Диссертация (1102180), страница 4
Текст из файла (страница 4)
В связи с указанными фактами исследователь выдвигает впервоочередные задачи истории литературного языка поиски адекватого методаисследования донационального периода его функционирования [Алексеев 2013:4-6, 11].Вопрос о различном содержании терминов «литературный язык» дляразличных исторических эпох актуален по сей день3. В славистике данная3Ср. в этой связи также позицию современного чешского исследователя О. Коупила, в своей работе ограмматической рефлексии чешского языка в XV-XVII вв. вообще отказывающегося от термина „spisovnýjazyk‖ в пользу наименований „kulturní jazyk―, „jazyk spisů― и „literární jazyk―. Свою позицию О. Коупилобъясняет нежелательностью неизбежной ассоциации термина „spisovná čeńtina― с концепциями литературногоязыка Пражской лингвистической школы, разрабатывавшимися исключительно для описания современныхлитературных языков [Koupil 2007: 12-15] - заметим, столь четкая ассоциация существует, пожалуй, только вчешской (чехословацкой?) национальной научно-гуманитарной традиции.20проблема, судя по всему, впервые стала активно обсуждаться в рамкахмноголетней дискуссии о диалектной базе польского литературного языка, входе которой различные польские исследователи (К.
Нич, Т. Лер-Сплавинский,А. Брюкнер,В. Курашкевич,С. Урбанчик,С. Роспонд,В. Ташицкий,Т. Милевский и др.) обращали внимание на различия в структуре ифункционировании литературного языка донационального и национальногопериодов (ср. обзор мнений, высказанных в ходе дискуссии, в [Mayerowa1956]).
Новый виток обсуждения данной проблематики связан с рубежом50-60-х гг., когда А. В. Исаченко, продолжавший в своей деятельности традицииПражской школы, предложил известное определение «литературного языка всовременномпониманииэтоготермина(sic!)»какполивалентного,нормированного, общеобязательного и стилистически дифференцируемогоидиома [Исаченко 1958: 42]. В связи с тем, что ни один из языков славянскойписьменности в донациональный период своего развития в полной мере несоответствовал указанным выше четырем критериям, А. В.
Исаченко предлагалотказаться в их отношении от термина «литературный язык» и называть ихпросто «письменными».Точка зрения А. В. Исаченко в истории науки о литературном языке,несомненно,обладалаопределеннойэвристическойсилой,посколькумотивировала многих исследователей задуматься о различных свойствахлитературных языков на различных этапах их развития. Вместе с тем, онанеоднократно подвергалась критике в связи со стремлением к упрощениюкартины функционирования литературных языков. Дело в том, что становлениеотдельных дифференциальных признаков литературных языков протекаетнеравномерно, и не в любом крупном литературном языке современного типапредставлена вся совокупность выделенных А. В.
Исаченко признаков (ср. обэтом [Гухман 1970: 505]).21Стремление терминологически разграничить идиомы, употреблявшиеся вразличные эпохи в области социально престижной коммуникации, привело кпоявлению терминов «стандартный язык», «письменный язык», «языкписьменности», «культурный язык», «культурный диалект»4. Однако, несмотряна то, что термин «литературный язык», несомненно, имеет недостатки, а егоупотребление в той или иной мере можно признать условным, заменауказанного термина в настоящее время, по крайней мере в рамках русскойлингвистической традиции, признается исследователями неоправданной иизлишней [Ремнева 1995: 11; Лифанов 2001: 25; Нещименко 2003: 66].Несмотря на все различия в функционировании литературных языков наразличных этапах их развития, литературный язык является «не подлежащейникакому сомнению языковой реальностью», как и всякая реальностьподверженной историческим трансформациям, однако сохраняющей своювнутреннюю сущность и основную функцию [Виноградов 1978: 288].
Думается,что синтетический подход к трактовке истории и современного состояниялитературных языков является наиболее продуктивным и позволяет избежатьтерминологической путаницы, к которой неминуемо приводит отступление отпринципа методологического редукционизма. В связи с этим, несмотря наобоснованные сомнения ряда исследователей в возможности употреблениятермина «литературный язык» в диахронических исследованиях, в даннойработемыбудемпользоватьсяуказаннымтерминомвотношениидонациональной эпохи.
Это представляется вполне обоснованным при учететого факта, что в трудах ряда авторов-славистов предлагаются достаточносодержательные общие определения литературного языка и характеристики егосвойств, могущие служить исходным пунктом при исследовании того илииного периода его функционирования.
Так, В. П. Гудков предлагает считатьлитературным языком систему/системы «(обще)принятых речевых средстввыражения (фиксации) социально значимой информации (производственной,4Подробнее о генезисе терминов «культурный диалект» и «культурный язык», исключительно важных длясловацкой лингвистической традиции, см. главу 4.22мировоззренческой, художественной и т.п.) с целью передачи ее в пространстве(между соотечественниками) и во времени (между представителями разныхпоколений)» [Гудков 1993: 7].
Аспект социальной значимости языковогоидиоманавсехэтапахсуществованияэтносаподчеркиваетсяГ. П. Нещименко при выделении в структуре этнического языка двухкоммуникативных ареалов – ареала непринужденного повседневного общенияи ареала высших коммуникативных функций, связанного с необходимостьюрегуляции речевого поведения и в связи с этим представленного обработанным,«культивированным идиомом» – литературным языком [Нещименко 2003: 46,56, 69].В рамках указанного синтетического подхода к определению идиома,функционирующего на всех этапах существования этноса в ареале высшихкоммуникативных функций, как литературного языка, тем не менее,принципиально важно описание характерных особенностей национального идонационального периодов его бытования.
В ряде работ последнего временинаблюдается стремление к сужению значения терминов, описывающихязыковую ситуацию предшествующих эпох, при сохранении их традиционныхтерминологических наименований, в связи с чем речь ведется о «литературномязыкестароготипа»(К.В.Лифанов),«диглоссийнойситуации―досовременного‖ периода» (předmoderní diglosijní situace, М.
Гигер) [Лифанов2001: 209, Giger 2006: 82]. Подобное ограничение вводилось и для понятияязыковой нормы.Естественно, что для того, чтобы наиболее успешно выполнять функциютрансляции социально значимой информации, средство коммуникации должнообладать достаточным уровнем стабильности: на протяжении тысячелетнегоразвития литературного языка «неизменным остается социолингвистическиймомент – применение наиболее стабильной языковой разновидности в качествесредства общественной коммуникации» [Алексеев 2013: 10]. В свою очередь,23стабильность предполагает определенную степень «обработанности языка исвязанные с ней отбор и относительную регламентацию», специфика которых,тем не менее, варьируется от эпохи к эпохе [Гухман 1970: 502-503].Отбор и относительная регламентация языковых элементов в составекультивируемого идиома, выполняющего высшие коммуникативные функции исвязанного с регулируемым речевым поведением, связаны с понятиямикодификации, нормы и узуса, понимаемых в современной лингвистике весьманеоднозначно.Для донационального периода существования литературного языка изприведенных выше понятий, связанных с регламентацией языковых средств всистеме «культивируемого идиома», актуальными оказываются норма и узус,поскольку кодификация языковых средств является специфическим признакомлитературного языка национального периода [Гухман 1970: 520-521].
В самомобщем смысле литературная норма определяется как «некоторая совокупностьколлективных реализаций языковой системы, принятых обществом наопределенном этапе его развития и осознаваемых им как правильные иобразцовые» [Семенюк 1970: 566, 574]. При этом, вне всякого сомнения, нормалитературного языка является категорией исторической, что проявляется как вформе закрепления нормы (кодификация vs. ориентация на образец), так и в еевнутреннихсвойствах–степенистабильности,избирательностиидифференцированности [Семенюк 1970: 579, 590]. Так, норма литературногоязыка донационального периода обычно описывается как гораздо болеевариативная, нежели норма современного литературного языка [Гухман 1970:521]. В свою очередь, узус представляется языковой реалией, имеющей менеезначительную,нежелидифференциальнымнорма,признакомтутстепеньустойчивости.оказываетсянеОсновнымобразцовость,ночастотность употребления: «узуальным является то, что часто, обычно,независимо от того, необходимо оно или нет, правильно или ошибочно,24подходяще или неподходяще» [Hausenblas 1960: 14].
Однако, как отмечаетК. В. Лифанов, при практическом исследовании памятников письменностиграницы между двумя понятиями оказываются размытыми, что нередкоприводит к отождествлению двух понятий либо попыткам их синтеза[Лифанов 2001: 26]. В особенности это касается описания памятников деловойписьменности с их обычно более пестрым языковым обликом, обусловленнымменьшей стабильностью нормы делового письма в целом.
В исследованияхадминистративно-деловых текстов применяется не вполне удачный терминузуальная норма5, отсылающий к такому типу формирования нормы, прикотором «авторы деловых текстов в своей практике составления документовпользуются не предписанными официально правилами, а навыками, которымивладели и другие писцы» [Копосов 2000: 22].Не вполне ясна трактовка понятий «узус» и «норма» в чешскойдиахронической лингвистике. В основополагающей для истории чешскоголитературного языка Нового времени работе Я. Порака «Гуманистическийчешский язык» в большинстве случаев речь идет о трансформациях узусапечатных и рукописных текстов; понятие нормы встречается у Я. Пораказначительно реже и, насколько можно понять из авторского словоупотребления,является синонимом словосочетания «устойчивый узус» (ustálený úzus) исвязано в первую очередь с печатными, а не рукописными текстами.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
