Диссертация (1100352), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Важным достоинством работы[Carroll, Svare & Salmons 2012] является использование статистических методов —в отличие от всех упомянутых работ на эту тему, данная статья предлагает некачественные,аколичественныеподходыкизучениюисториисловоизменительных классов в немецком языке.Таким образом, в литературе имеется три подхода к вопросу о переходесильных глаголов в слабые:1) «словарный»: перечисление глаголов, изменивших свое спряжение, сподробным анализом конкретных примеров [Paul 1916–1922: II, GdFnhd 1970–1988: IV];2) «теоретический»: анализ перехода сильных глаголов в слабые с позицийразличных теорий из области морфологии и сравнительно-историческогоязыкознания [Theobald 1992, Dammel 2010];1См., например, [Elsen 2011: 18], где прямо делается утверждение о связи частотности с переходом сильных глаголовв слабое спряжение, однако не предлагается никаких количественных данных223) «статистический»: количественный анализ общих закономерностейпроцесса изменения спряжения при помощи статистических методов; необходимойпредпосылкой для статистического анализа является полная обработка материала,однако подготовительные данные при таком подходе отбираются с несколькоменьшей тщательностью и вниманием к конкретным языковым фактам, чем при«словарном» подходе [Carroll, Svare & Salmons 2012].Стремление к синтезу этих трех различных подходов и стало причиной кнаписанию нашей работы.
Мы исходим из соображения, что суждения о причинноследственных связях невозможны без анализа языковых фактов, полученныхметодом сплошной выборки, и поэтому проводим подробный словарный анализязыкового материала различных эпох, обобщаем полученные данные при помощистатистических методов и делаем выводы, касающиеся теории изменениясловоизменительных классов и динамики процессов в истории языка.Следует сразу оговорить, что́ является объектом нашего исследования икакой степени детальности оно достигает.
В качестве объекта для анализа выбранидиом, который в разные периоды своей истории называется немецким иливерхненемецким языком. Соответственно, данные других германских языков идиалектов привлекаются для сравнения лишь в тех случаях, в которых этонеобходимо для прояснения ситуации в немецком языке. Кроме того, немецкийязык рассматривается без учета диалектного, стилистического, жанрового и т.
п.разнообразия. Разумеется, можно было бы рассматривать происходящее вглагольной системе немецкого языка и под другими углами зрения: например,анализировать различия в диалектах, стилистические особенности, присущиеформам сильного и слабого спряжения от каждого конкретного глагола и т. п.Такого рода частные работы существуют (напр., [Fertig 2000]), и мы отдаем себеотчет в том, что эти углы зрения тоже важны, однако чрезмерное внимание кдеталям слишком затемнило бы общую картину, сделав ее необозримой.
Мыисходим из предпосылки, что становление немецкой литературной нормы можнорассматривать, отвлекаясь от диалектной вариативности, поскольку немецкий языкв целом сформировался на базе регионального восточносредненемецкого варианта23письменно-литературного языка [Филичева 2003: 223]; для других германскихязыков, в которых явления интерференции и внутриязыкового контакта играютважную роль, такое упрощение могло бы быть необоснованным (ср., напр.,[Миронов 1973: 278–289] для нидерландского языка).
Конечно же, принеобходимости мы делаем отсылки к диалектным или стилистическим различиям,но по умолчанию предполагаем, что такие различия незначимы для выявлениянаиболее общих факторов, влияющих на динамику системы сильных глаголов вистории немецкого языка.1.4. Причины перехода сильных глаголов в слабые в истории немецкого языкаКак было сказано выше, сильное и слабое спряжение глагола в немецкомязыке являются синонимичными способами выражения одних и тех жеграмматических значений. В этой связи возникает вопрос, почему именно слабоеспряжение постепенно отвоевывает позиции у сильного спряжения, а не наоборот.Аналогичный процесс, направленный в сторону конвергенции сильного ислабого спряжения с победой слабого типа, независимо происходит во всехгерманских языках, хотя и с разной скоростью и интенсивностью [Harbert 2007:277].Так,кпримеру,всовременныхкрупныхконтинентальныхзападногерманских языках — немецком и нидерландском можно насчитатьпримерно по 180 сильных глаголов, а в английском языке — лишь около 80 [Harbert2007: 277]1.
Еще в одном западногерманском языке — в языке африкаанс —конвергенция сильных и слабых глаголов совершилась полностью [Берков 2001:97], однако другим путем: язык африкаанс утратил две основные точкипротивопоставления сильных и слабых глаголов — претерит и вторую(суффиксальную) часть показателя в причастии II. Единственное прошедшее1Впрочем, для английского языка не вполне правомерно говорить о противопоставлении сильных и слабыхглаголов; правильнее считать, что в английском есть регулярные и нерегулярные глаголы, причём нереуглярныеглаголы могут восходить как к сильным глаголам, так и к слабым глаголам 1-го класса. К примеру, совр.
англ. глаголkeep ‘хранить’ — kept ‘хранил’ является нерегулярным, но не сильным: по происхождению это слабый глагол 1-гокласса (др.-англ. cēpan).24время, употребительное в языке африкаанс — это перфект, который состоит изглагола het ‘иметь’ в сочетании с причастием II, которое образуется с помощьюприставки ge- [Миронов 1969; Donaldson 1993].Обращает на себя внимание тот факт, что в немецком языке сильные глаголывсе же оказываются более устойчивыми в диахроническом плане, чем вбольшинстве других германских языков. Об этом свидетельствует, в частности,сохранность двух основ претерита сильных глаголов в некоторых периферийныхдиалектах(напр., в северо-восточнойчасти верхнесаксонского диалекта[Schirmunski 2010: 559–560]).
Как бы то ни было, квантифицировать и сравнитьзначимость системы сильных глаголов в различных германских языках довольносложно (хотя, например, такое сравнение, касающееся роли аблаута взападногерманских языках, делается в статье [Зеленецкий 1976]), поэтому мывоздержимся от сопоставления судьбы сильных глаголов в немецком языке сдругими языками.Важно, что ни в одном германском языке победителем в ходе конвергенциисловоизменительных типов не оказывается сильное спряжение, из чего можносделать вывод, что слабые глаголы оказываются эволюционно более устойчивымии более приспособленными к выживанию, чем сильные.
Это утверждениевписывается в богатую традицию применения аналогий из теории эволюции влингвистике, которая восходит еще к А. Шлейхеру, однако нуждается вобосновании: следует найти объяснение тому факту, что одна стратегиямаркирования грамматических категорий оказывается более предпочтительной,чем другая.В большинстве современных лингвистических теорий все языки и способывыражения грамматических значений полагаются равными: оценочные суждениясчитаются неуместными, и говорить о том, что одни языки лучше, совершеннее ит. п., чем другие, как это часто делалось в XIX веке (ср. типологическиеклассификации Ф.
Шлегеля, В. фон Гумбольдта, А. Шлейхера, которые неразрывносвязаны с ценностными суждениями), не принято. Однако есть по крайней мереодна морфологическая теория, в центре которой стоит оценка эволюционных25преимуществ различных морфологических средств — так называемая естественнаяморфология (Natural Morphology). Как указывает один из создателей этой теорииВ. Дресслер, в ее основе лежат идеи маркированности, восходящие к Пражскомулингвистическому кружку, идея иконичности языковых знаков, восходящая кработам американского философа и семиотика Ч. С.
Пирса, а также концепцияестественной фонологии Д. Стэмпа [Dressler 2000: 288]. Термин «естественность»(naturalness, Natürlichkeit), принятый создателями этой теории, кажется нам невполне удачным, поскольку он заставляет говорить о том, что в естественныхязыках есть неестественные явления. По этой причине мы предпочтем говорит нео естественности, а об эволюционной предпочтительности языковых явлений.В рамках этой теории лингвистические явления оцениваются по шкалеэволюционной предпочтительности, и на этом основании делаются следующиепредсказания:1) чем более эволюционно предпочтительным является то или иное явление,тем более оно устойчиво к морфологическим изменениям;2) если явление X более эволюционно предпочтительно, чем явление Y, тоизменение от X к Y является менее вероятным, чем изменение от Y к X.[Dressler 2003: 463]Из второго предсказания мы можем вывести очевидное следствие, состоящеев том, что более эволюционно предпочтительное явление X должно встречаться вязыках мира чаще, чем менее предпочтительное явление Y.
Это не означает, чтоявление X полностью вытеснит явление Y (для этого необходимо, чтобывероятность перехода от X к Y была равна 0); но если вероятность перехода от X кY равна p1, а вероятность перехода от Y к X — p2, то в конечном итоге должноустановиться равновесие, когда языков с явлением X в мире будет в p2 / p1 разбольше, чем языков с явлением Y.Существует ряд параметров, которые, по В.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
