Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 12)

V— акциональных 25, статальных 12, адвербиаль­ных 48;

VI — акциональных 26; статальных 3, адвербиаль­ных 63;

VII — адвербиальных 64, акциональных 17.

Цифры свидетельствуют о преимущественном вни­мании автора к описанию по сравнению с повество­ванием.

Вертикально-горизонтальный принцип лежит не только в основе организации глав, но и в основе ор­ганизации более крупных целых — частей произведения. Так, можно выделить главы, движущие романное дей­ствие (подобно акциональным предикатам), и главы-отступления, главы-ретардации (описательные, исто­рические, философские), подобные адвербиальным и статальным предикатам.

Например, I глава (вызов Масловой в суд) вво­дит в действие, имеет акциональный характер, II (ис­тория арестантки Масловой) — отступление от глав­ной линии повествования, IV и V представляют Не­хлюдова, VI, VII и VIII — описательные (обстановка в суде, начало заседания, начало судебной процеду­ры), IX (допрос подсудимых) продолжает главную сю­жетную линию, Х — снова отступление (чтение об­винительного акта).

При схематическом изображении получим тот же вертикально-горизонтальный принцип организации се­мантики, что и внутри глав: на вертикальной оси рас­положатся главы повествовательные, на горизонтальных осях — описательные.

Такому принципу организации "крупноформатно­го" материала соответствует дробное членение на гла­вы — незначительное художественное время главы. Каж­дая глава занимает, как правило, очень небольшое се­мантическое пространство. Так, I глава — описание перехода Масловой из тюрьмы к зданию окружного суда, II — историческая и, как отступление, занимает более протяженное время, III — пробуждение Нехлю­дова, IV— писание записки княжне и поездка в суд, V — Нехлюдов входит в здание суда и посещает комнату присяжных (временной отрезок — несколько минут) и т. д.

Главу можно определить как наименьшую относи­тельно законченную часть художественного произве­дения, выделенную графическими средствами. Глава подчеркивает, ставит в фокус читательского внима­ния тот или иной фрагмент мира, вычленяя его из непрерывного течения жизни. Поэтому любая глава — это своеобразное подчеркивание, выделение.

Членение на главы отражает особенности художе­ственного восприятия писателя. Один художник мыслит крупными целыми, большими временными периода­ми, и тогда в центре его внимания событийная сторона жизни. Другой писатель считает важными мелкие подробности, детали, и, естественно, такого пи­сателя интересует сам процесс жизни в его непре­рывном течении, его внутренние стороны, психоло­гия персонажей. Именно такой подход характерен для Л. Толстого. Дробное членение на главы характеризу­ет установку писателя на изображение внутреннего ми­ра персонажей, на психологизм.

Для структурирования семантики романа важно не только членение на главы, но и связь между ними. Анализируемый роман характеризуется теснейшей связью между главами, имеющей целью представить рассказ как сплошное, без перерывов, повествование, как цепь событий, выстраиваемых, за редкими исклю­чениями, в строгом хронологическом порядке.

Первая и вторая главы представляют собой тесней­шее единство. Обе они посвящены Масловой. Первая изображает ее в настоящем художественном времени рассказа, а вторая повествует о прошлом Масловой. Но связаны они не только единством изображаемого лица, но и непосредственно семантически, контек­стуально. Последняя фраза первой главы:

Она улыбнулась и потом тяжело вздохнула, вспом­нив свое положение.

А первая фраза второй главы непосредственно связа­на со словом положение:

История арестантки Масловой была очень обыкно­венная история.

Начало третьей главы возвращает к первой, так как вторая представляет собой экскурс в прошлое Мас­ловой и в то же время тесно связывается со второй:

В то время, когда Маслова, измученная длинным пе­реходом, подошла со своими конвойными к зданию ок­ружного суда, тот самый племянник ее воспитательниц, князь Дмитрий Иванович Нехлюдов, который соблаз­нил ее, лежал еще на своей высокой, пружинной с пу­ховым тюфяком, смятой постели.

Устанавливается теснейшая связь между главами, причем временная связь дополняется пространственной. Но не менее тесна связь и между последующими гла­вами. Конец IV главы: [Нехлюдов] вошел мимо швей­цара в сени суда. Начало V главы: В коридорах суда уже шло усиленное движение, когда Нехлюдов вошел в него. Фактически между главами нет никакого перерыва. VIII глава заканчивается речью председателя. IX начина­ется: Окончив свою речь, председатель обратился к под­судимым. Ср. также конец Х главы: Так закончил свое чтение длинного обвинительного акта секретарь... и на­чало XI: Когда закончилось чтение обвинительного ак­та, председатель обратился к Картинкину...

Для структурирования семантического простран­ства романа характерно заполнение всех его "кле­ток", непрерывность семантического движения. Это проявляется в семантической микроструктуре — ср. характернейшее подробное описание действий и мыс­лей Нехлюдова в III главе (...он вздохнул и, бросив выкуренную папироску, хотел достать из серебряного портсигара другую, но раздумал и, спустив с кровати гладкие белые ноги, нашел ими туфли, накинул на плечи шелковый халат ), — и в макроструктуре — в тес­нейшей связи между главами, в отсутствии лакун во временной цепи.

Теснейшая связь между главами — свидетельство вос­приятия мира как непрерывного сцепления событии в их взаимосвязи, предопределенного их внутренним смыслом, не всегда понятным людям, но очень важ­ным с какой-то высшей точки зрения. Отсюда при­стальное внимание и к мелким событиям и деталям, и к незаметным движениям души. С точки зрения Л. Толстого события (и внешние, и внутренние) обра­зуют такую тесную цепь, что ни одно звено ее нель­зя вырвать, не нарушив общего понимания происхо­дящего.

Важной характеристикой организации семантиче­ского пространства может служить степень сосре­доточенности авторского внимания вокруг тех или иных персонажей. С этой точки зрения характер из­ложения в "Воскресении" можно назвать центростре­мительным, о чем уже говорилось. В повествовании четко и рельефно выделяются две центральные сю­жетные линии — Масловой и Нехлюдова, которые притягивают к себе многочисленные второстепен­ные персонажи.

Какое практическое значение имеет вывод о том, что зачины фрагментов образуют смысловой каркас текста?

1. Подготовьте реферат любой научной статьи или краткий пересказ какого-нибудь художественного про­изведения (на ваш выбор). При подготовке обращай­те внимание на зачины фрагментов.

2. Подготовьте реферат на одну из тем: "Виды за­чинов в цепных строфах", "Виды параллельных строф" См.: Солганик Г. Я. От слова к тексту.— М., 1993. — С. 93-111; 111-130.

5. ТЕКСТЫ, ТЕКСТЫ, ТЕКСТЫ... (Типология текстов)

Тематические классификации текстов

Сколько текстов существует на русском языке? А в мире? Трудно, невозможно себе представить. Моря, океаны книг. Образно говорят "галактика Гутенбер­га", имея в виду несметные книжные богатства. А ведь до печатных книг были восковые дощечки, глиняные таблицы, свитки и т. д.

Из глубокой древности дошли до нас сведения о крупнейших библиотеках мира. Например, широко из­вестная библиотека ассирийского царя Ашшурбанипала, обнаруженная при раскопках вавилонской столицы Ниневии, содержала более 20 000 глиняных таблиц с текстами на шумерийском и вавилоно-ассирийском языках.

Около 700 000 свитков было собрано в Александ­рийской библиотеке. Здесь хранили все, что было когда-нибудь написано на греческом языке. Библиотека была сожжена в 641 г. н. э., когда мусульманский халиф Омар взял Александрию. Рассказывают, он сказал. "Если в этих книгах то же, что в Коране, — они бесполезны, если не то же — они вредны".

Приведенные цифры дают лишь приблизительное представление о текстах древности. Но ведь потом были средние века. Возрождение, эпоха буржуазных рево­люций вплоть до наших дней. И каждое время рож­дало свои книги. Количество текстов росло в геомет­рической прогрессии.

Однако книги создаются не для коллекционирова­ния, а для того, чтобы ими пользовались. Они бес­ценные хранители человеческого опыта, знаний, уме­ний "На войне всего сильнее меч, в мире речь". Эти слова приписывают Сократу. Книга — своеобразное по­слание во времени, пространстве и обществе. Важный способ информационного общения.

Как же ориентироваться в этих океанах книг? Пер­вые путеводители по книжным морям — библиотеч­ные каталоги — появляются уже в глубокой древно­сти. Упоминавшаяся уже библиотека Ашшурбанипала имела каталог в виде плиток с клинообразными над­писями. В них указывались начальные слова текста, со­держание и название глав, число таблиц, на кото­рых написано произведение, и другие сведения.

Так начинался долгий, мучительный путь поисков тематической (по содержанию) классификации тек­стов. И уже в древности стало ясно, что необходимо найти наиболее совершенный способ классификации наук. Ведь тексты относятся к самым разнообразным областям знаний.

Одна из интереснейших тематических классифика­ций, на которую нередко ссылаются и современные ученые, принадлежит Порфирию Финикийскому (233— 304), который стремился сблизить учение Аристоте­ля с философией Платона. Порфирий теоретически обосновал дихотомическое (двоичное) деление (ди­хотомия означает по-гречески рассечение надвое), ле­жащее в основе образования родовых и подчиненных им видовых понятий. Принципы этой классификации можно выразить в схеме (см. с. 85), получившей на­звание "Древо (дерево) Порфирия".

На основе иерархического "древа знаний", т. е. сле­дуя за наиболее известными классификациями наук, строились и библиотечные классификации. Так, на биб­лиотечные классификации средневековья большое вли­яние оказала распространенная в то время система "семи свободных искусств". Она состояла из двух ком­плексов наук, изучавшихся в средневековой школе: тривиума (грамматика, диалектика и риторика) и квадриума (арифметика, геометрия, музыка и астрономия).

Крупнейшим достижением в области построения библиотечно-библиографических классификаций яви­лась созданная М. Дьюи "Десятичная классификация". Впоследствии он так писал об этом:

"...Мой ум был поглощен этой жизненной пробле­мой, разрешение которой осенило меня так внезап­но, что я подпрыгнул и чуть было не воскликнул: "Эврика!" Дело шло о достижении абсолютной просто­ты путем использования самых простых и известных символов, арабских цифр в виде десятичных дробей в качестве индексов классификации всех человеческих знаний в печатных произведениях".

Классификация М. Дьюи легла в основу междуна­родной универсальной десятичной классификации, ко­торая применяется более чем в 50 странах.

Пользуясь специальными приемами, можно при­менять индексы, отражающие тематику книги или статьи с большой точностью и полнотой. Посредст­вом комбинации индексов основной таблицы с раз­личными определителями и различными способами можно, например, выразить тематику и характер книги таким образом:

331.2:621.341/^~ + 47.31/"1917:23"]:31 (084.21) = 2

Содержание этого индекса раскрывается так:

Диаграммы (084.21) по статистике (:31), заработной платы (331.2), работников электростанций (:621.341), во всем мире (^~), в сопоставлении с Московской об­ластью (:47.31), за период 1917—23 гг. ("1917:23"), на английском языке (=2).

Универсальную десятичную классификацию мож­но рассматривать как информационно-поисковый язык. По индексам, например, Единой схемы классификации литературы для книгоиздания в СССР (М., 1977) мож­но найти любую книгу. И каждая книга в свою оче­редь снабжена подобным индексом/ Книга, которую Вы сейчас читаете, также имеет индекс (на обороте титульного листа), определяющий тему, характер, на­значение и т. д.

Расскажите о "Древе Порфирия" и о десятичной клас­сификации.

Лингвистические классификации текстов

Итак, одна из важнейших классификаций текстов — тематическая, содержательная. Она интересна преж­де всего тем, что стремится охватить все тексты, но все же это библиотечно-библиографическая, содер­жательная, а не лингвистическая классификация, ко­торая в первую очередь интересует языковедов.

Если очень упрощенно и обобщенно подходить к тексту, то в нем можно выделить две стороны — со­держание и форму, т. е. язык. Содержание текстов — предмет самых разнообразных наук: естественных, тех­нических, гуманитарных. Лингвистику же интересует язык, и поэтому необходима лингвистическая типо­логия текстов. Если сравнить насыщенную формула­ми математическую статью, в которой цифр и сим­волов больше, чем слов, и лирическое стихотворе­ние, то можно представить себе, насколько трудно создать такую классификацию. Однако трудности не могут остановить научный поиск. Ведь классификация языков, разрабатываемая с древнейших времен и совершенствуемая поныне, не менее сложна. Чтобы убе­диться в этом, достаточно сопоставить язык африкан­ских бушменов или какого-либо индейского племе­ни с одним из современных развитых языков. Разра­ботка лингвистической типологии текстов не менее важна и трудна. На основе языковых признаков не­обходимо выделить классы текстов, подразделить их на подклассы, группы и т. д. вплоть до отдельных, кон­кретных текстов.

Но возникает сложнейший вопрос: какие языко­вые признаки выбрать в качестве критериев деления, классификации текстов? Мы, например, уже многое знаем о свойствах текстов, таких, как связность (смыс­ловая и грамматическая), коммуникативная завершен­ность и др. Но эти свойства характеризуют все тек­сты и отличают их от не-текстов, поэтому в качест­ве критериев классификации они не могут быть использованы.

Тогда ученые пошли по другому пути — начали ин­тенсивно изучать определенные жанры текстов, на­пример рассказ, анекдот, политическое выступление, рекламное объявление и т. д., с тем чтобы описать особенности, специфические языковые приметы дан­ных речевых жанров и на этой основе объединить их в группы, выделить типы текстов, их общие катего­риальные признаки. Однако и этот путь не привел к успеху. Оказалось, что выявленные исследователями приметы жанров часто не стыкуются друг с другом и не позволяют выделить текстовые категории.

Характеристики

Список файлов учебной работы