Диссертация (1101253), страница 29
Текст из файла (страница 29)
516.Mullett, р. 280.140ситуация исправится324, а когда начался шторм, судно, на котором онсобирался плыть в столицу, прибило обратно к острову, и герой так и не смоготправиться в путь325.Очень реалистично в этом житии представлены трудности, связанные сматериальнымобеспечением путешествияЛеонтияв Иерусалим. Всоответствии с традиционным маршрутом он оказался на Кипре передотплытием в Яффу, и агиограф в подробностях представляет намхозяйственно-финансовые проблемы, с которыми столкнулся его герой всвязи с плачевным состоянием дел в монастыре, принадлежавшемИерусалимскому патриархату: «Когда великий [муж] прибыл на Кипр, он необрел там ничего из того, на что надеялся, чтобы обеспечить пребывание исебе, и своим спутникам.
Это было совершенно ужасно: посреди ромейскойземли такой великий архиерей не только не имел никакого достатка, но и быллишен самого необходимого для жизни»326. В дополнение к этому царскийсборщик податей Триандафил под угрозой тюрьмы требовал от Леонтияотдать все доходы от имущества Иерусалимского патриархата, а когда тототказался, увел со двора патриаршего мула, на котором передвигалсяЛеонтий. Одним словом, все эти перипетии погружают нас в мир насущныхпроблем высокопоставленного путешественника, и изображение их занимаетзначительное место в тексте.Что касается упомянутого мула, то в описанной ситуации мы отчетливопонимаем, что животное воспринималось не как предмет роскоши, а какобыденное и необходимое средство передвижения.
Однако, в несколькихранних текстах агиографы настойчиво говорят о том, что истинномуподвижнику следует передвигаться только пешком. В житии Давида,Симеона и Георгия агиограф подчеркивает, что Георгий всегда ходилпешком, так как предпочитал быть хозяином своему телу, а не его рабом327. А324Vita Leontii, cap. 17.Ibid., cap. 58.326Ibid., cap. 73:5-9.327Vita Davidis, Symeonis et Georgii, p. 242.325141послеепископскойхиротонииГеоргийотказалсясестьнаконя,предоставленного самой императрицей, и произнес весьма смелую шутку:«Увы монаху, который между двумя курвами сидит».
Так он обозвал изгибыили края седла (вероятно, от лат. curvus), вследствие чего образовалась играслов с грубым славянским словом «курва», т.е. падшая женщина328. В житииПетра Атройского упоминается благочестивый епископ Василий попрозвищу Пεζός (Пеший), так как в подражание Христу он всегдапередвигался только пешком329. Справедливости ради следует сделатьнебольшое отступление и отметить, что не все святые IX в. отказывались отлошадей или мулов. В житии Евстратия упоминается, как он ехал верхом, ноподарил лошадь случайно встреченному воину, который лишился своегоконя и очень от этого страдал330. А также невозможно не вспомнить житиеИоанникия.
Во-первых, вероятно, как бывший воин он и сам частопередвигается на коне, а во-вторых, в обоих текстах331 есть отдельныйдовольно загадочный эпизод, связанный с лошадьми. Монах Петр описывает,как вместе со своим ближайшим сподвижником Платоном они однаждыпришли к митрополиту города Силайон Петру. Митрополит сообщил, чтособирается ехать к Иоанникию, и тогда оба отца попросили взять и их ссобой.
Митрополит с радостью согласился, но позже, когда сталибеспокоиться о лошадях, выяснилось, что он может предоставить конятолько Петру. Все опечалились, но проблема решилась самым простымобразом: Платон просто никуда не поехал332. Этот эпизод выглядитдостаточно экзотическим на фоне множества житий, повествующих онеутомимых пеших путешественниках, которым не страшны ни дальнийпуть, ни любые опасности и трудности этого пути. В этом смысле житияИоанникия и Евстратия, пожалуй, составляют исключение на фоне IX в., но328Ibid, p. 252.Vita Petri Atroensis, cap.
6:20.330Vita Eustratii, p. 377.331Савва оставляет в своем повествовании случай, который Петр, будучи участникомпроисшествия, описывает от первого лица.332Petri Vita Ioannicii, p. 429.; Sabae Vita Ioannicii, p. 369.329142это же и подтверждает наш тезис о том, что в этот бурный период развитияагиографии в ней находилось место самым разным мотивам, которыеотражали индивидуальные представления авторов.Возвращаясь к житию Леонтия, необходимо отметить еще одинважный эпизод, резко контрастирующий со всей предыдущей традицией. Всамом начале пути в Иерусалим, во время пребывания святого на Кипре,агиограф походя делает и вовсе неслыханное замечание об удовольствии отпутешествия: “Однажды великий отправился в одно из своих владений,чтобы навестить его и его обитателей, а также и насладиться свободнойпеременой места, ведь, как кто-то сказал, во всем приятна перемена(ἐλευθερίας δὲ ἀπολαῦσαι ἐκ τῆς τοῦ τόπου μεταβολῆς ἡδύ τι γὰρ ἡ πάντωνμεταβολή, ἔφησέ τις)333.
Для того, чтобы яснее понять смысл этого замечаниямы попытались выяснить, что именно обозначает приведенная цитата. Судяпо данным TLG334, такое изречение употребляется во фрагменте из комедииАнтифана335, у Аристотеля в «Риторике», у Дионисия Галикарнасского336, изхристианских авторов – у Псевдо-Макария337. Совершенно ясным значениевыражения представлено у Аристотеля: «Часто делать одно и то же приятно,так как привычное приятно. Однако, приятно и изменение, ведь оно согласноприроде, а вечное постоянство доводит до крайности сложившеесясостояние, из-за чего и говорят: "Во всем приятна перемена" (καὶ τὸ ταὐτὰπράττειν πολλάκις ἡδύ• τὸ γὰρ σύνηθες ἡδὺ ἦν.
καὶ τὸ μεταβάλλειν ἡδύ• εἰς φύσινγὰρ γίγνεται <τὸ> μεταβάλλειν• τὸ γὰρ αὐτὸ ἀεὶ ὑπερβολὴν ποιεῖ τῆς καθεστώσηςἕξεως, ὅθεν εἴρηται μεταβολὴ πάντων γλυκύ»338. Да и остальные контекстытоже333подтверждают,чтомыправильнопонялиагиографа,ионIbid., cap. 74:1-4.Thesaurus Linguae Graecae, [Электронный ресурс]. URL: http://www.tlg.uci.edu (дата обращения:11.11.2014).335Antiphanes/T.
Kock. Comicorum Atticorum fragmenta, vol. 2. Leipzig, 1884. Fr. 207: 5.336Dionysii Halicarnasei De compositione verborum/ L. Radermacher and H. Usener. DionysiiHalicarnasei quae exstant, vol. 6. Leipzig: Teubner, 1929. Cap. 12:42.337Pseudo-Macarii Homilia 7/ H. Berthold and E. Klostermann. Neue Homilien desMakarius/Symeon//Texte und Untersuchungen 72.
Berlin, 1961. Cap. 1: 23-24.338Ross W.D.. Aristotelis ars rhetorica. Oxford, 1959 (repr. 1964). P. 1371a.334143действительно говорит о том, что путешествие Леонтия было ему вудовольствие.Такое отношение к пути составляет разительный контраст ссемантически нагруженными путешествиями скитальцев IX-X вв. Крометого, в этом жизнеописании представлено достаточно субъективноевпечатление от пребывания в Святой земле.
Леонтий после долгого путидостигает Иерусалима, но в описании его нет пафоса присутствия всакральном центре мира. Вместо этого основное внимание сосредоточено насопротивлении враждебным латинянам, которые безуспешно пыталисьнапасть на патриарха339.В этом смысле манера описания очень схожа с текстами, которыепоявилисьвВизантииименновXIIв.икоторыепосвященынепосредственно путешествию. Это описание паломничества Иоанна Фоки,поэма Константина Манассии о его дипломатической миссии в Палестину,письмо Николая Месарита о поездке из Константинополя в Никею, письмоЕвстафия Солунского о зимней поездке на мулах по обледеневшей послеоттепели дороге. Также довольно подробное описание путешествиясодержится в письмах Григория Антиоха из Болгарии340.
В этих памятникахстепень авторского внимания к изображению всего, что они видят вокруг ичто испытывают в процессе путешествия, невероятно высока. Окружающеепространство воссоздается очень тщательно, с большим количествомдеталей, а гамма ощущений и эмоций человека, находящегося в пути,производит впечатление и на современного читателя. Особенно потому, что вописании окружающего пространства они очень субъективны341. К.339Vita Leontii, cap.
85-86.Ссылки на издания указаны в описании источников (с. 27).341Чтобы представить себе степень этой субъективности достаточно ознакомиться всего лишь снесколькими фразами, например, Константина Манассии, которому решительно ничего непонравилось в Палестине: «Как же так, Христе, свет всевечного сияния,/Как ты так долгопребывал в местах/сухих, удушливых, раскаленных, смертоносных?/Стоит только подумать одушном зное Назарета – тотчас поражаюсь Твоему смирению, о Слово. (Τί ταῦτα, Χριστέ, φῶςὑπερχρόνου φάους,/πῶς μέχρι πολλοῦ πρὸς τόπους ἀνεστράφης/ξηρούς, πνιγηρούς, φλεκτικούς,θανασίμους;/ἂν ἐννοήσω τῆς Ναζαρὲτ τὸ πνίγος, ἐκπλήττομαί σου τὴν ταπείνωσιν, λόγε)».
C. Horna. DasHodoiporikon des Konstantin Manasses// BZ. 13, 1904. Logos 1:294-298.340144Галатариоту даже выстраивает их в порядке нарастания субъективности. Вчастности, она пишет, что повествование Иоанна Фоки более объективно,чем Константина Манассии и, уж тем более, Николая Месарита и ГригорияАнтиоха342,сосредоточенныхнасвоихвнутреннихощущенияхипереживаниях. Однако, принимая во внимание жанровое своеобразиекаждого из этих произведений и личность самого автора, вполне можнопризнать их в равной степени субъективными.
Просто в случае Иоанна Фокине следует забывать, что он монах и паломник, поэтому основной тон егорассказа положительный, а для остальных путешествие – это неприятнаянеобходимость. Самое главное, что во всех случаях мы отчетливо видимличность автора, и в этом смысле церковные писатели XII в. принадлежалисвоемувременииразделялилитературныевкусысвоихмирскихсовременников.Такой вывод полностью соответствует также и сравнительномуанализу самих итинерариев. К сожалению, византийских путеводителей донас дошло ничтожно малое количество, что само по себе уже представляетпроблему, поскольку западных подобных источников известно на порядокбольше, и первый из них, Бордосский путник (333 г.), на несколько столетийраньше первого известного нам византийского путеводителя ЕпифанияАгиополита343.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
