому цель человека — богообщение и богопознание. Все остальные моменты человеческого существования, включая познание мира, должны бытьподчинены задачам богопознания, спасения души. Таков исходныйтезис христианской философии, разделяемый всеми (независимо отих принадлежности к тому или иному направлению) мыслителямизападноевропейского средневековья.Разногласия возникали при обсуждении вопроса о том, способствует ли рациональное познание продвижению христианина по путибогопознания или же, наоборот, лишь отвлекает его от поиска спасительной истины.
В западном средневековье мы можем найти два противоположных ответа на этот вопрос.1. ОТКАЗ ОТ РАЦИОНАЛЬНОГО ПОЗНАНИЯ(монашеско-мистическая традиция)Один из ответов основывается на следующих соображениях. Таккак истинный христианин должен избегать всего, что может помешатьему направлять все свои помыслы к Богу, то изучение этого преходящего, суетного и порочного мира не может представлять для него интереса. Поэтому многие христианские писатели, особенно представляющиемонашескую мистическую традицию, невысоко ставят исследование279причин и порядка явлений, не очень лестно отзываясь о людях,занимающихся такими исследованиями. "Они называют себя любознательными (философами), — пишет знаменитый мистик XII в. Бернар Клервоский (1090-1153), — мы же правильнее назовем их любопытными и суетными" (PL, 183, 331).
Среди них, по его мнению,"есть такие, которые хотят знать, чтобы продавать свое знание за деньгии почести, а это — недостойное стяжание" [2, с. 67]. Но не толькостремящиеся к знанию из корысти или честолюбия заслуживают осуждения. Знание ради знания, ради удовлетворения любознательности, возникающее в результате бескорыстного интереса к предметупознания, Бернар также порицает как отвлекающее христианина отвыполнения его главной жизненной задачи. При этом рациональноезнание отвергается не потому, что оно есть нечто дурное. "Всякоезнание хорошо, — пишет Бернар, — если основано на истине. Новремя, данное человеку, кратко, и потому он больше должен заботиться о том знании, которое ближе к спасению.
Есть такие, которыехотят знать, чтобы назидать других, — это любовь, и такие, которые хотят знать для собственного назидания, а это — мудрость.Только последние два разряда людей не злоупотребляютзнанием"[там же, с. 67-68].Поэтому в уставе монашеского ордена францисканцев, основанногов XII в. св.
Франциском Ассизским, рекомендуется не стремиться кучености, к приобретению знаний. "Пусть не учатся грамоте не знающие ее" (Reg. II, X) [3, с. 343]. Ведь ни словесное рассуждение, нирациональное знание о пути, по которому надлежит идти человеку,еще не означают прохождения этого пути, но могут как бы подменитьсобою реальное прохождение. Поэтому "охраним себя от мудростивека сего и от разума плоти.
Дух плоти много стремится к обладаниюсловами и мало к деятельности" (Reg. I, XVII) [Там же].В монашеской среде призывы против увлечения светской образованностью раздавались и раньше. Уже на исходе VI в., ознаменовавшегося деятельностью последних систематизаторов римского наследия в области образования, Боэция (ок. 480-525) и Кассиодора (ок.490—ок. 585), слышится гневный голос папы Григория Великого (ок.540—602), протестующего против использования языческой литературы даже в целях обучения грамоте.
Дезидерий, один из епископов вГаллии, удрученный всеобщим невежеством, решился учить грамотепо учебникам и текстам из классической римской литературы. В негодующем письме к нему Григорий пишет, что это весьма прискорбно,просто непостижимо, что епископ вынужден декламировать слова, которые неприлично читать даже мирянину. Кстати, Григорий, сам получивший прекрасное образование, не против грамотности вообще, алишь против внедрения в души христиан элементов языческой культуры. Обучение же необходимо, хотя бы ради чтения и пониманияБиблии; познание Григорий сравнивает с равниной, которую следуетпересечь, чтобы взобраться на вершину Священного Писания.
Однакоучить следует, опираясь на Библию. Язык Библии должен стать образцом для христианских сочинений; не они должны приноравливаться к280классическому стилю, напротив, сама грамматика должна следоватьновым нормам; авторитет Священного Писания узаконивает даженеприемлемые для классической латыни грамматические конструкции.Может быть, самым решительным противником светского образования на средневековом Западе был св. Петр Дамиани (1007-1072).В известном теологическом споре XI в. между "диалектиками" и "антидиалектиками" (термин "диалектика" в средние века был другимназванием для логики, причем логики Аристотеля) он был наиболееярким выразителем мнения последних.
Надо заметить, что все участники спора, несомненно, знали логику (не говоря уже о грамматике),а что касается Петра Дамиани, то, судя по его красноречию, он былзнатоком и риторики. Спор затрагивал главным образом две проблемы. Во-первых, следует ли монаху, оставившему мир, получать светское образование, имеет ли оно какую-либо ценность для него? Вовторых, оправданно ли для христианина прилагать правила логического рассуждения к таинствам веры? "Диалектиками" называли тех,кто не видел оснований, почему разум — тот именно дар, в которомявлен образ Бога в человеке, — нельзя применять повсюду.
Такойобраз мыслей мы встречаем, например, у Беренгария Турского (ум.1086), который приложил логику и некоторые философские понятияк объяснению видимых явлений в таинстве евхаристии. Против такогонеумеренного использования логики были многие теологи того времени, даже те, кого никак нельзя причислить к оппонентам рационального познания вообще, например Ланфранк (1010-1089), учительАнсельма Кентерберийского, настоятель аббатства Ле Бек. Петр Дамиани в этом споре занимал другую крайнюю позицию.
Не только отаинствах веры не компетентен судить разум, но во всех духовных ижизненно важных вопросах, перед которыми человек стоит в неведении,молитвенный плач, посредник между Богом и человеком, являетсяединственно истинным и знающим наставником. По Дамиани, презрение к миру — условие богопознания и спасения.
Монах, стремящийсяк совершенству, должен затвориться в стенах обители, полюбить духовную тишину, устрашиться мирской суеты. Ибо мир день ото дня всебольше погрязает в пороках, так что святая душа повреждается отодного только созерцания его. Монах не нуждается в философии. Будьфилософия необходима для спасения человечества, рассуждает Дамианив трактате «О святой простоте», Бог послал бы для проповеди философов, а не рыбаков (PL., 145, 697В С). Рациональное познание нетолько не полезно, но вредно, оно причина грехопадения, проникновения зла в мир, продолжает он.
Дьявол, намеревавшийся ввести вмир полчища всех пороков, поместил жажду познания во главе этойармии, и вслед за ней вереницей входят в несчастный мир толпы беззаконий. Поэтому, приходит Дамиани к выводу, не следует монаху,оставляя духовные занятия, пускаться в погоню за пустым светскимзнанием.2812. СХОЛАСТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ: УТВЕРЖДЕНИЕГАРМОНИИ ВЕРЫ И РАЗУМАОтношение церкви к рациональному познаниюОднако христианская церковь в средневековой Европе покровительствует учености и заботится о ее распространении. Существовалонесколько причин, побуждавших к познанию мира и развитию рационального знания.
Во-первых, библейское повествование о сотворениимира Богом делало неприемлемым взгляд на природный мир как назлое начало, противостоящее Творцу. Будучи творением благого Бога, сам мир является благим; в нем запечатлены и явлены человекубожественные могущество, благость и красота. Невидимый, непостижимый посредством чувственных образов и понятий ума, Бог открывается человеку в видимых сотворенных вещах, доступных и непосредственному восприятию и рациональному познанию.
Познание мирапоэтому не уводит от Бога, а ведет к познанию Творца как Первопричины всего сущего. Во-вторых, наряду с теологическим осмыслениеммира как откровения Бога человеку и соответственно высокой оценкойпознавательной деятельности, обращению к сфере рационального знания способствовали и религиозно-практические нужды христианскойцеркви.Стремление к знанию ради "собственного назидания", которое св.Бернар Клервоский называет мудростью, неотделимо от устремлениячеловека к Богу; такое знание — высшее знание для христианина.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
