Государственная деятельность цесаревича Александра Александровича и его восприятие правительственной политики в 1865 - 1881 гг (1098514), страница 43
Текст из файла (страница 43)
Подобные преступлениядаром не обойдутся главнокомандующему, и что бы потом ни было, как бы блистательно ниповёл он дело теперь и впредь, я уверен, что этого дня никто ему не простит и даром ему это несойдёт. И какой же день он выбрал, именины государя, когда вся Россия празднует этот день вхрамах Божьих; этот день был всегда счастливым, мирным днём, а теперь на веки вечные этот592Там же.
С. 123.ГА РФ. Ф. 641. Оп. 1. Д. 115. Л. 250.594Великий князь Сергей Александрович Романов: биографические материалы. Кн. 2: 1877 – 1880. М., 2007. С. 113.595Милютин Д.А. Дневник. 1876 – 1878. С. 286.596Из переписки Александра Александровича. С. 122.593130день останется в памяти народа, кровавым днём, забрызганный христианской кровью, кровьютысячами русских воинов, принесённых в жертву непростительными действиями своего главнокомандующего» 597 . В дальнейшем яростная критика некомпетентности дяди и его ближайших помощников становится лейтмотивом писем цесаревича с войны вплоть до отъезда с фронта, причём к этому примешивается и национальная неприязнь: «С каждым днём всё больше ибольше приходишь к заключению, что дядя Низи – отвратительный главнокомандующий, Непокойчицкий (начальник штаба главнокомандующего.
– В.А.) – мерзейший поляк и весь штаб иглавная квартира – подлейшая сволочь», – писал наследник жене 598 . О том же он ведёт речь и водном из писем к императрице: «Ненависть на штаб слишком велика, чтобы её возможно былоостановить. К несчастью, в штабу (так в подлиннике. – В.А.) слишком много поляков, а кого жезаставишь из русских уважать поляка! Вещь немыслимая и этого никогда не будет!» 599Уже в начале сентября 1877 г. Александр Александрович попытался повлиять на сложившуюся ситуацию, чтобы разом решить две проблемы: «бесцельное» пребывание императора нафронте и открывшаяся неспособность главнокомандования.
В письме, отправленном цесаревичем императору 10 сентября, положение в армии характеризовалось очень резко: «Мы не можем скрывать от себя, что военные действия с самого начала вступления нашей армии в Болгарию не идут так успешно, как мы ожидали и как мы желали бы, что бы они шли. [...] Распоряжений почти никаких нет, общего плана кампании нет, или если существует, то нам он неизвестен. Вообще, что ни говори, а в Полевом штабе царствует полнейший хаос». Наследник осознавал, насколько подобные высказывания противоречат принципам субординации, однако оправдывался высшими соображениями: «Тебе, может быть, странным покажется, милый па, можетбыть и больше, что я так пишу и как будто жалуюсь на главнокомандующего, хотя я и служутеперь под его начальством.
Нет, я далек от того, чтобы жаловаться, это не жалоба, а искренняя,глубокая и, могу сказать смело, общая нас всех военных просьба. Милый душка па, здесь идетдело о чести России, о славе нашей дорогой Родины и, наконец, о славе твоего царствования.Так дело идти не может, в такой обстановке оно не может продолжаться и не должно. Ты самтеперь в нашей славной, дорогой армии, так прими же начальство над ней! Вот наша искренняя, задушевная просьба, и если бы кто-либо знал, что я пишу тебе об этом, то я уверен, что все,что есть военного в России, присоединилось к моей просьбе.
Я не хочу никого обвинять, ниосуждать, оно не к чему и не время теперь; со временем все обнаружится и все узнается, а те597ГА РФ. Ф. 641. Оп. 1. Д. 115. Л. 250 об. – 251.Там же. Ф. 642. Оп. 1. Д. 708. Л. 10 об.599Там же. Ф. 641. Оп. 1. Д. 115. Л. 263 об. – 264. Примечательно, насколько резко все эти высказывания Александра Александровича контрастируют с его мнением, высказанным в письме к брату вел. кн. Владимиру Александровичу ещё 11 октября 1876 г.: «Чему я был весьма рад сегодня, это то, что папа решил окончательно в случаевойны главнокомандующим назначить дядю Низи.
[...] Я надеюсь, что дядя этим будет весьма польщён и рад. Прихорошем начальнике штаба я убеждён, что дядя Низи выполнит поручение с успехом». (ГА РФ. Ф. 652. Оп. 1. Д.378. Л. 43 об. – 44.)598131перь только нужно стараться всеми силами скорее исправить дело и повести его иначе, чем досих пор оно велось, а исправить можно, только если бы ты сам решился принять начальство наднами и взял бы самого же Милютина начальником штаба». «Оно даже не может быть обиднодяде Низи, – уверял отца цесаревич, – потому что оно слишком натурально.
Теперь же приходит вся твоя славная гвардия и собрана большая часть всей нашей армии, так что, когда ты объявишь себя принимающим командование всей Действующей армии, это будет общая радость нетолько твоей молодецкой армии, но и всей России. Ведь император Вильгельм командовал всейармиею в последнюю войну».
«Могу и должен тебе откровенно сказать, – заявлял вел. кн.Александр Александрович, – что главнокомандующий и его штаб потеряли всякое доверие между начальством». «Переговори об этом с Милютиным и А.В. Адлербергом, и они, я уверен,поддержат меня, – советовал он в заключение. – Оно немыслимо, чтобы ты оставался так приармии, и прости мне, милый дорогой па, оно неприлично, теперь это твой долг перед войском иперед Россиею! Я был бы не достоин быть твоим сыном, твоим наследником, если бы не высказался бы откровенно и от души, а что ты на меня не сердишься, что ты мне простишь это письмо, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы сомневаться в противном» 600 .За все 12 лет, что он был наследником, цесаревич, пожалуй, ещё ни разу не писал отцу с такой энергией и не был столь настойчив, отстаивая свое мнение.
«Я писал папa откровенно, потому что, конечно, перед ним мне скрывать нечего, – объяснял Александр Александрович 30сентября свой поступок матери. – Что же мне было делать! Я знал, что папa болен, но терятьвремени было нельзя, надо было непременно, что я бы предложил ему принять командованиеармией; конечно, он сам мог бы это сделать без меня, если бы захотел, но ты ведь знаешь, милая ма, до чего папa деликатен в отношении к другим, и я думал ему облегчить эту решимость.[...] По-моему, конечно было бы самое лучшее, если бы папa решился вернуться в Россию. Нетдругого исхода, или он должен принять командование армией, или вернуться в Россию; так оставлять невозможно» 601 . Тут же, по-видимому, впервые наметилось и изменение в лучшую сторону отношения наследника престола к военному министру.
Теперь Александр Александровичпредлагал назначить Д.А. Милютина начальником Полевого штаба при главнокомандующемимператоре, т.е. на ту самую «роль Мольтке», которой, как считали в Рущукском отряде, министр добивался летом 1877 г. Одновременно в письмах к жене цесаревич начал с той же страстностью осуждать вел. кн. Николая Николаевича и его окружение, с какой до этого его защищал, критикуя Главную квартиру: «Дядя Низи, к сожалению, все взваливает на других и все, поего словам, виноваты, кроме его самого и его штаба; даже и папa виноват, и Милютин – одним600601Там же. Ф.
678. Оп. 1. Д. 732. Л. 79 – 80 об., 81 об. – 83 об.Там же. Ф. 641. Оп. 1. Д. 115. Л. 251 – 251 об.132словом все, все. [...] Я со своей стороны сделаю все возможное, чтобы исправить это грустное иотчаянное положение, но не знаю, хватит ли у меня силы и ума!» 602Получив 11 сентября письмо сына, Александр II, по словам Милютина, «был очень смущён ирасстроен» и даже «читая это письмо, прослезился» 603 .
До какой степени императора взволновало письмо наследника, свидетельствует и он сам: «Я провёл дурную ночь из-за письма Саши,которое я получил, когда отходил ко сну», – пишет государь в тот же день княжнеЕ.М. Долгоруковой 604 . Для того, чтобы лично поддержать предложения брата, в Главную квартиру прибыл вел. кн.
Владимир Александрович. Но и Милютин, и Адлерберг полагали, что императору не следует самому браться за исправление испорченного дела, а его сыновья «легкосмотрят на вещи». То, что наследник считал «общей радостью всей России», военный министрпризнавал крайне нежелательным. «Насколько мне известен характер государя, я уверен, что онне может командовать армией, – констатировал он в дневнике.
– Во всяком случае, я с своейстороны не взял бы на себя трудной обязанности начальника штаба при таком главнокомандующем» 605 . Император же так описывал ситуацию в письме к жене 12 сентября: «И он (вел.кн. Владимир Александрович.
– В.А.), и Саша умоляют меня, чтобы я сам взял на себя командование армией, как только будут подтянуты все резервы, добавляя при этом, что никто не пользуется большим доверием в Полевом штабе Низи. Должен сознаться, это повергает меня в полное замешательство, ведь до зимы остаётся всего два месяца и у нас больше нет возможностиокончить войну в этом году.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
