Фукуяма конец истории (1063652), страница 36

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 36)

провозгласило, что человек свободен: не только в формальном смысле Гоббса, в

смысле свободы от физических ограничений; он свободен морально, свободен

выбирать между добрым и дурным. Человек есть падшая тварь, нагая и

нуждающаяся, но он при этом способен на духовное возрождение благодаря

способности выбирать и верить. Христианская свобода есть внутреннее

состояние духа, а не внешнее состояние тела. Тимотическое чувство

собственной ценности, ощущаемое сократовским Леонтием и зеленщиком Гавела,

что-то имеет общее с внутренним достоинством; и свободой верующего

христианина.

Христианское понимание свободы подразумевает все общее равенство людей,

но совсем не по тем причинам, что либерализм Гоббса-Локка. В Американской

Декларации независимости сказано, что "все люди созданы равными",

предположительно потому, что Создатель снабдил их определенными

неотчуждаемыми правами. Гоббс и Локк основывают свою веру в равенство людей

на равенстве даров природы: первый считал, что люди равны, поскольку равно

способны убивать друг друга, а второй указывал на равенство их способностей.

Однако Локк замечал, что дети не равны родителям, и он, как и Мэдисон,

считал, что у людей не одинаковые способности приобретать собственность.

Поэтому в локковском государстве равенства означает нечто вроде равенства

возможностей.

Христианское же равенство основано на факте, что все люди одинаково

одарены Богом некоей специфической способностью: способностью на моральный

выбор ³¹⁶ Все люди могут принять или отвергнуть Бога, творить

добро или зло. Христианская перспектива равенства иллюстрирована речью д-ра

Мартина Лютера Кинга "Есть у меня мечта", которую он произнес на ступенях

мемориала Линкольна в 1964 году. В одной замечательной фразе он сказал, что

мечтает увидеть, как четверо его маленьких детей будут когда-нибудь жить в

стране, где их будут судить не по цвету кожи, но по их характерам".

Заметьте: Кинг не сказал, что их следует судить по способностям или заслугам

или что он желает им подняться так высоко, как позволят их таланты. Для

Кинга, христианского священника, человеческое достоинство заключается не в

разуме человека, но в его характере, то есть моральной стороне; способности

отличать дурное от доброго. Люди, явно не равные другим в смысле красоты,

таланта, ума или умений, все же равны им как существа, способные действовать

морально. Душа самого неотесанного и неуклюжего из приютских детей может

быть в глазах Божиих прекраснее, чем душа талантливейшего пианиста или

блестящего физика.

Роль христианства в историческом процессе состоит в том, что оно

прояснило рабу видение людской свободы, определило, в каком смысле все люди

обладают достоинством. Христианский Бог признает всех людей универсально,

признает их индивидуальные человеческие ценность и достоинство. Другими

словами, Царствие небесное дает картину такого мира, в котором

удовлетворяется изотимия каждого, а не меголотимия тщеславных.

Но проблема христианства в том, что оно остается всего лишь очередной

идеологией рабов, а значит, неверно в определенных ключевых отношениях.

Христианство относит реализацию человеческой свободы не к Земной жизни, но к

грядущему Царствию небесному. Иными словами, христианство дает правильную

концепцию свободы, но заканчивает тем, что зовет рабов примириться с

отсутствием ее и призывает не ждать освобождения в этой жизни. По Гегелю,

христианство не понимает, что не Бог создал человека, а человек создал Бога.

Он создал Бога как защиту от идеи свободы, ибо в христианском Боге видит

существо, которое является совершеннейшим господином его самого и природы.

Но далее христианин отдает себя в рабство тому Богу, которого только что сам

создал. Он мирится с жизнью раба на земле, веруя, что будет впоследствии

искуплен Богом, хотя на самом деле вполне может быть собственным

искупителем. Таким образом, христианство есть форма отчуждения, то есть

новая форма рабства, когда человек порабощает себя тому, что сам создал,

таким образом разделяясь в себе.

Последняя великая идеология рабства, христианство, сформулировало для

раба картину, какой должна быть людская свобода. Пусть оно не показало

практический путь из рабства, но оно позволило рабу яснее взглянуть на свои

цели: быть свободным и самостоятельным индивидуумом, признанным за свою

свободу и самостоятельность, признанным универсально и взаимно всеми людьми.

Раб, трудясь, проделал большую часть работы по освобождению самого себя: он

покорил природу и преобразовал ее по собственным идеям, и он пришел к

осознанию возможности собственной свободы. Поэтому для Гегеля завершение

исторического процесса требовало лишь секуляризации христианства, то есть

перевода христианской идеи свободы в "здесь и сейчас". Это также требовало

еще одной кровавой битвы, той битвы, в которой раб освободит себя от

господина. Сам Гегель считал свою философию некоей трансформацией

христианского учения, такой, которая основана не на мифе и авторитетах

писания, но на достижении рабом абсолютного знания и самосознания.

Процесс истории человека начался с битвы всего лишь за престиж, в

которой господин-аристократ искал признания за свою готовность рисковать

жизнью. Преодолев свою природу, господин показал, что он свободнее и что он

в более подлинном смысле человек. Но не господин и его битвы, а раб и его

труд продвигали исторический процесс далее. Изначально раб принял рабство из

страха смерти, но в отличие от рационального человека Гоббса, ищущего лишь

самосохранения, гегелевский раб никогда не был доволен собой. То есть у раба

все еще оставался тимос, ощущение собственной ценности и достоинства, и

желание прожить не просто жизнь раба. Этот тимос выражался в гордости,

которую раб получал от своей работы, способностью работать с "почти

бросовыми материалами" природы и превращать их во что-то, носящее его

отпечаток. Тимос также проявился в идее свободы, свойственной рабу:

абстрактная возможность свободного существования с собственной ценностью и

достоинством до того, как эти ценность и достоинство будут признаны другими.

В отличие от рационального человека Гоббса гегелевский раб не пытался

подавить собственную гордость. Напротив, он не чувствовал себя полностью

человеком, пока не получал признания. Именно неослабное желание признания у

раба, а не ленивая созерцательность и неизменная самоидентичность у

господина, и было мотором, толкавшим историю вперед.

19. УНИВЕРСАЛЬНОЕ И ОДНОРОДНОЕ ГОСУДАРСТВО

Es ist der Gang Gottes in der Welt, dass der Staat ist.

Государство это движение Бога посреди мира (нем.)

Г. В.Ф.Гегель, "Философия права"³¹⁷

Гегель считал Французскую революцию событием, в котором христианское

представление о свободном и равное обществе воплотилось на земле. Делая эту

революцию, бывшие рабы рисковали жизнью и тем доказали, что преодолели самый

страх смерти, который когда-то изначально и определил их как рабов. Принципы

свободы и равенства потом были перенесены на всю Европу победоносными

армиями Наполеона. Современные государства либеральной демократии, возникшие

в кильватере Французской революции, были просто реализацией христианской

идеи свободы и всеобщего человеческого равенства "здесь и сейчас". Это не

была попытка обожествления государства иди придания ему "метафизической"

значительности" отсутствующей в англосаксонском либерализме. Нет, то было

признание, что человек, когда-то создавший христианского Бога, заставил, его

спуститься на землю и поселиться в зданиях парламентов, президентских

дворцах и управленческих структурах современного государства.

Гегель дает нам возможность по-новому понять современную либеральную

демократию в терминах, совершенно отличных от англосаксонской традиции,

восходящей к Гоббсу и Локку. Гегелевское понимание либерализма одновременно

и более благородно трактует либерализм, и более точно указывает, что люди

всего мира имеют в виду, когда говорят, что хотят жить в демократической

стране. Для Гоббса, Локка и их последователей, написавших Американскую

Конституцию и Декларацию Независимости, либеральное общество есть

общественный договор между индивидуумами, обладающими определенными

естественными правами, среди которых главное -- право на жизнь, то есть

самосохранение, и право на стремление к счастью, которое обычно понималось

как право частной собственности. Таким образом, либеральное общество есть

взаимное и равноправное соглашение между гражданами не посягать на жизнь и

собственность друг друга.

Гегель же считает, что либеральное общество есть взаимное и

равноправное соглашение между гражданами о взаимном признании друг друга.

Если либерализм Гоббса или Локка может быть понят как преследование

рассудочных эгоистических интересов, "либерализм" Гегеля можно считать

стремлением к рациональному при-знанию, то есть признанию на всеобщей

основе, когда достоинство каждой личности как свободной и самостоятельной

признается всеми остальными. Когда мы выбираем либеральную демократию, для

нас дело не только в свободе делать деньги и удовлетворять желающую часть

нашей души. Важнее и в конечном счете более способствует удовлетворению то,

что либеральная демократия обеспечивает нам признание нашего достоинства.

Либерально-демократическое государство удовлетворяет наше чувство

самооценки, таким образом, удовлетворяются и желающая, и тимотическая

стороны души.

Всеобщее признание снимает серьезный дефект признания, который

существует в рабовладельческом обществе во многих видах. Практически любое

общество до Французской революции было либо монархическим, либо

аристократическим, и в нем получали признание либо одно лицо (монарх), либо

немногочисленная группа лиц ("правящий класс" или элита). Удовлетворение

этих лиц, связанное с признанием, достигалось за счет больших масс людей, не

получавших ответного признания. Рационализировать признание можно, только

если поставить его на всеобщую и равную основу. Внутреннее "противоречие"

отношений господина и раба было разрешено в государстве, где мораль

господина была успешно объединена с моралью раба. Устранилось само различие

между господами и рабами, и бывшие рабы стали новыми господами -- не других

рабов, но самих себя. Вот в чем было значение "духа 1776 года": не победа

очередной группы господ, не взлет нового рабского сознания, но достижение

человеком господства над самим собой в виде демократического правления. В

новом синтезе сохранилось что-то и от господства, и от рабства --

удовлетворение признания от господина, удовлетворение труда от раба.

Мы лучше сможем понять рациональность всеобщего признания,

противопоставив его иным формам признания, которые рациональными не

являются. Например, националистическое государство, то есть государство, где

гражданство предоставлено лишь членам определенной национальной, этнической

или расовой группы, есть форма иррационального признания. Национализм во

многом есть проявление жажды признания, исходящей от тимоса. Националиста

заботит прежде всего не экономический выигрыш, но признание и

достоинство.³¹⁸ Национальность не есть природная черта; у

человека есть национальность, только если она признается за ним

другими.³¹⁹ Но человек ищет признания ее не для себя лично, а для

группы, членом которой он является. В некотором смысле национализм есть

мегалотимия ранних времен, принявшая более современную, и демократическую

форму. Теперь не принцы борются за индивидуальную славу, но целые нации

требуют признания своего национального достоинства. Подобно

аристократическим господам, эти нации демонстрируют готовность к

смертельному риску ради признания, ради своего "места под солнцем".

Но жажда признания на основе национальной или расовой принадлежности не

является рациональной. Различие между человеком и нечеловеком полностью

рационально: только человек свободен, то есть способен биться за признание в

битве, где ставкой является всего лишь престиж. Это различие основано на

природных свойствах, или на радикальном отличии царства природы от царства

свободы. Различие же между одной человеческой группой и другой есть

случайный и произвольный побочный продукт человеческой истории. Борьба между

национальными группами за признание в международном масштабе ведет в тот же

тупик, что битва за престиж между аристократическими господами: можно

сказать, что одна нация становится господином, другая -- рабом. Признание,

доступное каждой из них, дефектно по той же причине, по которой не дают

удовлетворения отношения господства и рабства между отдельными людьми.

А либеральное государство рационально, поскольку мирит эти

конкурирующие требования признания на единственной взаимоприемлемой основе,

то есть на основе идентичности индивидуума как человека. Либеральное

государство должно быть универсальным, то есть предоставлять признание всем

гражданам, поскольку они люди, а не потому что они члены той или иной

национальной, этнической или расовой группы. И оно должно быть однородным в

той степени, в которой создает бесклассовое общество, основанное на

устранении различий между господами и рабами. Рациональность универсального

и однородного государства становится очевиднее из факта, что оно основано

Характеристики

Список файлов реферата