Диссертация (1102180), страница 8
Текст из файла (страница 8)
в текстах какправило сосуществуют и перегласованные, и неперегласованные формы[Lamprecht, Ńlosar, Bauer 1986: 116; Komárek 1962: 175]. В польском языкеперегласовка места не имела (ср. пол. najlepszy, wołaj).40В исследованных нами грамотах преобладает неперегласованный вариант– сочетание (aj – 37 , ej – 3). Таким образом, в данной позиции в текстах XVXVI в. преобладает старший вариант, совпадающий с реализацией рефлекса впольском языке. Ср. Mac8-1454 najprv, Mac21-1470 najjasnějńieho, Mac34-1491najjasnějńého, Mac44-1507 najuņitečný, Mac57-1525 najprv, Mac58-1527 najprv.Однако наличие старшего варианта в данном случае следует объяснять позднимпроникновением инновации в чешский письменный узус, а не влияниемпольского языка.2.1.1.3.
Рефлексы долгого ó>uo>ú (ů) в основахАналогичная ситуация наблюдается в отражении рефлекса долгогоó>uo>ů. В XV в. как в чешских печатных изданиях, так и в рукописях, ужепреобладает дифтонг uo<ó при сохранении в ряде случаев старого ó. Новыймонофтонг /ú/ (ů) начинает конкурировать с дифтонгом лишь со второйполовины XVI в. [Porák 1983: 59, 63-64]. В польском языке в XV-XVI вв. вданной позиции был представлен континуант долгого /ó/ - «суженное»(ścieśnione) /o/, которое в данную эпоху в говорах польского языкапроизносилось ближе к /o/ (за исключением позиции перед /r/).
Совпадение жев произношении /ó/ с /u/, причем лишь в некоторых диалектах польского языка,относится только к XVII-XVIII вв. [Ананьева 2009: 137]. Кроме того, междудвумя языками имеются различия в долготе в отдельных корнях (ср. чеш. vůle –пол. wola и др.).В большинстве случаев рефлекс в текстах отражается как дифтонг uo, чтосоответствует положению в собственно чешских памятниках того времени (58примеров): Mc11-1455 kuoň, Mc24-1474 s jejich...vuolí, zuostali, Mc41-1499 puolroku, Mc48-1508 duochody, Mc54-1520 vuobec, muoņ, Mc59-1527 Buoh, muoj,zpuosobiti, vzhuoru. Также достаточно часто в текстах фиксируется старшийвариант релизации рефлекса – монофтонг (15 примеров): Mc19-1465 pójčili,41Mc23-1473 z jich dobrú vólí, zóstali, Mc57-1525 róznice, Mc59-1527 prótah.Фонема /ú/ (ů) в корпусе текстов польского происхождения фиксируется лишьединожды в одном из поздних текстов Mc66-1551 vůli.Отдельно следует интерпретировать появление в текстах монофтонга /ó/(либо /o/ - наличие/отсутствие долготы исходя из особенностей орфографииустановить невозможно).
По наблюдениям Я. Порака, в чешских памятникахXV-XVI вв., пусть и не столь часто, встречаются фиксации исходного ó (o),которые могут быть объяснены как консервативностью узуса, так и аналогией(напр. moņem по образцу mohu) [Porák 1983: 60]. Наличие подобных написанийв исследованных нами текстах польского происхождения, в тех случаях, гдеимеются лексические межъязыковые соответствия, помимо указанных вышепричин, может объясняться влиянием польского языка: Mc21-1470 móņe (пол.może), Mc23-1473 z jich dobrú vólí, zóstali (пол.
wola, zostać), Mc32-1488 svoj(пол. swój), s dobrú vólí, s dobrú vólú, Mc33-1490 sposobem (пол. sposób), Mc371492 svój, z dobrú vólí, nemóņem, Mc57-1525 róznice (пол. różnica), Mc66-1551moj (пол. mój). В иных случаях, где отсутствуют прямые межъязыковыесоответствия,естественнообъяснитьпередачустарого/ó/(либо/o/)консервативностью чешского письменного узуса Mc19-1465 pójčili (пол.pożyczyć), Mc32-1488 voběc (пол., w ogóle ‗вообще‘, ср. пол. лексему wobec вином значении –‗в отношении‘), Mc59-1527 prótah (пол.
przeciąg). Так илииначе, и в данном случае мы не встречаем в текстах преобладания варианта,соответствующего польскому языку.Отметим, что в исследованных текстах также встречаются дифтонги,отражающиеся на месте краткого /o/, т.е. представлена неэтимологическаядифтонгизация, в ряде случаев объяснимая воздействием аналогии. Ср. Mc231473 Buoņe nědaj, Mc14-1455 spuolu, Mc23-1473 duolepsaného, Mac55-1521puokudņ (список позиций неэтимологической реализации дифтонга, а также всепримеры подобных реализаций см. в приложении).42Подобное явление знакомо собственно чешским памятникам: так, ещеЯ.
Гебауэр в своем труде отмечает формы с неэтимологической долготой,проявившейся в дифтонгизации o>uo в ряде чешских памятников XIV-XV вв.,среди которых Клементинский пассионал, где подобные формы особенно часты(zakuon, prokuop, kuostel, yakuo, czrnehuo ptáka, duobrze, duobu и т.д.). Крометого,многочисленныеслучаинеэтимологическойфиксациидифтонгаобнаружены нами в базе старочешских памятников Vokabulář webový(http://vokabular.ujc.cas.cz).По мнению Гебауэра, ряд подобных отклонений может быть объясненразличиями в древнечешской и новочешской долготе, отразившимися впериферийных диалектах чешского языка, в частности, в ляшских говорах(muohl – ляш.
muh, zakuon – ляш. skun=skon, yakuo – ляш. jakuņ). Однако длябольшинства примеров из Клементинского пассионала Гебауэр находитобъяснение в «индивидуальной либо диалектной склонности» писца. Крометого, отмечается бóльшее количество подобных форм в позиции послелабиальных и после предлогов [Gebauer 1963: 245-6, 607, Komárek 1962: 119].Наш материал отчасти подтверждает сказанное Гебауэром – в частности, болеечастое появление неэтимологического uo после лабиальных (buoņí, zbuoņí, puol,puolský, spuolu, puokudņ, nepuozostavujíc, erbuové).
К позициям, где можноожидать появлениенеэтимологическойдифтонгизации,можноотнестипозицию перед частицей –ņ. В целом же объяснить указанное явление«индивидуальной либо диалектной склонностью писца» довольно трудно всвязи с его достаточной распространенностью в исследованных текстах.Впрочем, указанное явление не является специфической чертой текстовпольского происхождения, возникшей под воздействием польского языка,поскольку представлено как в собственно чешских текстах, так и в текстах,создававшихся на территории Силезии и Западной Словакии (см. главу 3, 4).432.1.1.4. Рефлексы долгого ó>uo>ú (ů) во флексии род. пад.
мн. ч. сущ.муж. родаВ чешском литературном языке XV-XVI вв. динамика проникновения втексты инноваций uo, ú в основы и во флексии, судя по данным Я. Порака,различалась, что, среди прочего, объясняется древними квантитативнымиразличиями диалектного происхождения[Porák 1983: 61-62]. Что касаетсяотражения флексии род.
пад. в текстах, то, по наблюдениям Я. Порака, вариантфлексии -ow, хотя и представлен в чешских печатных изданиях и рукописях XV– начала XVI вв., все же выступает в меньшей мере, чем вариант -uov,окончательно побеждающий к 20-м гг. XVI в. Результаты монофтонгизациивосходящего дифтонга в долгое /ú/ в этой позиции начинают спорадическификсироваться в рукописях с начала XVI в., к концу этого столетия почтиполностью вытесняя из текстов дифтонг /uo/ [Porák 1983: 62, 65]. В польскомязыке в существительных твердой разновидности склонения начиная с эпохипервых памятников представлена флексия –ów, причем /ó/, по крайней мере дляпериода XV – XVII вв., произносилось в подавляющем большинстве позицийближе к [o] [Ананьева 2009: 153, 137].В чешских грамотах с территории Польши на протяжении всегорассматриваемого периода представлены оба варианта окончания, причемвариант -ov несколько преобладает (-ov – 26, -uov – 18 примеров).
Большаяраспространенность флексии -ov в текстах может объясняться именновоздействием польской морфологии. Тем не менее, вариант, соответствующийчешскому литературному узусу XV – 1 пол. XVI вв., также представлен втекстах очень значительно. Примечательно полное отсутствие в текстахпольского происхождения монофтонгизированного варианта флексии -ů.2.1.1.5. Рефлексы долгого ó>uo>ú (ů) во флексии дат.
пад. мн. ч. сущ.муж. рода44В отличие от формы родительного падежа, недифтонгизированныйвариант окончания дат. пад. -om, согласно Я. Пораку, напротив, поначалу вчешском письменном узусе преобладал: в чешских печатных изданияхокончание -om начинает реже употребляться только с конца 30-х гг. XVI в.,аналогичная ситуация обнаруживается в рукописях [Porák 1983: 61]. Висследованных нами текстах варианты флексии дат. ппд. мн. ч. представленыприблизительно в равной степени (-om – 25, -uom – 21 пример). Чешскаяинновация -uom начинает более или менее последовательно отражаться втекстах польского происхождения с начала XVI в., что в общем соответствуетситуации в чешских печатных текстах и рукописях, исследованных Пораком[Porák 1983, 61], где примеры на -uom последовательно фиксируются с началаXVI в.2.1.1.6.
Флексия род., дат. и мест. падежей адъективалий жен. родаЕще одной позицией, в которой чешский литературный узус XV-XVI вв.характеризовался вариантностью, была флексия род., дат. и мест. пад.адъективалий жен. рода. Как известно, исходная парадигма ед. ч. адъективалийжен. рода твердой разновидности в чешском языке характеризоваласьомонимией дат. и мест. падежей (dobr‘iej) и отличной формой род. падежа(dobré), однако подобное соотношение флексий ныне характеризует лишь югозападно-чешский диалект. Согласно Д. Шлосару, в чешских говорах имеломесто достаточно раннее выравнивание парадигмы по форме род. пад.,совпадение падежных формантов этого типа ныне представлено в чешскомлитературном языке. Иной тип унификации характеризовал восточно-чешскиедиалекты, где все три формы обобщились по образцу дат.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
