Кортунов С.В. - Современная внешняя политика России (стратегия избирательной вовлечённости) (1094457), страница 41
Текст из файла (страница 41)
Наконец, в области экономической Вашингтон недвусмысленно дал понять, что никаких поблажек Москве он давать не намерен. Это показало противостояние между двумя странами не только по крупным вопросам мировой торговли – стали и нефтяных ресурсов – но даже по таким, как «куриные окорочка».
В предстоящие годы наши отношения с американцами ожидают очередные испытания «на прочность». Это и вероятные односторонние удары США (либо их союзников – Израиль) по другим странам «оси зла» (первым в этом списке стоит Иран), и вполне прогнозируемый провал переговоров по ключевым экономическим вопросам, и закрепление военного присутствия США на Кавказе, и активизация сотрудничества Украины, Молдавии, Азербайджана и Грузии с НАТО (вплоть до их вступления в Организацию), и вероятное возрастание давления Вашингтона на Минск, и многое другое. Каждый из этих вопросов, при решении которых американцы, как уже сейчас видно, не намерены считаться с Россией и принимать во внимание ее озабоченности и национальные интересы, будут ставить нас перед неприятными дилеммами: и дальше во всем соглашаться с США, или же отстаивать свои собственные интересы, которые у России, как у великой державы, не могут полностью совпадать с американскими.
Немаловажно и следующее обстоятельство. Опираясь на поддержку в проведении антитеррористической операции всех основных стран мира, включая Россию, США сумели сделать из своей национальной трагедии 11 сентября 2001 г. военный и политический триумф, значительно увеличив свой международно-политический вес в мировой политике, укрепить свои позиции как единоличного мирового лидера, не считающегося уже более ни со своими союзниками, ни с ООН, ни даже с нормами международного права. В результате политическая асимметрия между Россией и США в 2000-2008 гг. еще более возросла, что, несомненно, будет серьезно подрывать наши претензии на равноправное партнерство с США. И закрывать глаза на эту перспективу было бы для российских политиков, по крайней мере, ошибочно.
Похоже, что за пренебрежительным отношением к России со стороны США, которое заметно даже на международных спортивных соревнованиях, стоит не очередной виток противостояния в духе холодной войны, а переход к совершенно иному качеству отношений между сторонами, когда одна из них ведет себя по отношению к другой, как к неполноценному партнеру, неспособному к адекватному ответу в обозримой исторической перспективе.
К этому следует добавить и то, что фундаментальное противоречие российско-американских отношений – между декларированным в политическом плане партнерством и далеко не виртуальной ситуацией взаимного ядерного сдерживания, материализованной в чудовищных по-прежнему арсеналах ядерного оружия, - продолжает, и долго еще будет продолжать оставаться неразрешенным.
А это значит, что перспективу сближения России и США следует оценить на данном этапе как достаточно ограниченную. Пока стороны руководствуются тактическими и чисто прагматическими соображениями, преследуя каждая свои цели. Вряд ли из такого рода сотрудничества может вырасти стратегический союз или даже равноправное партнерство. Решение этой задачи предполагает серьезное встречное движение с обеих сторон, чего, однако, не происходит.110 Сомнительно, что вопрос о таком сближении вообще стоял бы в повестке дня двусторонних отношений после террористических акций в США, если бы вызов безопасности США был брошен в 2001 г. не из Афганистана, а, скажем, из Индонезии или Южной Америки. Что же касается антитеррористической коалиции, то это был рабочий орган (действующий в режиме ad hoc), созданный для решения конкретной задачи по противодействию общему противнику. Она не стала основой для глобального союза безопасности между Россией и Западом. Для этого оказалось недостаточно объективных предпосылок.
Таким образом, возникновение долгосрочной общей угрозы для России и США не стало предпосылкой для пересмотра отношений России и Запада в сторону формирования подлинно партнерских отношений, шансом на выработку новой повестки дня. Совместное противодействие транснациональному терроризму не явилось системообразущим фактором формирования нового мирового порядка, отодвигающего на второй план другие вопросы как двусторонних, так и международных отношений. Надежную и прочную основу для кардинального и необратимого улучшения отношений России и США создать пока не удалось.
Тем не менее, шанс на начало нового диалога существует всегда. Но предстоит серьезная и напряженная работа по решению ряда вопросов, которые были «раздражителями» в двусторонних отношениях последних лет. В одночасье все эти вопросы не решить.
13.4. Что такое партнерские отношения
Нынешний уровень российско-американских отношений можно характеризовать, вероятно, как ограниченное партнерство. К тому же речь пока не идет о равноправном партнерстве. России отводится роль младшего партнера.
В этом нет ничего удивительного или шокирующего. Дело в том, что американская внешнеполитическая традиция вообще не знает такого феномена как партнерство между реально равными. Весь опыт партнерства американской дипломатии вобрал в себя практику сотрудничества со странами, многократно более слабыми, чем сами США. Самые яркие примеры партнерства США с Японией и Германией связаны с полным разгромом этих стран во второй мировой войне. Это было «партнерство с позиций превосходства», означающее перераспределение финансового бремени в пользу союзников при безусловном лидерстве старшего партнера. Эту концепцию США пытаются применить и к России. Когда же последняя не соглашается со статусом младшего партнера, в США, по словам З.Бжезинского, задаются вопросом: «кто же она на самом деле – уже союзник, или клиент, или просто враг, потерпевший поражение?». 111
Таким образом, «партнерство» в американском понимании ни в коем случае не означает равноправия России в мировой политике, а также ее беспрепятственной интеграции в основные международные политические и экономические механизмы и институты. В лучшем случае эта концепция, имеющая для России буквальный характер, для США носит характер в основном декларативный (вербальный). В итоге на словах США осуществляют «партнерские» отношения с Россией, на деле же проводят старую политику «баланса сил». Подобного рода «двойной стандарт» и закладывает мину под двусторонние отношения, являясь первоосновой периодических кризисов, сменяющих очередную эйфорию.
С другой стороны, в американской традиции партнерство – это больше, чем сотрудничество. Для сотрудничества достаточно совпадения прагматических интересов. Например, СССР и США активно сотрудничали в годы холодной войны в таких важнейших вопросах как предотвращение ядерной войны контроль над вооружениями, нераспространение ОМУ. Партнерство предполагает иную основу. Это либо гомогенность (однородность) общественного устройства, либо, по крайней мере, согласие в фундаментальных принципах, определяющих внутреннюю и внешнюю политику сотрудничающих государств. Это совпадение или близость именно стратегических интересов геополитического или экономического характера. Это теснейшее взаимодействие стратегических союзников, позволяющее координировать, согласовывать и вырабатывать общую политику в отношении третьих стран. Это, наконец, высокий уровень взаимопонимания. Очевидно, что Россия и США находятся лишь в самом начале пути к такого рода модели взаимодействия. Достигнутое к настоящему времени практическое наполнение сотрудничества между двумя странами еще далеко от настоящего партнерства, предполагающего помимо перечисленных условий еще и высокую доверительность, а в некоторых случаях и взаимопомощь. Директивные документы и практические шаги США не дают оснований для вывода о том, что сами американцы рассматривают российско-американские отношения как партнерские. Напротив, в их внешней политике происходит определенное снижение значимости российской составляющей.
Однако несправедливо было бы винить в этом исключительно американских политиков. Ведь партнерство не может реально начаться в условиях, когда национальная специфика внешнеполитического интереса России до сих пор остается в значительной степени размытой.
Юридически оформленная и жизнеспособная система партнерских связей, материализованная в плодотворное и равноправное сотрудничество по широкому кругу фундаментальных проблем международной жизни, может возникнуть лишь между такими субъектами мировой политики, которые четко понимают и четко формулируют свои национальные интересы. Эти интересы только и являются надежным и незаменимым строительным материалом для партнерства.
А здесь между двумя державами была и до сих пор сохраняется фундаментальная асимметрия. Американская стратегия национальной безопасности четко сформулирована. США давно определили и защищают всеми средствами свои региональные интересы. Они прекрасно представляют, кто является их союзниками, а кто их интересам угрожает. Соответственно США, защищая своих союзников, имея перед ними четкие обязательства, вполне осознанно проводят, например, политику проецирования военной мощи в регионы. В противоположность этому Россия, в отличие от бывшего СССР, не является более сверхдержавой с глобальными интересами, находящимися в противоречии с интересами США. Это новая страна, к тому же находящаяся в процессе своей самоидентификации. У нас нет пока ни долгосрочной стратегии развития, ни четко понимаемых региональных интересов. Почти всех бывших союзников СССР Россия потеряла. Нет у нее четкого представления о том, кто является ими сейчас.
Конечно, состояние «расплывчатости» национальных интересов России не может продолжаться вечно. Рано или поздно эти интересы, а отсюда – пределы возможных уступок и компромиссов с нашей стороны – будут идентифицированы. Тогда будут определены и потенциальные оппоненты, и союзники, и друзья, и партнеры. Тогда, вероятно, создадутся качественно иные предпосылки для взаимодействия с США.
Наиболее дальновидные западные политики уже давно предупреждали о том, что для отношений Россия-США термин «партнерство» неадекватен. Например, З.Бжезинский еще в 1993 году опубликовал статью «Преждевременное партнерство», в которой предупреждал об опасности «имперских амбиций» России на территории СНГ и объявлял в качестве главной цели стратегии США «укрепление геополитического плюрализма» на постсоветском пространстве.112 Такая концепция не просто ставила под сомнение идею партнерства, но предвещала возобновление российско-американского противостояния. Она явилась признаком того, что во взаимных представлениях уже тогда происходил перелом от иллюзий и эйфории к разочарованию и охлаждению, осознанию того обстоятельства, что в развитии двусторонних отношений есть пределы, определяемые в ряде случаев несовпадением интересов. Сигнализировала она и о том, что стратегическое партнерство, которое по определению требует встречного движения обеих сторон, может рассматриваться лишь как перспективная идеальная цель.
В связи с этим, возможно, следует заново осмыслить термин «партнерство», который оказался, по существу, дискредитированным за последние 20 лет. При этом мы сами этот термин девальвировали, употребляя его в отношении практически всех стран — и Украины, и Германии, и Венесуэлы, и Китая, и США, и Индии и т.д. От термина «партнерство», возможно, вообще следовало бы отказаться, заменив его другим, более отвечающим сложившимся реальностям понятием, например, «конструктивное (позитивное) взаимодействие», если бы он не укоренился уже столь прочно в политическом лексиконе. Во всяком случае, с обеих сторон необходимо более сбалансированное взаимное восприятие, основанное на чувстве здравого смысла и трезвой оценке реальности, переход к прагматичной, спокойной и взвешенной политике. Надо четко определиться, где наши интересы совпадают, и развивать эти направления, и понять, где наши интересы кардинально расходятся, и постараться по мере возможности демпфировать соответствующие раздражители в наших двухсторонних отношениях.
Кроме того было бы важно устранить в российско-американских отношениях излишнюю декларативность и исключить постановку отдельных заведомо невыполнимых задач, неудачные попытки решить которые способны лишь нанести ущерб интересам России. В центре нашей работы с американцами должна быть линия на развитие равноправного и взаимовыгодного взаимодействия с США, на соблюдение справедливого баланса интересов и принципа взаимности. Чем менее равноправным оно будет, тем меньше шансов оно имеет на выживание. В этом смысле А.Козырев в свое время серьезно подорвал его перспективы, поскольку согласился (правда, во многом из-за чудовищной слабости тогдашней России) на зависимую роль Москвы. Хотелось бы надеяться, что нынешние политики России не станут повторять этой ошибки, тем более, что сегодня Россия уже не так слаба, как в начале 90-х гг. прошлого века.
13.5. Партнерство пока невозможно
В 90-е годы ХХ века новое российское руководство пыталось строить свои отношения с США, не усвоив уроков холодной войны, не оценив доставшегося ему наследства СССР, не сумев понять динамики глобальных изменений и нового политического и экономического статуса страны в мире. Оно попыталось строить российско-американские партнерские отношения, основываясь на модели паритета, что заведомо было обречено на неудачу. В действительности же отношения России и США носят и могут носить сегодня и в обозримом будущем только характер асимметричного взаимодействия.
Со своей стороны, демократическое руководство США сделало в 90-е годы прошлого века ставку на безальтернативную и некритическую поддержку либерал-реформаторов (радикал-демократов), превратившихся в России к концу минувшего десятилетия в полумаргинальную группировку; поддержку их порочного экономического курса, криминальной приватизации, непродуманных социальных и административно-управленческих реформ, усугубивших накопленный за советский период глубокий системный, структурный политико-экономический кризис и приведших Россию на грань национальной катастрофы. В докладе Фонда Карнеги «Американо-российские отношения на рубеже веков» (2000 г.) констатируется: «стратегия американской администрации, направленная на трансформирование России, дискредитировала себя, российские «партнеры» американской стороны оказались удаленными из правительства, а былой оптимизм администрации Клинтона – испарившимся».113
В результате в 90-е годы США все более отстранялись от России, без лишнего шума определив для нее второстепенное место в системе своих внешнеполитических приоритетов. Решения по вопросам о расширении НАТО, урегулирования в Югославии, иракском кризисе, говорили о том, что США более не рассматривают Россию в качестве приоритета своей внешней политики.
В том же докладе Фонда Карнеги говорится, что «разговор о «стратегическом партнерстве» в настоящее время выглядит в лучшем случае преждевременным… Вопиющие асимметрии между США, находящимися на вершине своей мощи, и Россией, переживающей период упадка, почти не дают оснований для поддержания всеобъемлющего и содержательного партнерства».114
Сегодня у США большую озабоченность, в частности, вызывают не столько агрессивные устремления России, ее попытки противостоять американскому влиянию в современном мире, сколько ее неспособность контролировать ОМУ на своей территории, предотвращать техногенные катастрофы, удерживать свою территориальную целостность, не допускать самораспада, способного дестабилизировать весь евроазиатский континент, превратив его в арену соперничества крупнейших мировых держав.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
