Функционально-семантическое поле биологического пола в современном русском языке (1101877), страница 5
Текст из файла (страница 5)
– в этом случае род значимлишь потенциально.13(к) лексико-семантические и фразеологические характеристики окруженияродовой граммемы.Каждый из перечисленных внешних факторов контекста родовой формыспособен оказать воздействие на характер реализации ее семантики. Так, при реализации в тексте креативной (Б.Ю.Норман) функции языка возможно расширениесемантических возможностей родовой формы, ср.: …Подушка недовольна своиммягким характером, … Старую Туфлю никто не любит за то, что она задираетнос, а вот Парень Гвоздь — очень хороший, свой парень. – Ф. Кривин). Другойпример: в детской речи, в отличие от речи взрослых, присутствует стремление кобнаружению «гиперрегулярного» соответствия между грамматическим родом неодушевленного слова и биологическим полом даже в стандартных коммуникативных ситуациях.
Или: нарративный режим интерпретации высказывания предполагает более сложное соотношение сообщаемого и действительности, нежели обычный речевой режим, включая нестандартное поведение родовой формы.Наряду с указанными факторами внешнего контекста, связанными с линейным (синтагматическим) развитием высказывания и текста, необходимо учитыватьтакже особый «парадигматический» фактор внешнего контекста, а именно родовуюкоррелятивность-некоррелятивность имени.М.А.
Кронгаузом было выделено пять родовых классов личных имен, входящих в парадигматические объединения, обозначенные им как «сексуальные парадигмы»18. Поскольку в работе М.А.Кронгауза были представлены не все возможные классы существительных по признаку коррелятивности, в реферируемой диссертации приводится полный набор типов «сексуальных парадигм». Таких парадигм выявлено 14 – как полных, трехчленных, включающих ключевое слово (человек – мужчина – женщина, лошадь – жеребец – кобыла), так и неполных – двучленных (например, с ключевым словом м.р. типа герой – героиня или ж.р.
типакот – кошка, а также без ключевого слова типа брат – сестра) или одночленных(монтер, пешеход, роженица, обезьяна и др.). При этом 6 парадигм содержат некоррелятивные по роду имена, что может затруднять или даже полностью исключать (визг, братва) контекстную реализацию их родового семантического потенциала. Напротив, коррелятивность имени благоприятствует реализации его семантического родового потенциала в контекстах самых разных типов.Система представленных выше факторов внутреннего и внешнего контекстадействует в стандартном тексте слаженно, некоторые факторы подчинены другимкак более общим. Так, среди факторов внутреннего контекста наиболее важна дляреализации родовой семантики лексическая и грамматическая одушевленностьнеодушевленность основы, среди факторов внешнего контекста доминируют типязыковой функции и тип вербализации содержания, а также такой фактор, как наличие/отсутствие семантического согласования имени с элементами контекста(В.Г.Гак, Ю.Д.Апресян).
Проиллюстрируем последний тезис одним примером.И говорит ему берёза человеческим голосом: «Служивый! Сходи вот в такую-то деревню, скажи тамошнему священнику, чтобы дал тебе то самое, что емунынче во сне привиделось» (Рус. нар. сказка «Береза и три сокола»).Предикативная синтагма береза говорит является примером нарушения правил семантического согласования: предикат говорить сочетается здесь не с личным, а с конкретно-предметным именем. Благодаря этому создается нестандартный18Кронгауз М.А. Указ.
соч. С. 521.14с семантической точки зрения контекст, в котором актуализируется родовая форманеодушевленного существительного береза как символа женского начала.Совокупность факторов внутреннего и внешнего контекста родовой формыформирует два основных типа контекстов, релевантных для данной формы, обозначенные в диссертации как стандартные и нестандартные контексты.В толковых словарях прилагательное стандартный обычно определяетсячерез многозначное слово стандарт ‘1. Образец, которому должно соответствовать, удовлетворять что-то по своим признакам, качествам… 2.
Нечто шаблонное,трафаретное, не заключающее в себе ничего оригинального, творческого’. Стандартный контекст для родовой граммемы характерен для такой коммуникации, которая может быть охарактеризована с опорой на оба указанных значения словастандарт: она реализует коммуникативную (не игровую, не поэтическую и т.п.)функцию языка, опирается на определенный образец (литературную норму), в рамках нормы она осуществляется автоматически («шаблонно») и, следовательно, непредполагает от говорящего оригинальности и творческого начала. Нестандартнаякоммуникация (например, игровая или поэтическая) допускает отступление отграмматической нормы и предполагает оригинальный, творческий подход говорящего к используемым языковым средствам.Так, в стандартной коммуникации слово береза не передает идеи биологического пола (действует запрет, налагаемый семантикой основы).
В нестандартнойкоммуникации (например, в речевом жанре сказки) это же слово, в нарушениеграмматической нормы, может стать благодаря своей родовой форме носителемграмматического значения ‘женский биологический пол’ (см. выше).Стандартный родовой контекст опирается на зависимость поведения граммемы от таких элементов внутреннего контекста, как лексическая семантика основы (отнесенность слова к лексико-грамматическим разрядам антропонимов, зоонимов или обозначений существ иных миров) и наличие категориального значенияодушевленности, он опирается на правила семантического согласования элементоввысказывания.
При этом стандартные контексты, с которых в диссертации начинается характеристика функционирования родовой граммемы, должны быть отнесены в рамках позиционного анализа к числу контекстов с признаками так называемой «слабой» позиции (ср. различение сильных и слабых позиций в фонологии),поскольку эти позиции позволяют реализовать грамматическое значение не длявсех родовых граммем, системно обладающих таковым значением: во многих случаях происходит нейтрализация граммем.
Так, в стандартных контекстах все неодушевленные (дом, дача, строение) и непарные по роду одушевленные существительные типа утёнок, гусеница, насекомое одинаково утрачивают свою связь с семантической категорией рода и способны реанимировать эту связь лишь в особых,нестандартных (усложненных, вторичных) контекстах, которые соотносятся с понятием сильной позиции, не препятствующей прототипическому проявлениюграммемы. В диссертации показано, что обращение к нестандартным (в указанномвыше смысле) контекстам позволяет обнаружить сильные позиции реализации родовой семантики у подавляющего большинства русских существительных.В заключительных параграфах раздела 2.2 диссертации обсуждается вопросо прототипической семантике субстантивных форм рода.
В когнитивных исследованиях последних десятилетий ставится вопрос о наличии у языковых форм прототипических значений (Е.С.Кубрякова, А.В.Бондарко, Б.Комри и др.).15Прототипическим принято называть «образцовое» значение данной языковой формы, реализующее свои свойства «в наиболее чистом виде и наиболее полно, без примеси иных свойств»19. Как отмечает А.В. Бондарко, понятие «прототип»используется грамматистами в той широкой сфере значений и функций, котораявключает и то, что в традиционной терминологии и в рамках теории инвариантовфигурирует как «основное значение». Основное, или прототипическое, значениеграмматической формы, по Бондарко, трактуется как её эталонный репрезентант.При установлении прототипических значений родовых граммем следуетпрежде всего выделить основные граммемы м.р.
и ж.р., коррелирующие с объективно противопоставленными феноменами «мужского» и «женского» в действительности и универсально противопоставленные друг другу в языках, обладающихродовыми системами (другие граммемы – ср.р., парный род – не являются универсальными). Категориальные формы м.р.
и ж.р. обладают прототипическими значениями, соответствующими двум системообразующим значениям семантическойкатегории биологического пола (соответственно мужского и женского пола), имиохвачено приблизительно 80% всего словарного состава субстантивных лексемрусского языка. Формы м.р. и ж.р. относятся к числу наиболее частотных и в речи.Существительные с граммемой мужского рода предназначены в стандартной коммуникации для обозначения живых существ мужского пола (мужчина, жеребец) либо мужского/женского пола (напр., пешеход, адвокат, слон), но не дляобозначения живых существ только женского пола. Это значит, что прототипическая семантика м.р. – указание на мужской биологический пол.
Еще один аргументв пользу сказанного: в нестандартной (поэтической или игровой) коммуникации,когда актуализируются формы рода неодушевленных существительных, слова спризнаками м.р. служат для обозначении живых существ только мужского пола(дуб, ручей и т.п.).Существительные женского рода предназначены в языковой системе дляобозначения живых существ женского пола (напр., мать, тётя, львица) или мужского/женского пола (напр., утка, свинья), но никогда лиц только мужского пола.Следовательно, прототипическая семантика ж.р. – ‘женский биологический пол’.Указанным, основным, родовым формам противопоставлена форма ср.р., которая, по мнению автора диссертации, не является «пустой» (вопреки утверждениям Н.И.Греча, А.М.Пешковского, Г.Корбетта и других ученых); она, как полагалЯ.Гримм, а затем В.В.Виноградов, не лишена связи с семантикой биологическогопола, но эта связь является неоднозначной, гораздо более сложной, чем в случаяхреализации основных родовых граммем: для одушевленных существительных следует говорить не об отсутствии указания на пол, а об указании на наличие потенциальных признаков и мужского, и женского пола (чудовище, чудище, страшилище), благодаря чему возможны контексты типы «Красавица и чудовище» (ср.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
