Диссертация (1100394), страница 27
Текст из файла (страница 27)
Примечательно, что в контексте своего интереса к религиознойлитературе Камю читает также «Житие протопопа Аввакума», обращаявнимание на взаимоотношения протопопа и его жены (он приводит следующуюцитату: «Протопопица: “Долго ли муки сия, протопоп, будет?” Аввакум:“Марковна, до самыя смерти”. Она, со вздохом: “Добро, Петрович, ино ещепобредем”»320).Внимание к жизни протопопа Аввакума также вписывается и в другуюсферу интересов Камю, связанных с Россией.
Особо этот интерес проявляется втетради послевоенного времени, которая велась с сентября 1945 по апрель 1948года. В первую очередь это размышления о революции в России (название 317Там же, С. 210.Там же, С. 373.319Там же, С. 368.320Камю А. Изнанка и лицо. М.: Эксмо-Пресс, 1998. С. 773.318128 129 СССР впервые возникает только в записях после 1954 года); Камю приводитцитаты из Бердяева, Нечаева, Михайловского, Бакунина, размышляет о Ленине,Вере Фигнер, Софье Перовской. Отдельный интерес для Камю представляеттворчество Достоевского и, в меньшей степени, Толстого.
В одной из позднихзаписей он размышляет: «Те, кто вскормлен одновременно и Достоевским, иТолстым, кто одинаково хорошо понимает их обоих, не испытываязатруднений, суть неизменно натуры опасные как для самих себя, так и дляокружающих»321. А одна из последних записей, связанных с Достоевским,сделана в 1957 году: «Перечел “Преступление и наказание” и впервые всерьезусомнился в своем призвании. Раздумываю, не бросить ли все, в самом деле»322.Обращает на себя внимание также и то, что в текстах записных книжекочень редко упоминается экзистенциализм. Впервые в записных книжках Камюговорит об «экзистенциальном скачке» в 1939 году («В итальянских музеяхесть маленькие расписные экранчики, которые священник держал передлицами осужденных, чтобы загородить от них эшафот.
Экзистенциальныйскачок – это маленький экранчик»323), затем в тетрадях 1945–1948 годов Камюсравнивает экзистенциализм и гегельянство. В более поздних записях,относящихся предположительно к 1954 году, Камю даже полемизирует снекоторыми идеями этого направления: «Наши экзистенциалисты считают, чтокаждый человек сам отвечает за то, каков он есть. В таком случае, в устроенномими мире будут одни лишь сварливые старики, и не найдется местасостраданию. А ведь они заявляют, что борются против социальнойнесправедливости.Значит,все-такиестьлюди,которыененесутответственности за то, какие они: нищий не виноват, что он нищий. А калека, адурнушка, а человек застенчивый? Так что же, вновь сострадание?»324 321Камю А. Записные книжки.
Март 1951 – декабрь 1959. [Электронный ресурс]. Режим доступа:http://www.litmir.co/br/?b=13024&p=2, свободный. (Дата обращения: 15.09.2015).322Там же.323Камю А. Творчество и Свобода. М.: Радуга, 1990. С. 287.324Камю А. Записные книжки. Март 1951 – декабрь 1959. [Электронный ресурс]. Режим доступа:http://www.litmir.co/br/?b=13024&p=2, свободный. (Дата обращения: 15.09.2015).129 130 В то же время нужно отметить, что, как замечают авторы «Литературногоэнциклопедического словаря», «причастность к экзистенциализму зачастуюотвергается самими авторами, что делает его границы зыбкими, а отнесение кнему тех или иных имен спорными»325. Это в полной мере относится и к Камю,который не признавал свои работы произведениями экзистенциализма; какпишет В.
Ерофеев, «Камю отвергает ярлык «экзистенциалиста», пущенный вход околофилософской журналистикой в 1945 и подхваченный Сартром. Но этоне значит, что Камю далек от экзистенциальной проблематики»326.Нельзянеотметитьвстречающиесяизредкаразмышленияэкзистенциального толка; в первую очередь, это записи об одиночестве, о егозначении для Камю. Подобные мысли, появляющиеся на протяжении всехдвадцати пяти лет, пока создаются записные книжки, зачастую противоречивы:одиночество представляется и спасением («Глубокое отвращение ко всякомуобществу.
Соблазн спастись бегством и смириться с упадком своей эпохи.Одиночество приносит мне счастье»327), и тяжким грузом («Невыносимоеодиночество – я не могу в это поверить, не могу с этим смириться»328).Примечательно, что подобные размышления, обращенные к себе, становятся иосновойдлятворчества,ведьбольшинствопроизведенийКамю(«Посторонний», «Калигула», «Миф о Сизифе») наполнены именно темойодиночества.Однако одна из наиболее значимых функций «Записных книжек» Камю –это черновики. Это как микро-черновики, в которых упоминаются тольконазвания или мысли («Заглавие: Надежда мира»), так и зарисовки, которыезатем так и не будут использованы.
В этом случае Камю обычно определяетжанр потенциального будущего произведения, указывая, роман это илиповесть; подобных набросков в записных книжках более ста, последние 325Литературный энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1987. С. 505.Камю А. Счастливая смерть. Посторонний.
Чума. Падение. Калигула. Миф о Сизифе. Нобелевская речь. М.:Фабр, 1993. С. 7.327Камю А. Творчество и Свобода. М.: Радуга, 1990. С. 414.328Там же, С. 448.326130 131 датируются 1958–1959 годами, ведь Камю погиб неожиданно, будучи совсем нестарым человеком. Один из последних набросков следующий: «К., персонажромана. Молодая еврейка, была депортирована, в лагере служила у эсэсовцев(сестра Х.). Возвращается. Становится актрисой: 1) потому что обреласовершенно невероятную способность рассмешить любого; 2) потому что этохороший способ отгородиться от мира; 3) потому что это дает возможностьпрожить чужие жизни, и все они неизмеримо предпочтительнее того, что ейдовелось увидеть и пережить.
А на лице у нее: Бельзен и сострадание. Этомувсе и аплодируют»329. Отдельным видом черновика в записных книжках Камюможно считать непосредственно цитаты, не сюжетные наброски, но ужеготовые тексты, которые он предполагает включить либо в самостоятельныепроизведения, либо в те, над которыми работа уже ведется.Втексте«Записныхкнижек»такжеприсутствуютчерновикипроизведений, впоследствии опубликованных, – как художественных, так ифилософских. В ранних записях, например, фигурируют также довольнообширные отрывки из романа «Счастливая смерть», которые так и не вошли вокончательную редакцию романа, опубликованного посмертно в 1971 году.Также в «Записных книжках», словно вехи, Камю отмечает окончаниеработы над теми или иными произведениями: «21 февраля 1941 года.
Окончен«Сизиф», Все три Абсурда завершены. Начатки свободы»330. А ко многимпроизведениям Камю возвращается и после окончания работы над ними. Так, втетрадях 1945–1948 годов Камю размышляет о показной добродетели («Мнетоже необходимо свести счеты с этой идеей. Все, что я когда бы то ни былодумалилиписал,связаносэтимнедоверием.Нанемпостроен“Посторонний”»331), хотя роман был окончен еще в 1940 году, а опубликован в1942. 329Камю А. Записные книжки.
Март 1951 – декабрь 1959. [Электронный ресурс]. Режим доступа:http://www.litmir.co/br/?b=13024&p=2, свободный. (Дата обращения: 15.09.2015).330Камю А. Изнанка и лицо. М.: Эксмо-Пресс, 1998. С. 753.331Там же, С. 820.131 132 В «Записных книжках» также множество заметок о рецензиях,появившихся после выхода романа.
Камю очень болезненно реагирует на то,что роман понят не вполне верно: «Критика о “Постороннем” <…> Глупцы,они думают, будто отрицание – свидетельство беспомощности, а этоосознанный выбор»332, а чуть позже писатель замечает: «Три года, чтобынаписатькнигу,пятьстрочек,чтобыееосмеять–перевираяприцитировании»333.Записные книжки Камю служат черновиком не только для егопроизведений, но также для ряда личных писем.
Однако это не только вариантыписем, предназначавшихся для отправки существующим адресатам. Одно изпервыхписем,включенныхвтекстзаписныхкнижек,адресованолитературному критику А. Р. и написано после выхода романа «Посторонний».Любопытно, что в заглавии письма упомянуто: «не для отправки», то есть дляКамю здесь важна сама форма письма, позволяющая непосредственноеобращение к «обидчику». Если в первой части письмо наполнено горькойирониейиуничижительнымивысказываниямивадресА.Р.(«Какпросвещенный критик, знающий о том, что во всяком художественномпроизведении все заранее продумано, может не принимать в расчетединственный момент в изображении героя, когда тот говорит о себе иприоткрывает читателю часть своей тайны?»), изобилует вопросительными ивосклицательными предложениями («Да что тут говорить!»), то во второй этораздражение постепенно проходит, и текст письма заканчивается привычными«вежливыми» конструкциями: «при всем том – примите уверения в моейискреннемпочтении»334.Такимобразом,здесь«Записныекнижки»приобретают терапевтическое значение, здесь Камю вымещает свою ярость.«Записные книжки» Камю создавались, как уже было отмечено выше, напротяжении более чем двадцати лет, наполненных важнейшими историческими 332Там же, С.
769.Там же, С. 770.334Там же, С. 770.333132 133 событиями. Вместе с тем, особенно в ранних записях, исторический контекствыражен не очень явно. Больше внимание привлекает начало войны (записисентября 1939 года), Камю пытается осознать, в чем заключается границамежду военным и мирным временем: «Почти ничего не изменилось. Позже,конечно, придут грязь, кровь и страшное омерзение. Но пока люди видят лишьодно: начало войны похоже на начало мира – ни природа, ни сердце ничего незамечают»335.ОписаниевойныуКамюдеперсонифицировано.Нетразмышлений о военачальниках, тактиках, принятых решениях.Заметки о войне и смерти – словно логическое продолжение труда обабсурде, который создается в это время.
Интерес к войне, возникший в сентябре1939 года, угаснет уже к ноябрю. С этого момента упоминания в записныхкнижках войны практически отсутствуют, освобождение Франции, окончаниевойны – все это не находит отражения в записях Камю этих лет. Это не говоритоб отсутствии интереса к войне как таковой, поскольку с 1941 года Камювключается в ряды французского сопротивления.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
