Эготекст в творчестве Гюнтера Грасса (1095160), страница 36
Текст из файла (страница 36)
Грасса, приводит к созданию ложных маяков, узостимышления и в конечном итоге к «сужению нашего бытия»514. Сам Г. Грассопределяет состояние такого общества как болезнь, «абсурд, ставшийнормальным явлением»515.Описанные нами различные формы «ментального пространства»позволяют сделать вывод о том, что они во многом являются производнымине только от политических, но и от философских взглядов Г. Грасса. Общими в определенной степени структурообразующим элементом в них является«меланхолия».
«Меланхолия» Г. Грасса, как считает Грета Ионкис, есть511Ивин А.А. Философия истории. М.: Гардарика, 2000. С. 382.Грасс Г. Головорожденные, или немцы вымирают. С. 226.513Ивин А.А. Философия истории. С. 381–382.514Грасс Г. Головорожденные, или немцы вымирают. С. 159.515Там же.512168«свидетельство сомнений и разочарований автора»516. Именно эти сомненияи определяют основные доминантные точки пространства современнойГермании в различных эготекстах.3.3. Данциг или Гданьск?Тема «малой родины» – Данцига является сквозной для всего творчестваГ. Грасса. Образу этого города отводится значительное место во многихпроизведениях писателя.
Это и городские кладбища в повести «Крикжерлянки», и гимназии в книгах «Камбала», «Под местным наркозом». Нонаиболее полно, конечно, он представлен в «Данцигской трилогии», вкоторой немецкий писатель «в процессе повествования … хотел не вернуть –нет! – разрушенный, потерянный город Данциг, а присягнуть ему … упрямохотел доказать себе и своим читателям, что потерянное не должно бесследнокануть в забвение, благодаря литературному искусству оно должно сноваобрести плоть»517. В этом смысле с пространственно-временной точкизрения, следуя предложенной в статье «Семиотика истории.
Семиотикакультуры» Б.А. Успенским в соавторстве с М.Ю. Лотманом классификациигородов, Данциг относится к городам, имеющим «только кажущееся бытие»,то есть несуществующим, находящимся вне времени518. Для писателя этотгород, с одной стороны, «центр мира … и этот мир был утрачен воискупление вины немецкого народа»519, а с другой – источник творческоговдохновения, поскольку, по словам Г.
Грасса, Данциг для него «потеряннавсегданевовсехизмерениях;нельзяутратитьвоображение,воспоминания, фантазию»520.Фактически «Данцигская трилогия», состоящая из трех самостоятельных516Ионкис Г. Гюнтер Грасс и его сладостная каторга // Зарубежье. 2008. № 1. URL:http://www.rubezh.eu/Zeitung/2008/01/N%201%20Januar.htm (дата обращения 4.11.2014).517Грасс Г. Продолжение следует: речь по случаю присуждения Нобелевской премии // Там же. С. 530.518Успенский Б.А. Отзвуки концепции «Москва – Третий Рим» в идеологии Петра I / Б.А. Успенский,Ю.М.
Лотман // Там же. С. 71.519O obzastwie, głodzie walce płci I socjaldemokratach // Polityka. 1978. 16 kwietnia.520Ibid.169произведений, представляет собой метароман, в котором городскоепространство выполняет функцию структурообразующего элемента и,соответственно, несет концептуальную нагрузку. Оно выстраивается такимобразом, чтобы читатель смог для себя определить степень вины каждогонемца за то, что он привел к власти Гитлера, и меру ответственностинемецкого народа за преступления нацизма.
Поэтому Данциг в этомметаромане актуализирован в определенном времени и пространстве какгород, говоря словами В.Н. Топорова, «проклятый, падший и развращенный,город над бездной и город-бездна, ожидающий небесных кар»521, которыйбудет «осужден и покаран за свои грехи», и главным образом за то, «что онизвратил и погубил от начала связывавшиеся с ним возможности»522, приняви разделив идеологию фашизма.Этот город в «Данцигской трилогии» порождает абсолютное зло(Оскар Мацерат – мальчик, не захотевший расти), приспособленчество(преподаватель гимназии штудиенрат Старуш), доносительство (в романе«Собачьи годы» вчерашние друзья и соседи доносят друг на друга),предательство (аплодисменты заглушили у Йенни Брунис память об отце,находящемсявконцлагере,расположенномнедалекоотгорода),провоцирует расправы над инакомыслящими (судьба Амзеля, эстетическиевзгляды которого вошли в противоречие с мнением большинства); в Данцигепогибает Йоахим Мальке из новеллы «Кошки-мышки», вынужденный в силусложившихся обстоятельств отказаться от своего истинного «я».Доминантными точками в городском тексте «Данцигской трилогии»являются и сам город с его пригородом Лангфуром, и море, и окружающиегород деревни.
В соответствующей части трилогии одна из них начинаетпревалировать над остальными, что во многом обусловлено моральнофилософской и социальной проблематикой этой части.Так, в «Жестяном барабане» в качестве доминантной точки выступает521522Топоров В.Н. Текст города-девы и города-блудницы в мифологическом аспекте // Там же.
С. 122.Там же. С. 123.170город, представляющий собой лабиринт улиц и улочек с выщербленнойбулыжной мостовой, с расположенными на них маленькими магазинчиками,дешевыми гостиницами, крохотными кафе и обшарпанными домами, вкоторых в маленьких квартирках в тесноте и скученности бесцельнопротекает жизнь данцигских обывателей, занятых выращиванием кроликов ивыбиванием по вторникам и пятницам ковров.Такой урбанистический подход в изображении Данцига необходимГ. Грассу для того, чтобы показать, что именно бездуховность бюргерскойсреды стала сначала питательной почвой для возникновения фашизма, азатем и его поддержки. Этот мир ограничен, однообразен и безлик.
Недароммир Оскара Мацерата долгое время ограничивается пятиэтажным доходнымдомом на улице Лабесвег, в котором он живет вместе со своими родителями.И этого ограниченного пространства главному герою «Жестяного барабана»вполне достаточно для того, чтобы познать окружающий его мир и понять,что в его основе – ложь и распутство. От этого бюргерского мирка ОскарМацерат не может спрятаться ни на чердаке, который является для негоодновременно и прибежищем, и убежищем, ни в сарае у старого господинаХайланда, ни под юбками своей бабушки Анны Бронски, ни в шкафу или подстолом.
Даже его барабан перед этим миром бессилен.Образ «грешного города» инспирирует появление традиционногомифологического мотива неминуемого наказания, интерпретируемого Г.Грассом в апокалиптическом ключе – как уничтожение города. Автор романа«Жестяной барабан» отмечает, что на протяжении своей многовековойистории Данциг многократно подвергался уничтожению, но возрождалсявновь благодаря умению «среди множества могущественных, но по большейчасти бедных соседей достичь немыслимого богатства и, достигнув,сохранить»523. Окончательная гибель города, таким образом, связана не с егоочереднымзавоеваниемпротивником,астем,чтогородсделалокончательный выбор в пользу зла, добровольно приняв идеологию523Грасс Г.
Жестяной барабан. С. 218.171завоевателя. Поэтому гибель Данцига в огне закономерна: он сам принялнепосредственное участие в разжигании пожара Второй мировой войны(еврейский погром 1938 г., разгром Польской почты 1 сентября 1939 г.),уничтожившего в конце концов сам город и разбросавшего уцелевшихжителей по всему миру.В новелле «Кошки-мышки» пригород Данцига Лангфур, как и в«Жестяном барабане», безлик, но состоит он не из многоэтажных доходныхдомов, а из «домиков, отличавшихся друг от друга разве что номерами даеще, пожалуй, гардинами разного рисунка и по-разному повешенными, но ужникак не растительностью в узеньких палисадниках»524.
Этот безликий мирпорождает, с одной стороны, подростков, исповедующих культ красоты исилы, а с другой – неприятие ими тех, кто хотя бы чем-то отличается от них.Поэтому в их обществеЙоахим Мальке, обладающий физическимнедостатком (огромный кадык), любящий читать, исповедующий культ ДевыМарии, но не умеющий плавать и кататься на велосипеде, чужой.Одиночество главного героя, пытающегося всеми доступными для негоспособами стать таким, как все, подчеркивает и городской пейзаж.
Поэтомуто в отличие от перенаселенного в «Жестяном барабане» Данцига город вновелле «Кошки-мышки» практически безлюден: «пропахшая пылью»гимназия «Конрадинум», церковь Сердца Иисуса, капелла Девы Марии.Сцельюусилениядиссонанса,существующегомеждусамоощущением героя и атмосферой, в которой он принужден жить, Г. Грассотказывается от урбанистического подхода в изображении города и создаетгородской текст, доминантными точками в котором являются море,равнодушное как к спортивным достижениям Мальке, так и к его гибели,дворцовый парк в пригороде Данцига Олива, аллеи которого, «несмотря наотсутствие боковых дорожек, все равно оказывалась лабиринтом» и вкотором «Великий Мальке заплутал на своем пути» утверждения себя в524Грасс Г.
Кошки-мышки. М.: Астрель: CORPUS, 2010. С. 36.172качестве «сверхчеловека»525.Наконец, в романе «Собачьи годы» пространство расширяется иохватывает не только Данциг с его пригородами, но и расположенные напологих болотистых берегах Вислы рыбацкие деревни Шивенхорст иНикельсвальде.Центральным образом здесь становится Висла, символизирующаянеобратимый ход истории, который невозможно изменить («Висла неповернетвспять»;«Вислатечетотодногонебосклонакпротивоположному»). Эта река становится своеобразным напоминанием опрошлом, которое нельзя ни вернуть, ни изменить, ни исправить:Что вообще может нести в своих водах такая река, как Висла? Да все, что идетпрахом … Все, что забыто и быльем поросло, вдруг всплывает в водах Вислы … ивлачится в потоке воспоминаний526.Так, в прошлом остался созидательный труд, воплотившийся внеприступных башнях Данцига, в названиях улиц и переулков (Линьковый,Подойниковый, Точильный, Лестничный), в дамбах Вислы, позволявшихжителям Данцига, несмотря на сложные исторические перипетии, сохранитьсебя и свой город.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
