Диссертация (1102191), страница 7
Текст из файла (страница 7)
66].К. С. Пигров рассматривает дневник как феномен культуры, но при этомподчеркивает, что для того, чтобы его вести, не требуется никаких особенныхдарований, таланта. Дневник в его концепции является феноменологическойпрактикой, позволяющей личности самосовершенствоваться и приобщаться ктрансцендентному миру культуры через собственное исповедальное слово: «Вэтом пространстве тишины и молчания, создаваемом с помощью дневниковоготекста, и рождается свобода, также как сама возможность единства мировойистории и индивидуальной судьбы» [63, с.
78].Классический дневник (понимаемый как особая практика) обладаетсобственными специфическими чертами. Они обнаруживаются в организациитекста, в пространственно-временных, психолого-стилистических, а такжекоммуникативных параметрах. Как представляется, именно эти уникальныеособенности и сформировали для Сартра весьма продуктивную жанровую форму,позволяющую проводить феноменологические эксперименты.Первойзаключающаясятакойвхарактеристикойотсутствииявляетсявременнойсинхронностьдистанциимеждудневника,временемописываемого события и временем совершения записи, создающая эффект своегорода «гиперактуальности» текста. Дневник ориентирован не на воспоминания, а33на фиксацию мгновенных сиюминутных реакций. Как отмечает Н. Н.
Кознова,«автору дневника не обязательно вспоминать, достаточно видеть и зафиксироватьувиденное» [43, с. 137]. Данная особенность задается дневниковой структурой:записи структурируются по дням и всегда приурочены к определенному моментув настоящем. Каждая запись в дневнике представляет собой отдельный текст, всумме они отображают динамизм как внешних наблюдаемых автором процессов,так и внутреннего мира личности. Даже когда в дневнике присутствует элементретроспективных описаний, все равно записи организуются по дням и датам.Можно сказать, что в данном случае событием становится сам факт вспоминания,который диарист протокольно фиксирует в дневнике. Согласно определениюЕгорова, дневник — это «динамическая автохарактеристика, выражающаяестествоибытиечеловекаметодомпоследовательныхвысказываний,группирующихся в устойчивый временной ряд» [30, с.
6]. Обратим вниманиетакже на идею, высказанную Лежёном в работе по истории дневника:привязанность записей к определенной дате создает не цикличность, но именно«векторность» дневника, обеспечивая его направленность в будущее и открытость[165].С этим тесно связан другой отличительный признак дневника — отсутствиев нем концепции, реализация практики ведения дневника как «спонтанногописьма». Отсюда вытекает и стилистическая организация текста, котораяопределяется тем обстоятельством, что дневник наряду с письмом и запискойотносится к явлениям «письменной разговорной речи». Под стилистическимичертами обычно понимается комплекс особенностей: фрагментарность иэссеистичность записей, нелинейность, отсутствие монолитности языковой ткани,полистилистичность,нарушениепричинно-следственныхсвязей,интертекстуальность и т.д.
Е. В. Богданова отмечает, что именно благодаря своейэссеистичности«личныедневникисчитаютсясамымиоткровеннымипроизведениями в литературе» [18, с. 28]. В дневниках наблюдается пересечениесферы письменной и внутренней речи, записи в дневнике ведутся на основе34первичных впечатлений, а выводы не всегда аргументированы, что и создает, вконечном итоге, эффект свободного выражения мыслей.Благодаря ориентированности на непринужденность дневник позволяетзапечатлеть множество спонтанных идей и набросков без необходимости ихпродолжения:записипредставляютсобойсвоеобразныйфрагментарныйчерновик личного.
Они не всегда складываются в историю, у которой есть начало,середина и конец. Автор пишет о том, что захватило его интерес, поэтому онможет как последовательно излагать события, так и фиксировать наборразрозненных размышлений или наблюдений, добавляемых кумулятивно втечение дня.Отдельно скажем еще об одной особенности дневникового текста, которойявляется его потенциальная диалогичность. Обычно дневниковое высказываниеопределяется как автокоммуникация, где отправитель сообщения остается егоединственным получателем.
Именно об этом говорил Ю. М. Лотман, определяятип коммуникации в дневниковом тексте как «Я — Я» [51].Однако подчеркнем, что уже при данных условиях адресат и адресант могутразличаться ввиду временного несоответствия: диарист может перечитыватьзаписи спустя какое-то время, а так как дневник остается «черновыминабросками» с возможностью их переписывания, то и вносить свои пометки иликорректировки, акцентируя тем самым этот временной разрыв.
В данном случаепосредством автокоммуникации реализуется принцип самоотчета: автор имеетвозможность абстрагироваться от самого себя, чтобы смотреть на свою личностькак на объект, удаленный во времени. Михеев, комментируя введенное им дляхарактеристики жанра понятие «пред-текст», пишет: «В моем понимании этотекст в его неокончательном, черновом, незаконченном виде, к которому автореще предполагает вернуться, чтобы его переписать или дополнить. В отличие оттого, как употребляется этот термин в теории интертекстуальности, тут важнапринципиальная незавершенность такого рода текста» [54, с. 5]. Вносимыепометки и корректировки, таким образом, акцентируют этот временной разрыв.35Хотя дневник обычно и пишется автором для самого себя, это не исключаетвозможности косвенного адресата, под которым подразумевается постороннеелицо.
В свете этого можно обратить внимание на работу Жирара «Дневник ипонятие личности», где он писал: «Монолог в личном дневнике — на самом делемонолог с продолжением, при ведении дневника присутствие другого никогда неисключается» [144, p. 506]. Внутреннюю диалогичность дневника замечает и Ж.Руссе, утверждая, что каждый диарист создает текст с расчетом на некоегоусловного «личного читателя» («le lecteur intime») [189].
На фоне этого интереснамысль, высказанная Б. Галтье: «Разумеется, личный дневник — это формаразговора с самим собой, но когда текст написан, в нем уже нет ничегомонологичного — именно потому, что он написан» [142, p. 190].В дневнике косвенный адресат может принимать и вполне определенныечерты. Летягин, говорит о том, что дополнительный собеседник в дневнике связанс самой потребностью в самообъективации. Благодаря этому дневник можетреализовывать себя как эпистолярный жанр: «В многовековой истории своегокультурного бытования, <дневник> не всегда рассматривался как “формаинтеллектуального уединения”.
Не изменяя своим функциональным качествам,“записки для себя” могли стать самоотчетом “для другого”» [49, с. 63].Отметим,чточащеданнаяпотенциальностьрассматриваетсякакнеобязательная и дополнительная, большинство словарных определений жанраэтого момента не отражает. Например, в словаре литературоведческих терминовЛ. И. Тимофеева и С.
В. Тураева говорится о том, что одним из признаковдневника является «безадресность или неопределенность адресата многихдневников»[82,основополагающейс.232].Даннаяхарактеристикойчертажанра.неявляется,Однакотакимименнообразом,благодарявозможности диалога автора дневника с воображаемой или реальной аудиториейжанр и может, в конечном счете, реализовывать «публичные» вариации, неутрачивая своих принципиальных свойств.361.2.
Автобиография как форма саморефлексии и литературныйтекстПерейдем к рассмотрению еще одного субжанра личной литературы —автобиографии, которая также предполагает центральное положение личностиавтора. В нашем анализе мы станем придерживаться определения, предложенногоФ. Лежёном: «Автобиография — это ретроспективное повествование в прозе, вкотором реальный человек рассказывает о своем собственном существовании,акцентируя внимание на индивидуальной жизни, в частности — на истории своейличности» [162, p. 14].Самоценное автобиографическое письмо и автобиография как субжанрвозникают, по мнению Лежёна, только в «Исповеди» Ж.-Ж. Руссо («LesConfessions», 1789), более ранние формы еще определяются религиознымитребованиями.
Лежёновское определение позволит нам выявить своеобразиежанрового эксперимента Сартра, не вполне соответствующего критериям даннойформы.Однако все же автобиографическая традиция тесно связана с историейсубъективностивкультуреитакихжанров,какдуховнаяисповедь,исповедальный роман, дневник, мемуары, благодаря чему отдельные формыличной литературы часто пересекаются, четкие границы между ними провестиоченьсложно.Истокиавтобиографическогожанраиавтобиографииобнаруживаются и в более ранних текстах, по поводу времени их возникновениянет однозначного мнения, ответ на этот вопрос зависит от исследовательскихустановок ученых. Более широкое понимание позволяет проследить историюавтобиографии и указать на значимые для нашего исследования аспекты.Автобиографическое начало в текстах может служить и своего родавыразителем мировоззрения эпохи: размышления на эту тему можно обнаружитьв работах Ж.
Пуле. Для него несомненным являлся тот факт, что авторавтобиографического текста конструирует в произведениях свою собственную37личность, но эти конструкции весьма разнообразны в зависимости от времени иместа их создания. В работе «Между “я” и “я”. Критическое эссе о самосознании»[185] он пишет о том, что существует прочная связь между принципамимышления и отображением внешнего мира, поэтому не существует приемлемогоопределения субъективности, которое подходило бы к каждой эпохе и каждойфилософской системе. Авторское сознание для Пуле определено феноменамисвоей эпохи и культуры, поэтому для понимания специфики субъективностипервоочередной задачей исследователя становится изучение места, в котором оназародиласьиразвивалась.Например,античностьещенепредполагаетвыделенного «я», в эту эпоху характерно слияние объекта с субъектом, врезультате самопознание не отделяется от познания мира.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
