Диссертация (1101519), страница 24
Текст из файла (страница 24)
Early Church Exposition. Washington,D.C.: Review and Herald, 1950. P. 354-358; Digeser Elizabeth DePalma. The Making of aChristian Empire: Lactantius and Rome. Ithaca: Cornell UP, 2000.106 Несмотря на недоверчивое отношение к христианам, Елена все же задаетЛактанцию свои привычные вопросы «где, когда, откуда известно?» инеожиданно получает точный ответ: «‘Tell me, Lactantius, this god of yours. If Iasked you when and where he could be seen, what would you say?’ ‘I should say thatas a man he died two hundred and seventy-eight years ago in the town now calledAelia Capitolina in Palestine.’ ‘Well, that’s a straight answer anyway.
How do youknow?’ ‘We have the accounts written by witnesses. Besides that there is the livingmemory of the Church’» (85).Так повествование отмечает момент зарождения в разуме Елены интересак религии Лактанция; после чего следует временной скачок через четыре года, впериод, когда войска ее сына Константина уже в Италии, и до матери доходятслухи о том, что он обратился в христианство после видения креста и победы уМульвинского моста. Крест, по мнению Елены, мог быть лишь знаком беды; счего же ее сын взял, что он являлся знамением победы и того, что емунеобходимо обратиться в христианство? Лактанций, снова ведущий симператрицей беседу о религии, не может ответить прямо на ее вопросы, иЕлена с горечью замечает: «You never quite answer my questions but you alwaysleave me with the feeling that somehow the answer was there all the time if we hadonly taken a little more trouble to find it.
[…] Well, I am an old woman, too old tochange now» (88).Однако автор тут же опровергает заявление своей героини: «But in thatunique springtime there was no escape from change, not even in Treves, most politeof cities, not even for Helena, most secluded of women» (88). Единственное всвоем роде время, когда христианство превращается в массовую религию, авторназывает«уникальнойвесной».ИмператорКонстантинзаигрываетсхристианством как с союзником, мощь которого он сам пока не вполне осознал.Христианство входит в моду, как только начинает использоваться в качествеинструмента власти. В «Елене» Во продолжает начатое в «Кэмпионе»исследование взаимодействия государственной власти с религией.107 И вновь важнейшее событие в жизни героини – принятие христианства –упоминаетсявскользь,когдаречьзаходитоКриспе,пользующимсяпопулярностью в народе: «Reports of him came to Helena, as once of his father,and were as fondly welcomed.
His name was remembered always at her palace Mass.For Helena had been baptized» (89). Приход к вере упоминается, казалось бы,лишь для того, чтобы объяснить, почему, собственно, за Криспа молились вовремя мессы в доме Елены.Во задает ряд риторических вопросов о том, почему Елена обратилась вхристианство, и хотя во всех остальных случаях он позволяет себе ихудожественный вымысел, а иногда искажение исторических фактов, здесь онотказывается придумывать и предпочитает оставить детали ее покаяниянеизвестными читателям, одновременно показывая, что покаяние Елены, вотличие от триумфального видения Константина, которое так и не привело егок крещению, было одним из множества истинных и малозаметных чудес,постоянно совершавшихся в сердцах ранних христиан: «Were there regrets forher earlier loyalty? Was she persuaded point by point? Did she merely conform to theprevailing fashion, lie open unresisting to Divine Grace and so without designbecome its brimming vehicle? We do not know.
She was one seed in a vastgermination» (90).Другой причиной краткости в преподнесении столь значимого событияявляется то, что покаяние не воспринимается Во как самоцель, как конечныйрезультат поисков героини. Более того, не уделяется особого внимания ниповседневной жизни «новой» Елены, ни изменениям в ее характере имышлении. Как показывает весь опыт католического романа, выдающийсяроман не может строиться на описании повседневной жизни благополучноговерующего, его каждодневных искушений и побед, его повседневного общенияс Богом и с церковью; этот материал то ли недостаточно драматичен, то лислишком метафизичен по своей природе. Во же как романисту необходимо ивнешнее действие, поэтому он предпочитает изображать практические деласвоих святых.108 ВозвращаяськмоментупокаянияЕлены,отметим,чтосамаповествовательная структура романа как бы подчеркивает промежуточноезначение акта крещения. Не в приходе к вере, а в последующем совершениисвоего предназначения, по мнению Во, работа Бога в человеке достигает своегоапогея, покаяние – лишь промежуточный этап, позволяющий человеку увидетьи совершить то, к чему он призван.
Именно совершение своего предназначенияоказывается кульминацией истории и жизни Елены.К предназначению ее ведет дорога через Рим. Наконец она прибывает вгород, о котором мечтала с детства, по случаю двадцатилетия правленияКонстантина. Для Вдовствующей Императрицы выделяют дворец в старомзаброшенном квартале, но никто не предполагает, что столь пожилая исолидная дама решит разгуливать по окрестностям. Рим, увиденный ее глазами– это город, еще не обретший своей исторической красоты, еще не ставший тойлегендой, какой он будет много столетий спустя, еще не символ огражденнойцивилизации среди бунтующего варварства.
Описание римской толпы,разношёрстной и небезопасной, и ощущения Елены созвучны мыслям самогоВо и его наблюдениям над посещением пасхального богослужения виезуитской церкви в Новом Орлеане. То осознание единства верующих,которое пережил Во в Америке, перенесено им на новую почву, на улицыдревнего Рима, в сердце Елены, наконец исполнившей свою юношескую мечту,которая обретает совсем иной смысл: «When she heard Mass at the Lateranbasilica – as she often did in preference to her private chapel – she went withoutostentation and stood simply in the congregation.
She was in Rome as a pilgrim andshe was surrounded by friends. There was no way of telling them. There was nothingin their faces. A Thracian or a Teuton might stop a fellow countryman in the streets,embrace him and speak of home in his own language. Not so Helena and theChristians. The intimate family circle of which she was a member bore no mark ofkinship.
[…] There was no mob, only a vast multitude of souls, clothed in a vastvariety of body, milling about in the Holy City, in the See of Peter» (93).109 Критики, обвинявшие Во в снобизме, игнорируют очевидное стремлениеавтора подчеркнуть, что Елена, став христианкой, предпочитает общую мессуслужбе в своей личной часовне, сдерживает охранников, сопровождающих ее, истараетсясмешатьсястолпой.Воподчеркиваетвсвоейгероине,обладательнице английского менталитета, неожиданное и ничем иным, кромебожественной работы, не объясняемое желание влиться в тело христианскойцеркви, стать ее частицей. Именно в этой сцене воплощается мечта юнойЕлены, которую она когда-то высказала Констанцию, о буквальном ифигуральном выходе за стену, о сломе привычных границ: «Sometimes I wonderwon’t Rome ever go beyond the wall? Into the wild lands? Beyond the Germans,beyond the Ethiopians, beyond the Picts, perhaps beyond the ocean there may bemore people and still more, until perhaps, you might travel through them all and findyourself back in The City again.
Instead of the barbarian breaking-in, might The Cityone day break out? […] I meant couldn’t the wall be at the limits of the world and allmen, civilized and barbarian, have a share in The City?» (40). Вновь, как в«Пригоршнепраха»,ВоиспользуетвосходящеекБл.Августинупротивопоставление Града Земного (Рима) и Града Небесного, Градахристианской церкви. Первый отгородился от врагов стеной, возведенной насеверной границе Империи; второй, духовный христианский град, не имеетстен и открыт к взаимодействию со всем миром.
Империя преходяща; ГрадБожий вечен, неуничтожим.В творчестве Во 1930-х годов преобладал образ церкви как Градацивилизации, рыцарства, защищенного стеной от нападок варваров. Как видим,этот образ со временем расширяется и видоизменяется. Постепенноеассоциирование себя с членом Тела Христова (метафора, обозначающая вБиблии церковь), осознание себя как части вселенской церкви, не имеющейграниц и вбирающей в себя каждого, кто приходит к Богу с нищим духом;церкви, распространяющейся на всю землю так, что оказавшись в ЮжнойАмерике и в Африке, можно снова почувствовать себя дома, зайдя в любуюместную церковь – все это придало образу Рима новый оттенок.
Из110 оборонительной позиции церковь в сознании Во переходит в наступательную.Христианство не просто защищается от внешнего воздействия гуманизма,атеизма, коммунизма и прочих ложных идей, единых в своем стремлениипоставить человека на место Бога, но переходит в наступление ираспространяется за пределы стены. Когда Елена, сомневаясь в уникальностихристианства, говорит, что оно встанет в один ряд с культами Юпитера, Венерыи других богов, Лактанций возражает: «Christianity is not that sort of religion,ma’am. It cannot share anything with anybody. Whenever it is free, it will conquer»(87).Однаизособенностейхристианствапосравнениюсдругимифилософиями и религиями Римской империи, по мнению Во, как раззаключалась в том, что оно не делило сердце человека с другими богами иидолами, оно не было толерантным и не могло допустить поклонения чемулибо или кому-либо, кроме единого Бога.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
