Диссертация (1101905), страница 9
Текст из файла (страница 9)
Поскольку он не претендовал на внимание, ему оказывали большевнимания. Поскольку он отказывался придавать слишком большое значение своимпредпочтениям, его мнения внутри фирмы [издательства «Фейбер»] начинали иметь всёбольший и больший вес»123. С 1925 г. и до конца своей жизни Элиот работает в издательстве«Фейбер энд Фейбер» (в самое первое время – «Фейбер энд Гвайр» (Faber and Gwyer).
Егомнения постепенно «институциализируются», становятся решающими при отборе авторов дляпубликации; к середине 1930-х гг. Элиот становится более-менее общепризнанным мэтромпоэзии и литературной критики; его приглашают читать лекции ведущие университеты, онрегулярно выступает по радио. В 1948 г. он получает Нобелевскую премию.Его влияние начало распространяться на большое число интеллектуалов: как писал Р.П.Блэкмур (1904 – 1965), Элиот, «корректируя Арнолда», серьёзно изменил восприятиеанглийской литературы XVI – XVII вв., резко увеличил интерес к «метафизикам», Тернеру иВебстеру, а «некоторые классы людей» после Элиота «вообще перестали читать» Милтона,Шелли и Суинберна; книга Дж. Уэстон «От ритуала до романа» после «Бесплодной земли»перестала издаваться; даже о самом христианстве, по мнению Блэкмура, «целое литературноепоколение» узнавало, в основном, из элиотовской поэзии; «Элиот перестроил Бодлера» наоснове концепции первородного греха и повысил интерес к Данте124.
Возможно, в этихутверждениях есть доля преувеличения, но Элиот, действительно, оказывал существенноевоздействие на читающую публику. В «Замке Акселя» (1931) Э. Уилсон писал о том, что121L4. P. 324: 17 November 1928, To A.L. Rowse.L3. P. 155: Whit Monday 1926, From Geoffrey Faber. С. Рот, перепечатавший «Бесплодную землю» в журнале«Two Worlds Monthly», назвал её в частной переписке 1927 г. «очень плохой поэмой». Причиной публикации былото, что «Бесплодная земля» – «интересный образец того мусора, который выдаётся за поэзию в наши дни» (Ibid. P.618: 10 August 1927, Samuel Roth to Robert Potter (New York Evening Post).123Morley, F. V.
T. S. Eliot as Publisher // T. S. Eliot: A Symposium / Ed. R. March and Tambimuttu. – L.: P.L. EditionsPoetry, 1948. P. 61 – 62, 65.124Blackmur, R.P. In the Hope of Straightening Things Out // T.S. Eliot – A Collection of Critical Essays. EnglewoodCliffs, NJ: Prentice-Hall, 1962. P.
140 – 141.12233глубина влияния Элиота была поразительна, и его идеи стали новыми «литературнымиклише»125.Деятельность Элиота в качестве арбитра поэзии была многим обязана определённымявлениям и фигурам в англо-американской126 и французской поэтических традициях. Сам образ«арбитра» (особенно характерный для французской традиции) был сформирован до Элиота всимволистской и модернистской среде. Хотя интерес творцов поэзии к критике и теориипрактически никогда не был чем-то необычным, именно в конце XIX – начале XX вв.сформировался определённый идеал поэта-критика, теоретика, законодателя вкусов илитературной моды. Интерес поэта к разработке теории, стремление к её воплощению напрактике, создание новых литературно-критических концепций, синтетическая деятельность вразных ипостасях (поэта, прозаика, драматурга, критика, литературоведа, философа,переводчика, живописца, и т.д.) стали типичным явлением для символизма, неоромантизма имодернизма (как в его более радикальных, авангардных формах, так и в более умеренных).
Вофранцузской литературе образ «арбитра поэзии» воплотили Р. де Гурмон, С. Малларме, П.Валери, имевшие существенное влияние на элиотовские литературные критику и практику.Характернойособенностьюанглийскойлитературнойтрадиции,какотмечаетТ.Н.Красавченко, и в более ранние периоды было то, что главными теоретиками литературыобычно выступали поэты и писатели, а не профессиональные учёные-литературоведы: «Из трёхлитературно-критических моделей, наметившихся ещё в античности: аристотелевской,основанной на последовательности, доказательности метода, лонгиновской – на умеломобращении с общепринятыми методами и приёмами, и горациевской, где главное – авторитет,мощь индивидуальности автора, последняя, пожалуй, наиболее традиционна для английскойлитературной критики. Главные критики были ведущими или, по крайней мере, виднымипоэтами – Ф.
Сидни, Б. Джонсон, Дж. Драйден, А. Поуп, С. Джонсон, У. Вордсворт, С.Колридж, М. Арнолд, Т. С. Элиот. Можно добавить двух романистов – Г. Джеймса и Д.Г.Лоуренса»127.И действительно, элиотовская критика, в значительной мере, опиралась не на логику, ана силу убеждения, риторику, авторитет, поэтическую индивидуальность автора, хотя и былаглубоко укоренена в усвоенных и переосмысленных Элиотом философских концепциях.Осознанность и рефлективность творчества стали нормой для значительной частисимволизма, для имажизма и для многих «классицистических» авторов и журналов,Wilson, E. Axel’s Castle.
NY: Scribner’s Sons, 1959. P. 116.Элиот считал, что есть «одна английская», а британской или американской литературы не существует (L2. P.252: 11 October 1923, To Ford Madox Ford).127Красавченко, Т.Н. Английская литературная критика XX века. С. 21 – 22.12512634сотрудничавших с Элиотом. Редактор «Крайтериона» на страницах своего журнала открытозаявлял, что «разделение критика и творца не имеет особой практической значимости вдвадцатом столетии (было полезно в XIX-ом)»128. Элиот не усматривал прямой взаимосвязимежду поэтическим и критическим даром, но подчёркивал значение аналитического начала втворчестве и то, что «с теоретической точки зрения не имеет значения, является критик поэтомили нет; просто опыт подсказывает, что большинство лучших критиков поэзии были самипоэтами» (1927)129.Элиот не раз признавал, что был очень многим обязан Т.
Хьюму (1883 – 1917)130. Ихобъединяет целый ряд схожих идей, относящихся ко всем основным областям: концепцияпервородного греха как понятия, предопределяющего всё человеческое бытие (признание илиотрицание первородного греха, пренебрежение им, с точки зрения Элиота и Хьюма, порождаетразделение искусства, мировоззрения и политических взглядов на классицизм и романтизм),антисциентизм (сочетающийся с рядом биологических метафор), неприятие либеральногогуманизма, сочетание релятивизма с религиозностью и верой в существование «другого мира»,тяготение к христианству, отрицание прогресса, концепция приоритета довербального началапри написании стихов, идея «объективного коррелята», концепция имперсональности,внимание к восприятию, точности детали и описания, восхищение французской поэзией рубежавеков.
Поэзия Хьюма также имела большое влияние на Элиота131. В 1919 г. Элиот писал, чтодва стихотворения Хьюма – лучшие в английской поэзии со времён Блейка (он не объяснялсвоего мнения и не говорил о том, какие стихи имел в виду)132. В то же время, особенно в болеепоздние годы, Элиот высказывался о Хьюме очень сдержанно. Хотя в 1926 г. Элиот назвал его«самым плодотворным умом моего поколения», в рецензии на посмертный сборник«Размышления» (1924) поэт написал: «…со всем её недостатками (это лишь эскиз будущейработы, а не законченная философия) данная книга имеет большое значение… В этом томе онзаявляет о себе как о предвестнике нового склада ума – сознания XX века, если у XX векадолжно быть своё сознание. Хьюм – классический, реакционный и революционный; он –противоположность эклектичного, толерантного и демократического сознания конца прошлогостолетия» (1924)133. В 1955 г.
мнение Элиота стало почти негативным: «Работы Хьюма…фрагментарны. Они также неуверенны, предварительны и не вполне зрелы. Во фрагментахмного зачаточных идей, но не все из них могли бы высказываться одним и тем же человеком,Eliot, T.S. Mr. Read and M. Fernandez // The Criterion. 1926. October. Vol. IV, № 4. P. 751 – 757.L3. P. 384: 19 January 1927, To P.M. Jack.130Например: L4. P. 446: 22 February 1929, To Allen Tate.131Olsen. Op. cit.
P. 81 – 148.132L1. P. 371: Wednesday [9? July? 1919], To Mary Hutchinson.133Eliot, T.S. A Commentary // The Criterion. 1924. April. Vol. II, № 7. P. 231 – 232.12812935если бы были разработаны. Я думаю, что Хьюм был очень вдохновляющим автором для людеймоего поколения, и тех, кто был немного моложе, но я полагаю, что его труды имели значениетолько для историков»134.В 1928 г. Элиот писал о том, что многим обязан Р.
де Гурмону (1858 – 1915)135. ХотяГурмонбылсторонником«самовыражения»вискусстве,онсоздалконцепцию,предвосхитившую элиотовское противопоставление «индивидуальности» и «личности».Гурмон разделял социализированную личность – объект, всецело принадлежащий обыденномумиру, – и личность художественную. Он настаивал на укоренённости искусства в восприятии, ане в социальных конвенциях. Это привлекло к нему имажистов и Э. Паунда, крайне высокооценивавшего наследие Гурмона136.Существенное влияние оказал на критику Элиота Э. Паунд (1885 – 1972) (что,разумеется, неудивительно, с учётом его роли в элиотовских творчестве и литературнойкарьере),хотякмоментуихзнакомстваЭлиотужебылсформировавшейсяиндивидуальностью. По собственному признанию Элиота, влияние на него Паунда былототально: «…мне часто доводилось поминать мистера Паунда недобрым словом, так как японимал, что не могу с уверенностью назвать своим ни одно из написанных мноюстихотворений: даже в тех случаях, когда я был совершенно доволен собой, в моихпроизведениях обнаруживались отголоски паундовских стихов»137.
Воззрения Элиота и Паунданалитературнуюкритикутакжеобнаруживаютсущественноесходствоврядефундаментальных вопросов. Во многих случаях сложно утверждать наверняка, идёт речь овлиянии или о независимом друг от друга пересечении во взглядах. Так, в 1913 г., в духенаписанных позднее работ Элиота и его своеобразного, но всё же исторического подхода,Паунд рассуждал о том, что «инструментарий» Шекспира и Данте подготавливался напротяжении многих десятилетий и столетий до них138.
Элиота и Паунда объединяли также«коллажная» цитатная поэтика, накладывавшая отпечаток и на критику, стремление к экономиислов, предельной конкретности образа и детальное изучение провансальской поэзии и Данте.Как и Элиот, Паунд уделял совершенно особое внимание ритму. В 1912 г.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
