Диссертация (1105895), страница 12
Текст из файла (страница 12)
Сыграла свою роль и плохая административная организация процесса переселения. Так, в 1809 году, т.е. через два года после начала активной еврейской земледельческой колонизации, Новороссийская опекунская контора докладывала министру внутренних дел А.Б. Куракину, что «ни изб, ни приспособлений для них [евреев, незадолго до того отправленных в Новороссию из Витебской губернии – А.Е.] нет в готовности» и что «им придется терпеть нужду и беспокойство в тесноте на квартирах немецких и русских поселенцев в казенных селениях» 360.
Всего в ходе колонизационной кампании, непосредственно последовавшей за изданием Положения 1804 года, было основано восемь еврейских колоний – две в 1807 году и шесть в 1809 году (все они располагались в Херсонской губернии)361. Однако нецелесообразность продолжения попыток превращения евреев в земледельцев была довольно скоро понята центральной властью. 6 апреля 1810 года Комитетом министров был принят указ о прекращении переселения евреев в Новороссийский край362. Это не означало запрета евреям на водворение в земледельческих колониях в Новороссии, однако впредь в тех случаях, когда от них поступало ходатайство о переселении, это ходатайство удовлетворялось только при условии, что все расходы на дорогу и на обустройство хозяйства они будут нести самостоятельно. На практике издержки, связанные с переездом, возлагались на кагалы, которые были заинтересованы в том, чтобы не допустить перенаселения городов черты оседлости363.
Мотивировано такое решение было прежде всего тем, что бóльшая часть суммы в 300000 рублей, выделенной по Высочайшему повелению на выдачу пособий переселенцам, была к этому времени уже истрачена364, а ассигнование дополнительных средств Комитетом об уменьшении государственных расходов не предусматривалось. При этом из текста указа можно заключить, что отсутствие средств в казне было воспринято как удобный повод отказаться от кампании, фактический провал которой стал к тому времени очевиден. В частности, министр внутренних дел, предлагая Комитету министров прекратить государственное дотирование переселения евреев, ссылался на донесение херсонского губернатора, согласно которому «по непривычке евреев к хлебопашеству и по нечистоте в житии их, смертность между ними весьма высока, и переселять их более не должно».
Обращает на себя внимание то, что, согласно этому указу, за более чем пять лет, прошедших после принятия Положения 1804 года, только около 600 семей уехали в Новороссию, и всего 300 семей выразили желание сделать это в будущем. Данные, полученные из других источников, сопоставимы. По материалам VI ревизии, в 1811 году в колониях проживало 834 семьи, включающих 2152 души мужского пола365. В сенатском докладе, поданном на Высочайшее имя в 1812 году, сообщается, что в Российской империи насчитывалось 13925 душ евреев-земледельцев366, из которых действительно занимались земледелием только 178 евреев, остальные же только изъявили желание заняться хлебопашеством (Государственный Совет, видимо, справедливо посчитав это способом ухода от налогов, особо отметил, что такие евреи до фактического переселения в земледельческие колонии не подлежат обещанному Положением 1804 года освобождению от подушной подати, а должны платить налоги наравне с мещанами367). В 1814 году, по ведомостям Конторы опекунства, в еврейских земледельческих колониях числилось 591 семейство в количестве 3672 души368 (уменьшение числа водворенных в колониях семейств объяснялось тем, что, согласно докладам Конторы, некоторые колонисты были отпущены из колоний по временным паспортам, покинули колонии самовольно либо были уволены из земледельческого звания369). По данным на 1821 год, евреев-земледельцев насчитывалось 11825 душ; при этом не оговаривалось, сколько из них на самом деле занимались сельским хозяйством, но, судя по тому, что более 8000 из них числилось в Виленской губернии, где колонизация была распространена сравнительно мало, это были далеко не все370. В последние годы рассматриваемого в настоящем исследовании периода количество евреев-земледельцев должно было несколько возрасти, поскольку в 1821-1826 гг., вследствие новой массовой кампании по выселению евреев из сел и деревень, еще около 420 семейств пожелали переселиться в Новороссию371, однако к принципиальному изменению ситуации это, разумеется, не привело.
Учитывая, что в Российской империи в то время проживало, по наиболее достоверным оценкам, около 700-800 тысяч евреев, можно сделать вывод, что надежды на массовое обращение евреев к земледелию в целом не оправдались. Даже обещания государственной помощи и налоговых льгот не могли заставить евреев массово покидать их традиционную среду. Те немногие евреи, которые все же соглашались уехать в Новороссию, делали это только вследствие крайней нищеты; например, в пинкосе Мстиславского кагала мотивы, побуждавшие к переселению, объяснялись так: «Глаза наши померкли, глядя на нужду и бедствия, на то, как дети наши просят хлеба, и нечем утолить их голод» 372. Вероятно, если бы не была приостановлена высылка евреев из сел и деревень, то среди тех, кто все равно потерял свои дома и привычные занятия, доля переселившихся была бы больше; однако провал одной реформы еврейского быта повлек за собой и неудачу другой.
При этом переселение в Новороссию даже этого небольшого числа евреев само по себе не может считаться показателем того, что проект обращения евреев в земледельцев был хотя бы частично успешен. Об этом можно судить, например, по сообщениям ученого еврея Маркуса Гуровича, который в 50-х гг. XIX века объезжал Новороссийский край и знакомился, в числе прочего, с жизнью еврейских колоний Херсонской и Екатеринославской губерний. В своей записке губернатору он отмечал, что многие колонисты только числятся по ревизии таковыми, чтобы пользоваться предоставленными законом налоговыми льготами, фактически же они занимаются торговлей в окрестных городах373.
По особому указанию императора в положении от 6 апреля 1810 года было отмечено, что «надлежит только остановить вновь водворение их, тех же, кои уже водворены, оставить в настоящем положении без всякой перемены», однако одновременно с этим было решено предложить переселенцам, не желающим продолжать занятия земледелием, вернуться в западные губернии к местам их прежней приписки. Евреи, которые все же остались бы в Новороссии, должны были бы находиться под наблюдением местных властей, с тем, чтобы по истечении года те из них, которые окажутся неспособными к земледелию, были отправлены на суконные фабрики, где они должны были бы оставаться до отработки понесенных правительством издержек на их переселение в южные губернии. Именно суконные фабрики были определены для этой цели, вероятно, потому, что в 1808 году императором был одобрен проект министра внутренних дел А.Б. Куракина «Об умножении и усилении выделки сукон», где в качестве одной из мер к развитию суконного производства в овцеводческих южных губерниях России было предложено использовать в качестве фабричных рабочих евреев и чиншевую шляхту (т.е. мелкое безземельное дворянство)374. Таким образом, государство частично отказалось от ранее взятых обязательств по материальной поддержке переселенцев, приняв во внимание отсутствие у них склонностей и способностей к занятиям сельским хозяйством, хотя нужно отметить, что полного отказа от оказания помощи новороссийским евреям-земледельцам это не означало. Так, в августе 1813 года на пособия всем колонистам из казны ассигновано 50 тыс. руб. (степень финансовых злоупотреблений, которые, несомненно, также стали одной из причин затруднений с колонизацией, может быть оценена по тому, что сами колонисты запрашивали у херсонского губернатора 115 тыс. руб., в то время как по расчетам Главного судьи Конторы опекунства новороссийских иностранных поселенцев, в ведении которой находились все новороссийские еврейские колонии375, на самом деле из этой суммы им должно было потребоваться только 8050 руб.)376. В 1817 году по запросу Конторы опекунства евреи-колонисты были освобождены от платежа податей на следующие 5 лет, а возврат в казну долга за полученное при заведении хозяйства имущество был рассрочен на 30 лет377.
В 1809-1810 гг., когда стала очевидна неудача колонизации, в Комитете министров обсуждался вопрос о том, чтобы «уволить всех евреев из класса земледельцев, кои в оном сами остаться не пожелают» 378. Этой же возможностью интересовалась и Контора опекунства. Министерство внутренних дел в ответ на соответствующий запрос предложило евреям, водворяющимся в колонии Бобровый кут Херсонского уезда, в случае их нежелания продолжать занятия земледелием поступить рабочими на еврейскую фабрику в г. Кременчуге, однако добровольцев не нашлось379. Витебский гражданский губернатор в ответ на аналогичные запросы Конторы пояснил, что евреев, ссылающихся на неспособность к земледелию, не следует отпускать в прежние места проживания, поскольку это ведет к уклонению от налогов и бродяжничеству, т.к. евреи, причисленные к классу земледельцев, оказываются освобождены от податей и исключены из прежних мещанских обществ380. Контора опекунства, однако, не приняла разъяснения витебского губернатора и сочла, что удерживать евреев в звании земледельцев она не имеет права, поскольку Положение 1804 года разрешало евреям с ведома начальства переходить из одного звания в другое381. Однако подобные прошения продолжали поступать, их количество увеличивалось, и Контора опекунства выражала опасение, что со временем в колониях «уменьшится число хозяев до такой степени, что и дома останутся пусты, и казенного долга взыскать будет не с кого» 382. В записке Департамента государственного хозяйства, представленной по этому поводу министру внутренних дел, уточнялось, что еще 6 апреля 1810 года состоялось Высочайшее повеление об оставлении без удовлетворения просьб евреев об увольнении из земледельческого звания, однако и после того, как это повеление было объявлено Конторе, она продолжала отпускать таких евреев из колоний383. Помимо уже названных витебским губернатором негативных последствий такой практики – ухода от налогов и развития бродяжничества – Департамент хозяйства называл еще одно, а именно напрасную растрату казенных средств, ранее отпущенных на помощь колонистам, которые затем прекратят занятия земледелием. Поэтому 27 ноября 1812 года Государственный совет определил максимально усложненный порядок выхода из колоний: колонистов было запрещено увольнять из земледельческого звания целыми селениями или в таком количестве, от которого селение могло бы расстроиться, кроме того увольняемые должны были выплатить все долги перед казной и представить на свое место другого колониста384. В 1815 году такой порядок был подтвержден Министерством внутренних дел385. Однако никакие формальные трудности не могли удержать евреев в колониях, где им не удавалось наладить хозяйство. Как сообщал в 1823 году витебский гражданский губернатор, большинство евреев Белорусской губернии, переселившихся в Новороссию, к началу 20-х гг. возвратились обратно на прежние места приписки386; только в 1821-1822 гг. было принято решение о возвращении 573 семейств387.
Еще более бесплодным оказался проект создания земледельческих колоний силами членов Общества израильских христиан, т.е. выкрестов, поскольку в этом случае отсутствие желания заниматься сельским хозяйством подкреплялось у евреев отсутствием желания креститься. Инициатор создания общества А.Н. Голицын предполагал, что члены этого общества после принятия христианства станут компактно селиться на специально выделенных для этого в Новороссии землях, которые будут переданы им безвозмездно и навечно. В 1818 году начал действовать Комитет опекунства израильских христиан, и тогда же в Новороссию был отправлен надворный советник Григорий Мизко, которому было поручено обозреть казенные земли и отыскать участки, пригодные для создания таких поселений. В 1819 году он докладывал, что наиболее удобными ему представляются участки в 26 тысяч десятин близ Таганрога и Мариуполя, принадлежащие грекам-колонистам, но уже назначенные к возвращению в казну «за излишеством». Однако ведомственная переписка по поводу отвода земель, а также рассмотрение поданных по этому поводу жалоб мариупольских греков заняли более двух лет. Первые ходатайства принявших христианство евреев о переселении начали рассматриваться только в 1823 году, причем разбирательство затянулось, поскольку не имелось однозначных доказательств их крещения, и в конце концов в просьбе им было отказано388. По данным 3-го отделения собственной Его императорского величества канцелярии, в 1827 году на отведенных под Мариуполем землях не было ни одного жильца389. В 1833 году Комитет опекунства израильских христиан был официально упразднен390.
Взаимосвязанные попытки переселения евреев из сельской местности в города, предотвращение еврейской торговли спиртным и привлечения евреев к земледелию и фабричному делу ярко иллюстрируют тезис о невозможности решения глубинных социальных проблем исключительно административными методами. Правительство полагало, что, побудив еврейское население воспринять одобряемые властью занятия, такие как ремесло и сельское хозяйство, оно сможет добиться одновременно того, чтобы еврейская диаспора начала приносить государству не вред, как считалось ранее, а пользу. При этом не был учтен целый ряд обстоятельств, которые изначально делали реализацию этого плана маловероятной. Во-первых, было ограничено выделение казенных средств на переселение евреев, равно как и предоставление какой-либо иной реальной поддержки со стороны государства, которая могла бы побудить их изъявить желание уехать на неосвоенные земли южных губерний или хотя бы не сопротивляться высылке из шляхетских поместий. Во-вторых, правительство явно переоценило способности и возможности местной администрации, которая не только на практике сталкивалась с многочисленными препятствиями, мешающими ей исполнить предписания центральных властей, но и не делала серьезных попыток преодолеть эти препятствия собственными силами, как можно судить по упомянутым выше отчетам, которые в основном содержали только жалобы на возникающие трудности, но не конструктивные предложения. Во-третьих, не принималась во внимание складывавшаяся на польских территориях веками модель социально-экономических отношений между дворянами-землевладельцами, евреями-откупщиками и крестьянами. Эта модель предполагала взаимную неприязнь, но одновременно и взаимную выгоду, поэтому ни одна из сторон не стремилась изменить ситуацию, и государству не на кого было опереться в его стремлении запретить евреям заниматься винокурением, откупами и корчемством, лишив, тем самым, шляхту источника доходов от аренды, самих евреев – традиционного занятия и традиционного окружения, а крестьян – дешевого доступного алкоголя и дохода от сбыта излишков зерна в урожайные годы.
Кстати, одной из причин невнимания государства к массовому неприятию политики выселения евреев из сельской местности, а также земледельческой колонизации, было и то, что на эти меры не поступало жалоб от самих евреев, поскольку большинство еврейских депутатов, обращавшихся напрямую с властью, были либо представителями богатого купечества, либо маскилим (т.е. сторонниками светского просвещения), и, следовательно, пытались добиться прежде всего расширения торговых прав и доступа к европейской культуре; проблемы еврейской бедноты были им чужды391.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
