Культурологический анализ научной парадигмы в психиатрии (1102239), страница 45

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 45)

Феноменология,конечно, объявила о понимании и вживании; это уже не телесный мир, но нечто, чтопри желании с ним еще можно совместить. Лэйнг идет в направлении совсем невидимого и возвращает в психиатрию религиозно-мистическое толкование болезней. Возвращает он его из Средневековья, но не только. В культуре мистика была жива всегда, даже в атеистические века, такие как 19-й. Кроме того, в 20-м веке экспансию вЕвропу осуществил буддизм. Кроме того, на Лэйнга, как и на многие другие восприимчивые умы, произвел впечатление гностицизм Наг-Хаммади (он цитирует "Евангелие от Фомы").Вообще говоря, мистика строит картину "параллельного мира", существующегоневидимо, грубо говоря, рядом, недоступного обычному восприятию.

Как я писала179выше, это мир не пустой. В нем существуют пути, предположительно, к блаженству/страданию, к некоторому знанию, к бессмертию (список составлен спонтанно).Само собой, в процессе достижения целей достигающему обеспечиваются, так сказать, путевые впечатления. Различные мистические учения и обычные религии, какправило, предлагают варианты понимания этого мира, попадания или избегания его,обучают целеполаганию и т.п.

По некоторым вариантам, мир населен сущностями,другие учения акцентируют, наоборот, их отсутствие.Лэйнг, прежде всего, постулирует наличие этого другого мира (что будет важновпоследствии, см.ниже об основном вопросе философии науки). Он проводит аналогию между психотическими явлениями и мистическими переживаниями (хотя, выражаясь математически, тождество в обе стороны необходимо доказать). Видно, какойэто демонстративный отход от феноменологической позиции 1-го периода.Об эмпатииФеноменология, с одной стороны, отрешается от теорий и регистрирует чистые явления сознания, с другой стороны, не возбраняет понимание, или эмпатию.

Ясперс это признавал с определенностью. Если же вчувствование и понимание происходят, то как обойтись без каких бы то ни быловнешних теорий, хотя бы рудиментарных, например, отголосков культурных представлений? Редуцируя теоретизирование (я имею в виду применение внешних теорий ) редуцируешь и эмпатию. Грубо говоря, если не владеть, по меньшей мере справочным образом, общераспространенными ходамимысли, то ни с каким собеседником будет не о чем говорить (не случайно Гуссерль, как говорят, обладал весьма недиалогическим сознанием). Самое эффективное со-присутствие с другим - это найти сним как можно больше общего, другими словами, вдумать в него как можно больше своего; то жеутверждает герменевтика, то же психоанализ теорией катексиса.

Кроме того, для эмпатии необходима рефлексия, а что есть рефлексия, как не применение к себе - своим невербальным душевным движениям и неосмысленным перцепциям - понятий, то есть социально порожденных фигур речи,структур мысли113?Что касается феноменологии, во втором периоде Лэйнг ее оставляет. Он отходитот эпохэ и редукции и приводит в свои построения объяснительную систему, осно-113Конечно, утверждение "для эмпатии нужна рефлексия" необходимо доказать. Я не могу придумать, как это сделать, и попробую зайти косвенно: без рефлексии трудно как следует обладать собой, а эмпатия - сильное взаимное воздействие, и без обладания собой ей нечего противопоставить.Поэтому если эмпатия в отсутствие рефлексии и возможна, то опасна, непереносима и, во всякомслучае, не эффективна как терапевтическое средство.

У самого Лэйнга рефлексия была очень сильноразвита, ей посвящена не менее чем треть "Фактов жизни".180ванную на мистике. Шаг от дескрипции до интерпретации, причем такой радикальной, соответствует радикальному повороту в мировоззрении. На мой взгляд, здесь заключена ключевая проблема вообще всей философии науки (и не только науки): естьчто-нибудь за всем этим или нет?Наука. Антиномия "верующих" и "неверующих"Хочется сказать, что принципиальная дилемма материализма и идеализма перестала быть основанием предельных вопросов. Сейчас предельный вопрос философии,по меньшей мере философии науки: есть что-нибудь за этим или нет? По тому, какна него отвечают, определяются по отношению к истине.

Те, кто отвечают "да", (еслиони последовательны) верят в существование истины, те, кто отвечают "нет" и "незнаю" - истиной не озабочены.На бытовом уровне ответ "да" обычно свойственен верующим. Ко "всему этому"они относят видимое (и его связи), к тому, что "за этим" - мистическое, трансцендентное миру. "Нет" отвечают те, кого обычно называют "неверующими"(=материалистами).Положение в науке отличается.

Наученная трансцендентальными учениями, философия науки "все это" сужает практически до происходящего в сознании; к тому,что "за этим", относится то, что, наверное, надо было бы назвать "вещами в себе". Кэтому относится материальное и его связи, а также и нематериально-мистическое114.Последнее оказывается примерно в том же статусе, что материальное - недостижимойвнеположной вещи; оно разве лишь чуть-чуть менее достижимо.Тут тоже равно возможны ответы "да" и "нет". Фактически "неверующими" будут те, кого ранее называли субъективными идеалистами, которые ранее "верили, чтоесть только в то, что в сознании", а теперь только это считают реальным, видимым,тем, с чем можно работать. Сильные направления современной философии: феноменология, аналитическая философия, культурология - относятся по этому критерию к"неверующим"."Верующими" будут и материалисты, и мистики: обе эти категории верят в то,что есть что-то за пределами их сознания и их бытия.

Материалисты оказываются по-181середине между двумя крайностями, то есть схема разделения выглядит так:экстремально верующие (мистики) - (просто) верующие - верующие только вовнешний мир (материалисты) - неверующие в познание (скептики) - экстремально неверующие (субъективные идеалисты).Крайняя верующая позиция с точки зрения эпистемологии утверждает "истинаесть и она дана", средняя - "истина есть и ее надо познать", неверующая - "истинаесть, но ее познать нельзя", крайняя неверующая - "истины нет" (а самая крайняя, солипсизм, утверждает: возможно, нет существования никого, кроме меня). Инымисловами, первую крайность можно сформулировать так: "верующие не только в бытие, но и в истину" (уже известную), вторую крайность: "не верующие не только в истину, но и в бытие".

Это, в свою очередь, показывает, что познание истины в планеверы находится в двойственном положении: чтобы познавать истину, надо не веритьв ее данность, но верить в ее бытие, то есть находиться в неотъемлемо двойственноми промежуточном состоянии.Как ни странно, "неверующие" при всей кажущейся экстравагантности их позиции в философии науки преобладают. Практически идея объективной истины и познания как приближения к ней, если так можно выразиться, не в моде. Ее опровергают учения о конвенциональном, прагматическом характере теорий. "Неверующая"наука и философия науки: трансцендентальный идеализм, отвергающий познаваемость вещи в себе, феноменология, отвергающая теоретизирование, философия жизни, отвергающая рациональное познание, аналитическая философия, отвергающаяразговор обо всем, кроме языка, наконец, постмодерн, отвергающий значимость почти всего, отходят от всякого представления, что "за этим что-то есть". Честность возвращает науку от "за" ко "всему этому", и в результате философия науки без концарефлексирует над "научным методом", над "языком науки" и т.д.

Предельный тупикэтой позиции - это полный релятивизм теорий и в философии, и в самой науке. (Повторюсь, что, к счастью или к несчастью, позитивным наукам, пока им есть что открывать, до релятивизма теорий далеко). Фактически это солипсизм и скандал науки.И движение в этом направлении реально осуществляется. На "бытовом уровне фило-114Я оставляю в стороне вопрос, может ли между двумя материальными объектами существовать нематериальная связь, хотя, возможно, он более важен, чем мне сейчас кажется.182софии" - в публицистике, в политике, в общественной мысли - торжествует релятивистские идеи: от прав человека и прав меньшинств до этики ненасилия, уважения кчужому и т.п.

Все перечисленные лики релятивизма принципиально отрицают идеюистины (под истиной я имею в виду нечто внешнее по отношению к познающемусознанию)115.Если сформулировать, может быть, несколько заостренно: идея истины приводит к насилию (и это есть позитивизм), релятивистская идея - к "солипсическому"скандалу науки и вседозволенности (и это есть постмодерн).Если в науке довольно часто стремление к некоторой внеположной истине постулируется, и даже во времена релятивизма редко какая наука сама объявляет себяконвенциональной, то в жизни человека, наоборот, вопрос внеположной истины неясен. (Легко видеть, что это снова вернуло нас к онтологическому критерию Лэйнга:по курсу или не по курсу?) Существующее положение в науке таково, что позитивныенауки почти всегда относятся к "верующим", и только философы, наблюдая со стороны за их деятельностью, замечают в них конвенциональность, игру парадигм и т.п.

(и,конечно, эти философы уже довольно часто встают на позицию "неверующего"). Ноте же самые философы, мысля, не считают себя конвенционалистами, за ними будутнаблюдать с целью так их назвать другие философы. Быть "научно неверующим" доконца, как представляется, невозможно.Что касается жизни, то философия "неверующего" распространена на самом бытовом уровне. Именно обычные люди массово считают, что "кроме этого ничего нет".Согласная с этим философия, наблюдая за ними, предается культурологическим, постмодернистским, релятивистским построениям. Провозглашается, что "сознаниеконституировано культурой" (культурология), "критерий нормы - успех адаптации"(биологические науки, в т.ч.

Характеристики

Список файлов диссертации